Ветры Осени

Орландо отхлебнул горький отвар. Кармен наклонила чашу и пришлось сделать полноценный глоток. Пара капель сорвалась на грудь и мгновенно впиталась в бинты, оставив коричневые пятна. Пойло еловой веткой прошлось по глотке, скрутило желудок и растеклось по кишкам. Парень закашлялся, скривился от тянущей боли в мышцах корпуса.

— Всё хорошо. — Пробормотала Кармен, откладывая чашу в сторону. — Заживает, как на собаке… нет, как на крысе!

— О, спасибо за комплимент. — В тон ответил Орландо.

— А это он и есть. С такими ранами, только лечь и умереть, а ты скоро плясать будешь.

— Ого! А кто меня научит?

Отряд поднялся по дороге, петляя меж ограждений из оструганных брёвен с заточенными концами. Винченцо скачет впереди на гнедом жеребце, умытый и выбритый. Широко улыбается и помахивает рукой, одним видом поднимая боевой дух защитников замка. Ворота перед ним торопливо распахнулись, кованая решётка поднялась с мерным грохотом.

Герцог въехал внутрь и остановил коня. Вместо торжественной встречи во дворе стоит герцогиня. Калима сложила руки на груди и угрюмо смотрит на мужа.

Винченцо спрыгнул с коня и побежал к ней, заключил в объятия, поднимая над землёй. Жадно поцеловал в щёку… Калима откинулась назад и зарядила звонкую пощёчину. Во дворе повисла тишина.

— Как ты посмел, попасться в плен?! — Выпалила герцогиня, оставаясь в руках мужа.

— Милая…

— Молчать! Иди к сыну! Мальчик волновался! Я волновалась!

Она наклонилась вперёд и жарко поцеловала, обняв в ответ. Высвободилась из хватки, перевела взгляд на Орландо, сощурилась и сказала, указывая пальцем:

— А с тобой мы потом поговорим.

Мечник неуверенно улыбнулся и помахал. Бинт на руке размотался и сполз, открывая болезненно синюшнее предплечье. Кармен вскрикнула, засуетилась, наматывая обратно. К ней на помощь побежали слуги с носилками. Стонущего Орландо переложили и потащили в замок. Где уложили на диван у камина, накрыли пуховым одеялом, а в руки сунули кубок с горячим вином.

Оставили один на один с треском поленьев и сухим жаром. Орландо поёрзал сцепив зубы, подогнал одну из многочисленных подушечек под поясницу. Кубок прогревает пальцы, а ноги укрытые пледом будто и не болят. За дверью суетятся слуги, в печной трубе стонет ветер.

Орландо глотнул вина, покатал на языке и проглотил, наслаждаясь теплом растекающимся по кишкам. Сердца коснулась шипастая лапа осознания. Этого ему и не хватало! Спокойствия!

Просто жить и наслаждаться моментом. Не бежать куда-то, не сражаться против всего мира… Просто жить.

Слова стальным клювом засели в мозгу. Орландо стиснул кубок с такой силой, что на мягком металле остались оттиски пальцев. Убежать куда глаза глядят, на самый край мира! Построить хибару и жить, встречая рассветы и закаты с улыбкой!

Уголки глаз защипало и по левой щеке скатилась крупная капля, сорвалась в кубок. Следом ещё одна и ещё! Орландо зашёлся беззвучным плачем, плечи мелко сотрясаются, а вино идёт рябью от падающих слёз.

Шумно вдохнув носом, выпрямился, запрокинув взгляд к потолку, укутанному густой тенью. Решено, когда всё закончится, сбежит туда, где его никто не знает! В пустыню? Нет… Прошлый Орландо там накуролесил так, что его именем шайтана пугают. Архипелаг Полумесяца? Да!

Ходят слухи, что там сотни и тысячи безлюдных островков. Но что более важно, там его никто не знает! Выберет один, построит хижину на берегу, ведь с детства любит побережье.

Орландо зажмурился… в лицо подул прохладный ветерок, полный запахов моря. Плеск волн заглушил треск камина. Лазурные, пенистые гребни разбиваются о песчаный пляж. А по песку к нему бежит золотоволосая девочка…

Парень вздрогнул, как от удара, распахнул глаза. Старый Орландо заворочался в стенках черепа, вызывая острую боль. Будто эта невинная фантазия проткнула «старика» кинжалом.

— Уже и пофантазировать нельзя? — Буркнул Орландо, пригубливая вино. — Ладно, пока буду наслаждаться, тем что есть.

