Шанс на смерть

Рассуждая обо всех этих запутанных вещах, мне вспомнилась очень важная деталь: зачем я здесь? Те малявки говорили, что моя цель — это смерть, которой я смогу достичь только тогда, когда буду помогать другим. И до этого момента я думала, что та, кому нужно помочь — это Эмма, но неужели той, кому это действительно нужно, окажется эта девочка, которая постоянно зовёт меня. Хоть и при помощи писем, которые непонятно откуда берутся и не понятно куда деваются, но зовёт. Зовёт и просит о помощи…

Когда мои рассуждения стали подходить к концу, откуда ни возьмись в комнате возник Фадиан.

— Госпожа, прошу проследовать на ужин.

— Ужин? Я совсем забыла об этом. Спасибо, что передал. Я скоро спущусь, можешь идти.

— Как прикажете, госпожа.

На этом Фадиан ушёл, а я подошла к письменному столу, где лежали часы и прочие вещи. Взять с собой я их не могла, поэтому перед уходом на всякий случай сверила время, часы показывали семь часов вечера.

Снова этот огромный стол, что я видела утром. Но сейчас за ним сидела лишь Мадам «Лариса». Стол был усыпан различными яствами, но при этом столовых приборов было лишь на двоих.

— Мы не будем дожидаться отца?

— Он, как обычно, приедет поздно. Садись. Нам ещё нужно поговорить.

Её поведение было странным, но я всё же села и не дожидаясь приглашения приступила к еде. Уже дойдя до десерта, Лариса начала разговор:

— Мне сегодня звонил брат.

— Ваш брат?

— Твой директор.

— Наверное, он вам много интересного рассказал.

— Именно. Он сказал, что сегодня ты покалечила одного очень важного человека. Пришла в школу в неподобающем виде на занятия и пыталась оболгать других, вместо того, чтобы признать свою неправоту и извиниться.

— Это ложь. Всё было абсолютно не так. Меня никто не хотел даже слушать, а вы говорите, что я кого-то оболгать пыталась. Да как бы я это сделала, если ни разу рот не успела открыть? — спокойным без эмоций голосом ответила ей я.

— Меня не волнует кто прав, а кто виноват. Меня лишь просили передать, что, если завтра ты не извинишься, то тебя будет ждать расправа.

— А вы что, беспокоитесь за меня?

— Конечно же нет. Я лишь боюсь, как бы этот инцидент не отразился на этой семье, поэтому советую поступить тебе так, как они хотят. Так будет лучше для всех.

— Понятно. А то я уж стала переживать, что Лариса уже не та Лариса. Я вас поняла, но извинятся я не собираюсь.

— Глупая девчонка.

— Какая есть, — ответила ей я и вышла из-за стола. Возможно, на этом наш разговор бы и завершился, но на всякий случай я предпочла уйти, не было никакого желания продолжать этот разговор. А зачем, когда все думают о каком угодно благополучии, но только не о моём, точнее не об Эмменом. Я буду делать всё так, как сама посчитаю нужным, а они пусть смотрят. От них большего и не требуется.

Глава 13. Верность розы

Когда ты не следишь за временем, время следит за тобой. Кажется, так говорят? Или не говорят? Когда я вернулась в свою комнату, часы показывали всё те же пресловутые семь часов. Они всегда показывали именно это время. С самого начала, как я получила эти часы, их стрелки не сдвинулись ни на миллиметр.

Всё так же, как и вчера, спать совершенно не хотелось. Поэтому я решила разобраться с той самой книгой, которую дал мне мистер Лир.

На первой странице было помещено изображение семи девушек, у каждой из шести девушек в руке было по розе, и только у одной её не было. Все они были одеты в довольно простые платья, сделанные из, похожей на хлопчатую, ткани. Девушки были красивы и элегантны, но в глазах у них царило отчаяние. Этим не отличалась лишь та девушка, у которой не было цветка. У неё в глазах царила радость и спокойствие. Она напоминала мне Фади, он точно так же смотрел на меня.

Перелистнув страницу, я увидела то же изображение розы, что и на обложке книги, и на часах. А под рисунком было написано: «Тот, кто верен будет до конца, найдёт покой у своего творца. А кто предаст, тому он не воздаст. Тот будет вечно искуплять грехов своей отчизны». Написана эта надпись была от руки, красивым женским почерком.

