Обычное зло

– Слезай, алхимик! – рявкнул подбежавший слуга, подхватывая лошадей под уздцы. Кучер согласно кивнул, осклабился и задрал бороду. – Слезай, говорю, хозяин заждался!

Вот же псы цепные. Викентий нарочито неторопливо выбрался из коляски, не забыв прихватить саквояж. Постоял немного, борясь с дурнотой внутри после поездки по камням. Потом выдохнул и пошел ко входу, откуда уже торопливо махал руками Зеро, астролог купца. Человечек ничтожный, всего боящийся, но именно он рассчитал, что сегодня утром самое подходящее время для магического действа, которое будет крайне важным для Крадобора. Аптекарь отмахнулся от Зеро саквояжем: этот низкорослый, всегда пованивающий чем-то тухлым человечек норовил пожать ему руку как равному.

Еще чего. Обойдется.

– В зал, в зал! – пришепетывал Зеро (имя это или кличка? – вдруг подумал аптекарь), ничуть не обиженный поведением гостя. Скалился пеньками гнилых зубов, неприятно обнажая противно-розовую верхнюю десну. – Жертва готова. Хозяин в ярости, устал ждать. Обещал золота! Обещал запороть плетьми до смерти! Почтенный – такой затейник…

Стражники у дверей равнодушно расступились. Астролог подпрыгивал, забегал вперед и что-то говорил, говорил, говорил, не умолкая. У Викентия вдруг заболела голова от всей этой суеты, но шел он спокойно, стараясь казаться важным.

– Пришел, мошенник? – рыгнув, окликнул его почтенный донельзя Крадобор. Опустил пустой кубок, вытер губы рукой и заржал. На людях он старался быть с аптекарем более-менее вежливым, а тут – чего стесняться? Все свои. – Мог бы и поторопиться, когда хозяин зовет.

Этот жирный ублюдок искренне считал всех вокруг слугами. Викентий побелел от ярости, но молча поклонился.

Крадобор с трудом, в три приема, вылез из-за стола, не предложив даже стакан воды. Косолапя, подошел к аптекарю. Жирные пятна на дорогом костюме, запах крепкого вина и надоедливый, вразнобой, звон многочисленных украшений при каждом движении.

Сало в шелке и золоте.

– Вон, в углу, собачка ихняя! – рявкнул купец. – Ты говорил, надо что-то для их семьи важное попользовать, попрет, значит. Мурака раздобыл, кучер. Зеро тебе там поможет, а я погляжу.

Он ткнул аптекаря толстым пальцем в грудь, как бы ставя точку в приказе.

Викентий посмотрел на привязанную к грубоватой, зато массивной статуе крохотную комнатную зверушку. Наполовину придушенная веревкой, она лежала на боку, тихонько повизгивая. Да, вполне, вполне для того ритуала, который заказал Крадобор. Если потом не вырвет исполнителя, конечно: к людям Викентий был в целом равнодушен, а вот беззащитную собаку жаль почти до слез.

Само собой как-то пришло в голову, что ничего он для этого жадного урода делать не станет. Но и отказаться прямо сейчас – прямая дорога в подвал, откуда уже не выйти. Вон десяток преданных стражников у стен как смотрит, только дернись. Значит, будем хитрее. Магия – она разная бывает.

– Давайте начинать! Солнце полностью в созвездии Пахаря, первый квадранс почти пройден, – заверещал Зеро. – Не тяните, мастер маг, только не тяните время! Самый момент!

Викентий решительно подошел к статуе, отвязал собачку и подхватил на руки. Саквояж мешался, но тут уж ничего не поделать. Отнес грядущую жертву на специально приготовленный грубый стол, под которым виднелся таз для слива крови: предусмотрительные какие, чувствуется опыт. Пусть не в магии, но в делах разбойных – точно. Положил собаку на бок, погладил потный бок, почувствовал, как трепещет под кожей сердечко. Колотится, да…

– Так, – наконец сказал аптекарь. – Зеро! Расставляй свечи на полу. Одна пентаграмма, шире нее вторая. Да не так! Просто от каждой свечи внутренней отступи шаг и ставь. Как бы звезда в звезде, понял? Ты ж в звездах-то должен разбираться, не кучер, чай! Как его, дурака? Мурака, ага.

Один из советников купца за столом мерзко засмеялся. Жрут-то жрут, но наблюдают внимательно. Чувствуют важность момента.

Астролог вздохнул, но свечи начал ставить по схеме. А вот Крадобор вернулся за стол и продолжил неопрятно завтракать. Тесный круг советников на возню с пентаграммами, собакой и прочими незначительными делами дальше уже не отвлекался. Плотный завтрак в любом случае важнее.