Глава 49

Осень умирает и всё чаще с дождём выпадает снег. В такие дни Орландо, сцепив зубы, тренируется перед камином. Напротив стоят Кармен и Уго, совсем недавно узнавший, что учитель ещё и сводный дядя. Спада описывает в воздухе замысловатые фигуры, колет и наносит внезапные рубящие удары. Девушку прижимает кулачки к груди, следя за каждым движением.

Тело мечника, сплошной синяк с жёлто-синим ореолом. Орландо двигается скупо, то взрывается каскадом действий. Глаза Кармен и Уго дёргаются, силясь уследить за клинком.

В особо мерзкий день, пронизанный кинжальным ветром и ледяным дождём. Кармен осознала, что это не просто тренировка. Креспо повторяет некий бой, а по стоящим в уголках глаз слезам, можно догадаться какой. Уго не замечает ничего, кроме свиста стали и быстрых движений ногами. Девушка же чувствует пламя, сжирающее Орландо изнутри, чудовищное и чёрное.

Раз за разом, день за днём, он повторяет убийство отца. И с каждым движением спада движется уверенней, а из рук уходит дрожь.

«Старый Орландо» наотрез отказался рассказывать о былом, но поделился движением ног. Сказав, прежде чем исчезнуть в пучине сознания, что этого достаточно.

Этого было более чем достаточно.

Орландо двигается, а воображение рисует образ Серкано, наносящегося чудовищные удары. Отец рубит, колет, взрывается валом смертельных комбинаций. Это невозможно превзойти!

«Старый Орландо» смог, шепнул внутренний голос, сможешь и ты. Ведь именно ты год охотился на демонов! Ты Лучший! Ты полноценный Орландо, а не сломанный и сломленный «старый». Ты и только ты… настоящий.

Тело стонет, оно в отличие от разума, прекрасно помнит всё пережитое. Боль терзает каждое мышечное волокно, вгрызается в кости и затмевает разум. Есть в ней нечто приятное, предвещающее прогресс, а не агонию. Он может стать лучше, без «крови бога» или волшебных мечей.

***

Крас грохнул репу на стол с картой и решительно обвёл пальцем дорогу.

— Они пойдут здесь.

В комнате пахнет жареным мясом и вином, в углу бодро трещит камин. Винченцо сидит за столом напротив слава, сцепив пальцы у подбородка и поставив локти на стол.

— Ты уверен? — Спросил герцог, задумчиво глядя на репу, обозначающую крупный форт.

— Полностью! — Ответил Крас, ставя на карту по очередно стакан, хлебный мякиш и монету. — Здесь зимует дракон, тут просто растеклась река и даже в мороз пройти будет сложно.

— А тут? — Спросил Винченцо, касаясь монеты.

— Никто не знает. Оттуда прилетел голубь, недели полторы тому, но из посланных на подмогу… в общем, вернулся только один, но и он прожил два дня.

— И ничего не сказал?

— Только кричал и выл.

— Ясно.

Винченцо задумчиво постучал пальцем по карте, прикидывая расстояние до замка. Вполне возможно, там резвится дикая охота, о которой твердил брат. Остаются горы, холмы, забитые римскими руинами и… заброшенная дорога.

— Значит, они не пойдут через земли Адана? Прекрасно.

— Эта сволочь ещё может ударить в спину. — Подметил Крас, постукивая пальцем по навершию гладиуса.

— У нас всё ещё его жена и дочь. — Отрешённо сказал Винченцо. — Не думаю, что он захочет увидеть их подвешенными на крюках под рёбра и переброшенными через стену.

— Какой ты… — с улыбкой сказал Крас, — жестокий.

— Дело касается МОЕЙ семьи. — Огрызнулся герцог. — Ради них я устрою такое, что церковные зверства покажутся детскими играми.

— Боюсь-боюсь. А барон в курсе о твоей решимости?

— Думаю, он догадывается… Кстати, ты лампу случаем не пропил?

Крас сощурился, а уголки губ разошлись в лживой улыбке.

— Боюсь, лампы не так дорого стоят, медяк, может, два. На такие деньги разгуляться сложно…

— Ты знаешь, о какой лампе я. — Холодно перебил Винченцо. — Меня пытали из-за неё!

— Нет. — Отрезал Крас. — Не потерял и пользоваться ей я не буду, и ты прекрасно знаешь почему.

Ветер переменился, и дождь заколотил по обледенелому стеклу. Во дворе завыла собака, а треск поленьев стал оглушителен. Взгляды герцога и воеводы сшиблись над столом, с такой интенсивностью, что вот-вот брызнут искры. Наконец, Винченцо вздохнул и отмахнулся.