А в самой книги была написана история о семи девах. О девах, что сёстрами были. Не связывала их кровная связь. Отцы и матери у них были разные, но выросли они вместе. Ведь объединяла их одна важная деталь — все они были сиротами от рождения. В стране царили бедность и голод, поэтому мало кто мог позволить себе содержать ребёнка, но и это была не единственная причина. В то время мало кто желал оставлять у себя дочь, в приоритете были мальчики, поэтому часто, если дело не доходило до детоубийства, то девчонок отсылали в приюты. Этим же девочкам повезло и их отдали в приют, что находился при монастыре. До пяти лет их растили, кормили, а после пяти, на протяжении трёх лет их обучали грамоте и счёту.

Приют, в который отдали этих девочек назывался в честь Девы Марии, которая была известна, как «мистическая роза» или «роза без шипов». И конечно же там находились целые сады из этих прекрасных цветов. Но, к сожалению, ни одна из этих роз не была без шипов, поэтому каждый день сироты приходили в эти сады, чтобы срезать шипы у цветов. Если же случалось так, что какой-то цветок ломался, то того, из-за кого это случалось, жестоко наказывали. Сначала их пальцы ног обкалывали иглами, пока они не покрывались кровавыми подтёками, а затем лишали еды на три дня, позволяя пить лишь воду. И всё то время, пока проходило наказание, им не позволялось видеться ни с кем, для этого их запирали в тёмном каменном подвале, где было очень холодно, но им не приносили даже сена, на котором можно было бы спать. Иногда такие дети погибали, а их тела хоронили среди тех самых роз.

Бывало, что подобных детей удочеряли, но именно в этом приюте этого не происходило никогда. Всех девочек воспитывали, как розы в эдемском саду, которые вскоре должны были бы украсить подножие лика Марии. Поэтому в определённом возрасте им приходилось «присягать на верность». Это был своего рода обряд посвящения, что якобы даровал прощение и благословение.

Обряд проходил на протяжении семи дней. Каждый день одна из девушек шла в белом платье с белой розой в руках к алтарю. Это должно было означать чистоту и святость, их веру и преданность, но это было и просто красиво, когда кровавые струи стекали по белоснежным тканям и окропляли лепестки белой розы, что не имела шипов, и медленно осыпалась на алтарь. Это был обряд жертвоприношения.

На алтаре всегда было написано: «Человек, которому было дано все, может отплатить только одним: отдать все, целиком и полностью». Жертвенных овец всегда воспитывали так, чтобы они ни за что не решили «оступиться». Им всегда говорили, что всё что у них есть — это заслуга божья, но когда-нибудь настанет время, и придётся возвращать долги.

Перед тем, как пролить свою кровь, девы должны были произносить молитву о клятве:

«В верности богу клянусь,

Душу отдам, не вернусь,

Пред смертью я не содрогнусь.

Роза на красном шелку возлежит,

Роза окрасится алым…»

После этих слов дева перерезала себе горло и ручьи алой крови стекали по её шее, медленно окрашивая невинное платье и такой же невинный цветок. Но на этом обряд не кончался. Труп девы, принёсшей себя в жертву, сжигался, а прах её развеивался по ветру, что служило ознаменованием нового пришествия.

На протяжении многих лет всё проходило гладко. Каждый год приносили семь жертв в точно отведённый срок. Но однажды случилось непредсказуемое. Девушка, что должна была стать седьмой жертвой, неожиданно пропала. В её комнате обнаружили письмо, в котором было написано: «Вы растите нас, как овец на убиенье, но мы же люди, нам не нужно благословенье. Что сделал ваш проклятый бог, чтобы мы жизни отдавали в срок? За что вы богом его кличете? За что вы мучаете нас? Хотите жертвы — станьте жертвой, и не корите больше нас».

После этого письма девушку прозвали ведьмой. Её пытались найти долгие годы, но этого никак не удавалось. Впоследствии выяснилось, что она сбежала за границу вместе с каким-то странствующим торговцем. От него она родила двоих мальчиков и одну девочку, которых прозвала: Лир, Фади и Ора. Такие имена были даны ею не просто так, они означали «посланный свыше спасительный свет». Роза всегда верила в то, что ничего не бывает просто так, и всегда была верна своей вере, как была верна самой себе. Для неё символ розы всегда был чем-то вроде символа верности и веры, хоть с ним и были связаны плохие воспоминания. До самой своей смерти она желала, чтобы её дети всегда были преданы себе и своим желаниям. Для этого она отдала им три вещи: медальон, карманные часы и книгу. На всех трёх предметах была изображена роза — символ их веры.