Игрушка для демона

Сердце в груди радостно затрепетало и, задыхаясь от восторга, я поспешила вперёд, пока горькая действительность снова не обрушилась на меня. А ведь он знал, что собирается сделать отец и ничего не предпринял. Как я могу теперь ему верить? Вдруг, если я попрошу у него помощи, меня опять вернут Аугерангу?

Нерешительно сжав руки, до боли впиваясь ногтями в кожу, словно это могло помочь мне найти правильное решение, я, немного подумав, всё же решила, что мне не следует выходить из-за деревьев и попадаться на глаза брату. Вот только сердце предательски сжималось от желания увидеться с Гарингамом.

Не удержавшись, я очень тихо (как будто с такого расстояния кто-то мог меня услышать) подошла к самому выходу из леса и, спрятавшись за широким стволом дерева, выглянула из-за него. Мужчин я нашла сразу, считая моего брата, их было трое и все они стояли у засеянного зерном поля, что-то оживлённо обсуждая, да ещё и изредка эмоционально размахивая руками. Кажется, я знаю, где я нахожусь. Я прямо у северной дороги, ведущей к столице. Здесь с десяток крупных полей, ранее принадлежавших богатому землевладельцу, чьё состояние было отобрано, как и у моей семьи.

Не понимаю, что он делает так далёко от дома? Да и почему он в такой странной компании? Его собеседники выглядят, мягко говоря, как оборванцы. Из-за спутанных волос и густых бород я даже не могу разглядеть их лица, а вот грязная, местами порванная одежда мужчин вызывает жалость. Зато каким красавцем на их фоне выглядит Гарингам! А ведь он сильно поменялся за эти дни, точнее приоделся. На нём были зауженные чёрные брюки, отличающиеся отличным покроем, свободная, сделанная из дорогого хлопка туника и тонкая, украшенная золотистой вышивкой куртка. И вся его одежда на вид была очень дорогой, настолько дорогой, что брат выглядел прямо также, как во времена свободы, когда демоны ещё не захватили наше королевство. А ведь с приходом сумеречных мы во многом себе отказали, матушке даже приходилось самой кроить и шить одежду, лишь потому, что так она выходила дешевле, чем на ярмарке.

Как же неприятно и больно от мысли, что он смог так принарядиться благодаря вырученным за меня деньгам! Его сестру продали, а он решил порадовать себя новым костюмом! А ведь я даже не вижу тени печали и грусти на его лице.

Вместе с болью пришла и злость, настолько сильная, что мне захотелось подойти к брату и высказать ему всё, что мучило меня всё это время, когда я находилась во власти Аугеранга. Поделиться с ним всей болью и обидой, которые нещадно меня разъедали.

Не задумываясь над тем, что делаю, я шагнула вперёд, выходя на открытое пространство. Гнев вспыхнул во мне, словно брошенный уголёк в солому, бурным потоком разносясь по всему телу. Я уже мысленно видела, как удивится Гарингам, когда я предстану перед ним. Но… нельзя. Я ведь не знаю, как он отреагирует, когда поймёт, что я сбежала. Да и оба его собеседника не вызывают у меня доверия. Сейчас каждый готов на подлость, чтобы снискать снисхождения у сумеречных. Вдруг они схватят меня, чтобы вернуть за награду Аугерангу.

С трудом справившись со злостью, я, вспомнив, что ещё открыто стою перед мужчинами, тут же спряталась за ближайшее дерево. К Хаосу Гарингама! Мне и так нельзя задерживаться на одном месте, а я из-за него уже минут семь потеряла.

Решая куда мне лучше свернуть, я пробежалась быстрым взглядом по полю и увидела самый лучший путь к спасению. Даже не верится, что мне так повезло!

Примерно в метрах тридцати от меня, а может и чуть дальше, стоял крупный вороной конь, привязанный к невысокому дереву. Животное лениво щипало траву, махая длинным хвостом и ударяя им по крутым бокам. Ворон, любимец Гарингама, с которым тот не желал расставаться даже когда у нас не было денег, чтобы прокормить самих себя. Братец сильно рисковал, спрятав коня в лесу, когда к власти пришли демоны и наше имущество наглым образом описывалось. А сокрытие от новых властей даже курицы, считалось тяжким преступлением и каралось ещё строже, чем воровство.

