День Шакала

На вельде он сражался с войсками ФНО, пусть нерегулярными, но войсками. Его ненависть к ним не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытал, окунувшись в ожесточенную, грязную войну городов, войну пластиковых бомб, которые устанавливали уборщики в кафе, супермаркетах, парках, посещаемых французами. Методы, которые он использовал, чтобы очистить Константину от нечисти, закладывающей эти бомбы, скоро принесли ему прозвище Мясник.

Для окончательной победы над ФНО и его армией не требовалось ничего, кроме расширения помощи из Парижа. Как и большинство фанатиков, Родин не мог оценить реального положения вещей. Галопирующие военные расходы, разваливающаяся под бременем войны экономика, деморализация новобранцев казались ему пустяками.

В июне 1958 года генерал де Голль вернулся к власти, заняв пост премьер-министра Франции. Быстро покончив с продажной и нерешительной Четвертой республикой, он основал Пятую. Когда де Голль произнес слова, вновь приведшие его в Матино, а затем и в Елисейский дворец: «Алжир французский», — Родин удалился в свою комнату и заплакал. Посетивший Алжир де Голль казался Родину Зевсом, спустившимся с Олимпа. Подполковник не сомневался, что будет выработана новая политика: коммунистов уволят с работы, Жана-Поля Сартра расстреляют за измену, профсоюзы поставят на место и Франция всей мощью поддержит своих сограждан в Алжире и армию, охраняющую интересы французской цивилизации.

Родин верил в это, как в восход солнца на востоке. Когда де Голль приступил к преобразованию страны, Родин подумал, что произошла какая-то ошибка, что старому генералу просто требуется время, чтобы во всем разобраться. Поползли слухи о начавшихся переговорах с Бен Беллой, но Родин счел их ложными. Хотя он и с симпатией отнесся к бунту поселенцев в 1960 году, который возглавил Джо Ортиз, но полагал, что задержка с решительным ударом по ФНО не более чем тактический ход де Голля. Старик знает, что делает, думал Родин. Не он ли произнес золотые слова: «Алжир французский»?

Когда же отпали последние сомнения в том, что французский Алжир лежит за пределами обновленной Франции, создаваемой Шарлем де Голлем, мир Родина рассыпался, как фарфоровая ваза под колесами локомотива. Вера, надежда, уверенность в будущем развеялись как дым. Осталась лишь ненависть. Ненависть к системе, политикам, интеллектуалам, алжирцам, профсоюзам, журналистам, иностранцам и более всего — к Этому Человеку. За исключением нескольких слабаков, весь батальон Родина принял участие в военном путче 1961 года.

Путч провалился. Одним простым, удивительно ловким маневром де Голль обрек путч на неудачу еще до его начала. Никто из офицеров не обратил особого внимания на тысячи дешевых транзисторных приемников, которые роздали солдатам за несколько недель до официального объявления о начале переговоров с ФНО. В приемниках не видели вреда, и многие одобрили эту идею. Льющаяся из них поп-музыка отвлекала парней от жары, мух, скуки.

Голос де Голля оказался не столь безобидным. Когда вопрос о верности армии присяге стал ребром, десятки тысяч солдат-новобранцев в казармах, разбросанных по всему Алжиру, включали радио, чтобы послушать новости. А после новостей до них доносился тот же голос, в который вслушивался Родин в июне 1940 года. Практически не изменились и слова. Вы должны сделать выбор. Я — Франция, ее судьба. Верьте мне. Следуйте за мной. Повинуйтесь мне.

Командиры некоторых батальонов, проснувшись, обнаруживали, что под их началом осталось лишь с дюжину офицеров да пяток сержантов.

Радио разгромило путч. Родину повезло больше, чем многим. Возможно, потому, что в его части служили ветераны Индокитая и боев на вельде. Его поддержали сто двадцать солдат и офицеров. Вместе с другими участниками путча они создали Секретную армейскую организацию, чтобы вышвырнуть нового Иуду из Елисейского дворца.

