Русалочка

– А я ведь в следующий раз не стану мешать ему, – проговорил он, глотая буквы. И кивком указал на поверженного собутыльника.

Таня брезгливо поморщилась, оглянулась на тёмную дверь за спиной.

– В следующий раз они захотят изнасиловать Лесю, – членораздельно сказала она, чтобы смысл этих слов дошёл до него в полной мере.

Отчим выдохнул, лицо его озверело. Он оттолкнулся от стены и в сердцах пнул ногой «бездыханное» тело. Оно отозвалось невнятным мычанием.

– Да я…, – он умолк, подбирая слова, – Я за Леську… Я…

Не проявив ни малейшего интереса к тому, что именно он собирается сделать «за Леську», Таня отправилась прочь. И только заткнув до упора щеколду их общей с сестрой комнатушки, решилась дать волю слезам. Понимая теперь так отчетливо, что озвученный ею вариант вполне может стать правдой. И однажды ни эта щеколда, ни эта хлипкая дверь уже не сумеют спасти их.

– Тань? – донеслось из глухой темноты. Кровать на том конце скрипнула и на фоне прозрачных штор проявилась фигурка Олеси.

Сестре было девять. Она подбиралась к той дате, когда сама Таня, наполовину осиротев, осталась без папы. И ей ли было не знать, как непросто терять одного из родителей! Вот только отцовские качества отчима она подвергала сомнению.

– Я, – коротко бросила Таня и, заручившись спасительным полумраком, незаметно вытерла мокрые щёки.

Ощущение пальцев между ног напомнило о себе, стоило ей сделать шаг. Захотелось вновь принять душ! Смыть с себя эту терпкую вонь, тошнотворную влагу слюны. Но выйти наружу опять она не рискнула.

– Ты посидишь со мной? – прошептала испуганно Леся.

Бросив вещи на стул, Таня приблизилась к узкой кровати.

– Говорила тебе, запирайся! – отругала она и уселась на край.

– Ну а как ты войдешь тогда? – пробурчал в темноте сонный голос сестрёнки.

– Постучусь, – устало ответила Таня.

Но Олеська, как будто не слыша её, продолжала упорствовать:

– Ну, тогда мне придется вставать!

Татьяна сверкнула глазами.

– Не развалишься, встанешь! – огрызнулась она, подавляя в себе раздражение.

Материнские нотки уже просочились в её повседневную речь. И налёт постоянной тревоги отпечатался в голосе. Непосильный, тяжелый для юной особы! Свойственный женщинам, перешагнувшим далекий рубеж. Однако Олеська, лишенная всяческой взрослости, продолжала невинно шутить.

– А если не встану? Ты будешь лезть в окно? – рассмеялась она.

Но Таня в ответ лишь вздохнула. Ища в уме аргументы, способные убедить сестрёнку в том, что запирать двери на ночь также важно, как и прятаться от бабайки. Чтобы никогда не узнать, каким он бывает в реальной жизни!

– Леся, – прошептала она умоляюще, и нащупала в складках теплого плюша ручонку сестры, – обещай мне, что будешь закрываться.

– Обещаю, – негодующе прошептала Олеська.

Таня нахмурилась, зная, что это слово звучало уже не однажды. И в следующий раз дверь опять будет не заперта. Когда мать ночевала дома, то Леська была в безопасности. Но работа по сменам вынуждала трудиться сверх меры! И в вечера, подобные этому, сестра оставалась одна.

Она прикусила губу. Жуткое бремя нависшей угрозы разъедало её изнутри! Она усердно искала пути к отступлению. Понимая, что подобного риска не стоит ни иллюзия полной семьи, ни эта прогнившая насквозь халупа.

Глава 1

Зеркальная дверь крутанулась, пропуская её внутрь просторного холла. Таня стремительно шла. Подошвы кроссовок скрипели о мраморный пол. Минуя ресепшен она заметила, что подруга была занята оформлением новых гостей. Поймать её взгляд на ходу не получилось, и Таня устремилась дальше. Прямо по курсу возник водопад. Шум, от которого становился всё громче по мере её приближения.

Раньше эта рукотворное «чудо природы» впечатляло Таню. И, проходя мимо, она застывала, ловя на лице его освежающий смог. Но вскоре водопад примелькался! Как и весь новомодный дизайн её места работы. И теперь Татьяна летела по холлу, боясь опоздать на «смену караула». Если администратор увидит, что её нет на месте, то взыскания не избежать. А у неё испытательный срок! И упустить это злачное место было бы самой глупой из возможных ошибок.