И вот передо мой пасётся просто идеальная возможность, чтобы покинуть прилегающие к столице земли, где меня могут легко найти, и добраться до ближайшего причала. Всего-то надо подобраться к животному и, пока мужчины увлечённо разговаривают, отвязать узду и забраться в седло. Других лошадей поблизости не наблюдается, а на своих двух эта троица меня не нагонит.

Начав быстро продвигаться к животному, я то и дело оборачивалась и смотрела на брата и мужчин, надеясь, что меня не заметят.

Пока всё было хорошо, я всего-то раза два зацепилась платьем за толстые ветви кустарников, которые здесь преобладали в большом количестве, и один раз оцарапала предплечье, не заметив тонкий сук. Но всё это были такие мелочи, что я не придала этому большого значения. Всё равно платье окончательно и бесповоротно испорчено, его подол весь изорван, как и рукава, а на ногах и руках есть ссадины посерьёзнее одной царапинки.

Когда до коня оставалось метров десять, я замедлила шаг, оставаясь всё ещё незамеченной животным, которое продолжало щипать траву и изредка бить копытом землю. Теперь главное, чтобы он не заржал, когда увидит меня. Взбираться самой в седло мне ещё не приходилось, и я почему-то уверена, что мне потребуется довольно много времени, чтобы сесть верхом. Так что я боюсь, что брат и те два оборванца могут с лёгкостью преодолеть разделявшее нас расстояние и финал для меня будет не очень хороший.

— Ворон, — тихо позвала я.

Конь, навострив уши, тут же обернулся, смотря на меня блестящими чёрными глазами, при этом продолжая усердно жевать траву.

— Тише-тише! — поспешно произнесла, выставив руки вперёд и начав медленно к нему подходить.

Животное с силой ударило землю мощным копытом и громко фыркнуло, заставив меня испуганно замереть на месте. Я тут же бросила быстрый взгляд на брата, но он по-прежнему был увлечён разговором.

— Эй… это же я… Наримара. — Я продолжала держать руки перед собой, молясь, что бы животное меня вспомнило и не вздумало напасть или заржать. И так шаг за шагом, я медленно сокращала между нами расстояние.

Ворон повёл ушами и, снова фыркнув, сделал шаг ко мне. Стараясь не делать резких движений, я приблизилась к животному и протянула руку, коснувшись его морды. Широкие ноздри коня задрожали и он глубоко вдохнул.

— Узнаёшь? Всё хорошо, я ведь тебя не обижу. — Двигаясь медленно, я отвязала поводья от ветки и, подойдя к его левому боку, где меня не было бы видно, одной рукой взяла узду, второй ухватилась за седло и вставила ногу в стремя. Ворон фыркнул и резко мотнул головой, от чего я чуть не отскочила назад, боясь, как бы он не встал на дыбы, ведь кроме Гарингама, на нём больше никто не ездил.

Немного подождав и видя, что животное вроде бы ведёт себя спокойно, я оттолкнулась и быстро перекинула вторую ногу. Чуть не свалившись с другой стороны, я крепко ухватилась за гриву коня, удивляясь, что у меня так быстро получилось на него взобраться. И всё было бы ничего, вот только эта животина возьми, да и заржи. В это же мгновение я одной рукой схватилась за поводья, в страхе подавшись вперёд, и ударила ногами по крутым бокам Ворона, направив его прямо вдоль дороги.

— Эй! Стой! Это мой… Наримара?! — донеслись до меня удивлённые возгласы брата.

Я ещё крепче прижалась к шее животного, одновременно радуясь, что смогла так ловко забраться в седло, но и боясь, что могу так же ловко с него упасть. Ещё раз ударив по крутым бокам, я погнала его во всю прыть, ликуя и надеясь, что больше никогда не увижу Аугеранга.

Я то и дело подгоняла коня, заставляя его нестись галопом. Ворон послушно подчинялся мне и бежал столь быстро, что у меня перехватывало дыхание, а ветер безжалостно бил в лицо. Прижавшись грудью к шее животного, я с силой сжимала поводья, ещё и зажав между пальцами грубую, чёрную гриву, думая, что так будет надежнее. Хоть конь бежал по ровной местности и не буянил, я постоянно то соскальзывала на левую сторону, то подпрыгивала так высоко, что казалось, что мои ноги выскользнут из стремян и я сама слечу с седла.