В тисках торжествующего победу ФНО и верных правительству Франции войск ОАС не удалось затянуть развязанную ею оргию насилия. Но в последние семь недель, пока французские поселенцы за бесценок распродавали свое добро и покидали разоренный войной Алжир, ОАС приложила все силы, чтобы ФНО досталось как можно меньше. Когда же пришла пора уходить, главари ОАС, фамилии которых были известны голлистским властям, разъехались по разным странам.

Родин стал заместителем Арго, начальника оперативного штаба ОАС в изгнании, зимой 1961 года. Если Арго вдохновлял операции ОАС на территории Франции, являясь генератором идей, то Родин, коварный и здравомыслящий, обеспечивал их реализацию.

Не следовало считать его жестоким фанатиком, каких хватало в рядах ОАС в начале шестидесятых годов. Старый сапожник одарил сына острым умом. Родин привык до всего доходить сам, не полагаясь на авторитеты.

Как и остальные оасовцы, Родин свято верил в сформировавшиеся у него представления о предназначении Франции и армейской чести. Когда же речь заходила о выполнении конкретной операции, он становился прагматиком до мозга костей и логика его решений оказывалась куда эффективней голого энтузиазма и бессмысленного насилия.

Утром 11 марта Родин думал над тем, как убить де Голля. Он отдавал себе отчет, что задача не из простых. Наоборот, неудачи в Пети-Кламар и Военной академии существенно осложнили ее. Исполнители найдутся. Куда труднее разработать план, один из элементов которого окажется столь неожиданным, что служба безопасности, стеной вставшая вокруг президента, не сможет упредить разящий удар.

Методично составлял он в уме перечень вопросов, без ответа на которые достичь успеха не представлялось возможным. Два часа провел он у окна, выкуривая сигарету за сигаретой. Комнату заполнил сизый дым, а Родин все размышлял над тем, как добраться до де Голля. Несколько намеченных им вариантов казались поначалу весьма удачными, но ни один из них не выдержал последней проверки. Из всех проблем, вставших перед ним, одна оставалась абсолютно неразрешимой: как обеспечить секретность операции?

Многое изменилось после Пети-Кламар. Проникновение агентов Отдела противодействия в ряды ОАС достигло угрожающего уровня. Недавнее похищение его непосредственного начальника, Антуана Арго, показало, на что готова служба безопасности ради того, чтобы захватить и допросить главарей ОАС. Ее не остановил даже международный конфликт, в данном случае крайнее недовольство правительства ФРГ.

Допросы Арго продолжались уже две недели, и все руководство ОАС ударилось в бега. Бидо неожиданно потерял интерес к публичным выступлениям, лидеры НСС[2] удрали в Испанию, Америку, Бельгию. Всем внезапно потребовались поддельные документы, билеты в дальние края.

Вслед за неудачей в Пети-Кламар и допросом арестованных участников покушения провалились три большие, не связанные между собой законспирированные группы. Пользуясь информацией, полученной от агентов Отдела противодействия, французская полиция проваливала явку за явкой, раскрывала тайники с оружием и боеприпасами. Два заговора с целью убийства де Голля были подавлены в зародыше: заговорщиков арестовали при их второй встрече.

Трусливое бегство лидеров вызвало небывалое падение морального духа нижних эшелонов. Сторонники ОАС во Франции, ранее всегда готовые помочь, укрыть разыскиваемого, перевезти партию оружия, передать донесение, сообщить нужные сведения, теперь бросали трубку, бормоча что-то невразумительное.

Пока НСС проводил заседания и разглагольствовал о восстановлении демократии во Франции, Родин мрачно просматривал документы, отражающие реальную ситуацию. Недостаток средств, потеря поддержки внутри страны и за рубежом, сокращение численности, кризис доверия — ОАС быстро разваливалась под ударами французской службы безопасности и полиции.

«Человек, которого никто не знает…» — таким стал итог раздумий Родина. Он просмотрел список тех, кто не моргнув глазом выстрелил бы в президента. На каждого из них в штаб-квартире французской полиции имелось досье, толстое, как библия. Если б дело обстояло иначе, ему, Родину, не пришлось бы прятаться в отеле заваленного снегом австрийского городка.

2

НСС — Национальный совет сопротивления.