Эти люди привыкли получать то, что хотят? Пора перейти к сюрпризам.

– Мелом выводи линии, мелом! И ровнее, – прикрикнул Викентий. Зеро суетился вовсю, за столом чавкали, смеялись в голос, звенели посудой. Стражники статуями застыли у стен.

Пентаграммы в задуманном Викентием были даром не нужны, но требовалось как-то отвлечь астролога. Пусть мечется, меньше вреда. Аптекарь открыл саквояж и достал несколько металлических чаш – тоже реквизит для совсем другого спектакля, играть в котором не собирался. В сторону их, в сторону, места полно. Потом подсвечник на пять свечей. Ритуальный кинжал. В сторону. Шкатулку с черной заморской солью. Все в сторону.

Ага, вот они!

Викентий выудил два резиновых кольца и плотно замотал ими лапы собачки: передние, потом задние. Не хватало еще ловить ее потом по всему залу, когда в себя придет. Связанная тихо тявкнула.

Готово. Все было готово. Не бог весть какой он маг, конечно, но и не совсем профан. Задача была проста и понятна: усыпить на время купца и его банду, стражников, отбить им память по возможности, да и смотаться подальше. На большее сил не хватит.

Или?.. Аптекарь вдруг почувствовал, что внутри него разгорается странное белое пламя, словно тот самый цветок, освоившись, вдруг придал сил, налил его скромные магические таланты мощью и позволит сейчас все. Или почти все.

Терять время было нельзя: Викентий на глазах изумленного купца и его шайки взмыл в воздух посреди зала, в последний момент подхватив на руки связанную собаку. В полной тишине – только у одного из стражников упала, загремев, на пол алебарда – он поднялся к потолку, пронзил его, словно пущенная вверх стрела облако, взмыл в горячий воздух.

Где-то далеко внизу под ним уродливым многосторонним узором застыл дворец Крадобора, гусеницы складов, паутинки дорог. Все это мерзкой опухолью прижалось к морю, будто на берег выбросило гигантское чудовище, уже мертвое, которое теперь гнило и мешало дышать всему живому.

– Да будет так! – то ли самому себе, то ли солнцу над головой шепнул Викентий, прижимая к себе маленького комнатного пса.

Пламя вырвалось изнутри и залило все, вспыхнув нестерпимо ярко. Собака заскулила, но, кроме этого, звуков почти не было – лишь тихое шипение внизу, словно кто-то вылил воду на раскаленные камни в костре.

Раздался треск. Владения Крадобора начали сжиматься, будто из надувной игрушки выпустили воздух, стягиваться в одну точку, сдуваться и мельчать.

Викентий понял, что внизу происходит нечто страшное. Но то, что он поступил по-своему, оправдывало все на свете. Уже не видно было зданий, массивных башен, крытых тесом крыш складов и казармы, они исчезли, оставив на берегу светло-желтое пятно нетронутого песка, как и выглядел берег задолго до появления здесь человека. Словно новая кожица затянула ожог, говоря: жизнь продолжается.

Осталась еле различимая темная точка на песке, к которой он падал сейчас с высоты.

Подлетев ближе и мягко опустившись на песок, аптекарь увидел, что там стоят все владения Крадобора, вероятно, с ним самим внутри: миниатюрная, не больше небольшой шкатулки, копия замка купца, дома, башни, заборы, ворота. Если присмотреться, можно было увидеть совсем уж крошечных людей, в панике мечущихся по двору. Поднялось и опало облачко от выстрела, но самого звука слышно не было.

Викентий опустил собаку на песок рядом и размотал резиновые кольца, освобождая лапы.

– Потерпи. Отведу тебя к графине, все будет хорошо. А купеческие хоромы с собой прихвачу, у меня давно в кабинете столик пустует.

Он принюхался: еле заметно от результата его магических опытов тянуло сгоревшей кашей и давно несвежей рыбой.

– Придется колпаком сверху накрыть. Стеклянным. Зато на века сработано.

Викентий рассмеялся и сунул странную копию исчезнувшего дворца подмышку. Собака, фыркая, семенила рядом, иногда отдергивая лапки от чересчур уж горячего песка. Иногда им казалось, что где-то далеко-далеко звонкий мальчишеский голос выкрикивает: «Счастье! Кому немного счастья?». Тогда аптекарь останавливался и прислушивался, а комнатный пес просто приподнимал уши и смешно водил в воздухе остроносой мордочкой.