На счастье, в коридоре она ни с кем не столкнулась. Только с парой самоуверенных постояльцев. Которые, впрочем, не обратили на неё никакого внимания. Комната для прислуги, именуемая «служебным помещением» располагала диваном, собственной душевой и даже телевизором. Правда, на всё это не было времени! Ведь даже зимой номерной фонд был востребован. А уж весной и летом так и совсем забит до отказа.

Как раз на «горячий сезон» и устроилась Таня. Правда, в её далеко идущие планы входило остаться здесь навсегда. Это место во всём его великолепии оттеняло собой её непутёвую жизнь под крышей зловредного отчима. А наводить чистоту ей казалось ничуть не зазорным. Уж лучше так, чем целую ночь напролёт корпеть «у станка», возвращаясь под утро и падая замертво. Как это делала мать.

– Ну, где тебя носит? – обрушилась на неё напарница.

Нареченная прекрасным, словно девственный пейзаж под лучами рассветного солнца, именем, она никак ему не соответствовала. «Зарина», – восхищенно произносила Таня, и представляла себе утонченную барышню с картины Альберта Линча. Однако действительность противоречила ожиданиям! Зарина была олицетворением красоты в понимании Рубенса. Деваха с копной белобрысых волос, мясистым конопатым носом и пышущей здоровьем фигурой.

– Круэлла уже приходила? – бросила Таня с порога.

Имея ввиду их совместного «надзирателя», администратора Ольгу Петровну. Сухощавую женщину средних лет и далеко не средних амбиций! Дисциплина под сводами этого замка была выше всяких похвал. Ибо каждый каприз «краснокнижных» гостей выполнялся по первому зову. Ночь в этом Раю стоила минимум сотку. Но, невзирая на это, желающих было хоть отбавляй.

– Да! – прозвучало зловеще, Зарина поправила блузку на своей пышногрудой фигуре. – Я сказала, что ты в туалете.

– Спасибо, – благодарно ответила Таня. Вынимая как можно скорее свою униформу из шкафчика. В приморском отеле «Посейдон» даже горничные выглядели «с иголочки».

Натянув взамен джинсам и свитеру черную робу, Таня успела взглянуть на свое отражение. «Наряд от Шанель» длиною чуть выше колена украшал отложной воротник, белоснежный, как облако. Его цвет был одним из критериев высшей степени важности. Ибо, со слов Круэллы, «пятно на одежде – это пятно на репутации нашего общего дела».

Молнию заклинило между лопаток.

– Помоги! – обратилась она к напарнице, но в этот момент дверь открылась, и в проеме возник силуэт Ольги Петровны.

Девочки тут же вытянулись по струнке. Она оценила обеих.

– Что прохлаждаемся? За работу! – скомандовала, надменно вздернув свой крючковатый нос.

И, прежде чем выйти, бросила в адрес Татьяны:

– Смирнова, причешись!

Закончив утреннее перевоплощение, девочки разделились, как бывало обычно. На этот раз Тане достались нечётные цифры. Связка ключей привычно болталась на поясе, а тележка с хозяйственным скарбом бесшумно скользила по бархатному ковролину. Она тормознула напротив одной из дверей. Табличка с надписью «clean, please», как сигнальная кнопка горела на золотистой ручке. Таня со вздохом сняла её. Подобрав, словно ключница, одну из «отмычек», открыла несложный замок.

Табачный дым, что заполнил пространство, мгновенно достиг обоняния. Таня со злостью вкатила тележку внутрь, понимая, что трудиться ближайшие двадцать минут ей придется в провонявшейся комнате. Ведь сколько не пиши, они все равно курят! Им проще отдать штраф, чем ущемлять себя в чём-то. Оставив тележку на пороге, она направилась первым делом к окну. Открыла его, впуская внутрь свежий воздух и попутно любуясь изумительной панорамой. Все номера были с видом на море! Возможно, поэтому ночь здесь влетала в копеечку.

Пронизанный утренней влажностью воздух ворвался, заставляя тонкую тюль трепетать. И Таня, точно Ассоль в окружении парусов, устремила свой пламенный взор в облака, в бирюзовую даль бесконечного моря. Ей захотелось представить себя на секунду не прислугой, а гостьей, постоялицей этого номера. Которая просыпается в окружении мягких подушек. Спускает ноги с высокой кровати, стараясь нащупать махровые тапки. Попутно накидывая на обнаженные плечи халат. Непременно из чистого шёлка! Затем, обернувшись в него, подходит к окну. Сладко тянется, предвкушая новый, наполненный радостью день…