Первоочередной

Андрей Потапов

Первоочередной

Посвящается моему дедушке Игорю Лобышеву.

Я очень скучаю.

Пролог

Вы знаете, что у тишины – своя мелодия?

Пусть и не такая звонкая, как, например, у кифары. Но зато её слышал каждый.

В небольшой комнате, конечно, не выходит развернуться на полную. И тогда тишина пищит, словно маленький злобный комарик. Долбится в осточертевшие стены, но выхода найти не может. Ну точно как глупое насекомое. Хлопнешь в ладоши – и она отступит на секунду, а потом опять сомкнётся, будто разделённый напополам океан. И всё равно будет противно пищать, потому что ей катастрофически мало места.

А где-нибудь в пещерах Альтизара, скрывающих неуловимый разрыв ткани повествования, тишина провозглашает себя гораздо увереннее. Она скапливается между каменистыми расщелинами, ползает по шершавым поверхностям и овладевает душой в один миг.

Идёшь ты где-нибудь у водных мельниц Рассильяса, турист туристом. На спине рюкзак, голову венчает панамка, и к поясу, разумеется, пришпандорен меч – слуги тьмы же вокруг – а тебе неуютно. И дело не в приспешниках Злободуна, которые после его исчезновения совсем рассвирепели. Дело в той самой тишине, которую даже ветер не способен заглушить.

Это называется одиночеством.

Долгие годы никто не мог понять, как же обозначить щемящее чувство пустоты в душе. Словно выдрали кусок, а положить что-то взамен забыли.

Ответ оказался до смешного простым.

Одиночество.

Громче всего тишина звучит между колоннами пустующего царства на самом отшибе Мира Эскапистов. Бесконечные залы простираются под землёй на вёрсты вокруг. И никто ими не пользуется. Даже сокровища туда не затаскивают, на худой конец. Не подметают мраморные полы и не вытирают пыль. Всё, что наполняет эти помещения, – паутина, свисающая противными лоскутами с высоченных потолков. Но даже страшных наростов не хватает, чтобы гасить эхо от крика.

– Эй!

– Эй! Эй. Эй… – раздалось в ответ.

– Кто-нибудь!

– Нибу-у-уть! Нибу-у-уть!

Кроме раскатистого эха подземелью нечего было предложить.

Усталый воин в латах ощупал своё горло.

Целое. Хоть и болит немного.

В последний раз, когда он обращал внимание на своё горло, его рассекали. Кинжалом. Прямо навылет – да так, что голова улетела с плеч. Наверное, воин тогда упал с лошади. Сам он этого не помнит: к тому моменту он уже умер. Но логическим путём он пришёл к предположению, что сила тяжести возымела своё.

Звуки шагов разлетались по просторным комнатам с молниеносной скоростью, возвращаясь многократно усиленной версией себя же. Сначала каблук, а потом носок. Бас-бочка и малый барабан.

Может, крикнуть громче?

– Эге-ге-ге-ге-эй!

– Сам ты гей! – порывались ответить стены, но лишь скромно заметили: – Э-эй! Э-эй…

Воин пожал плечами и продолжил свой путь из ниоткуда в никуда.

Кем же он был при жизни?

Да и почему при жизни-то? Вот он – живёхонек, бродит по залам и даже испытывает голод. Нет, серьёзно: ещё хотя бы час без еды, и воин примется за паутину, которой здесь в избытке.

Голова уже кругом идёт от того, что ничего не ясно.

В таких случаях полагается выпить чего-нибудь крепкого – прочистить мозги. Тот же бурбон. Или водку, на худой конец.

Крепкого…

Водку…

Вот было бы нелепо назвать город Крепководском. Подумать только – его бы населяли крепководчане и крепководчанки. И уж если бы там жил большой философ…

Минуточку!

Перед глазами безымянного героя всплыли воспоминания о давних деньках, когда он, мокрый от дождя, стоял на улице в очереди и чего-то ждал.

А чего он ждал?

Нужно восстановить картинку в памяти.

Покатые крыши, чёрно-фиолетовые флаги, полопавшаяся брусчатка и бесконечные лужи. А вокруг стоят такие же прохиндеи, которым был и он сам. Каждому хотелось подзаработать, как ему казалось, лёгким путём. Ведь что может быть проще, чем отправиться добровольцами на фронт. Вести вялые перестрелки с местным населением, рассуждая об ужасах оккупации, от которых его надо освободить.

Воин резко остановился.

Может, не был он никаким героем?

Так, разрисованная картонка, не устоявшая перед чуть более высокой зарплатой. Часть ненавистного батальона тьмы. Маленький, но крайне исполнительный винтик военной машины в огромной мясорубке из человеческих жертв.

Он служил в армии Злободуна.

Лоб покрылся мелкой сеткой из пота с примесью пыли.

Ладно. Допустим, он и правда был тёмным прислужником, который регулярно дрался на Поле Брани с оппозиционерами.

Но, возможно, он не очень старался? Филонил?

Или чего хуже – брал больничный накануне очередной битвы?

С Астролябией было легко договориться. Пара монеток – и твоя жизнь спасена на ближайшую неделю. Красавица с лукавой улыбкой спрячет их в свой небольшой кошелёк и тут же пойдёт в трактир на любимое местечко. А тебе спокойнее.

Но, скорее всего, он как раз очень старался. Буквально выслуживался перед военачальником, которого и в бою-то не увидишь. В конце концов, кому отрубили голову? Не Злободуну же, в самом деле. А всего лишь пешке, которую не жалко.

А это, поверьте, неприятно.

Раздавленный собственными умозаключениями, воин поплёлся дальше, уже не столь уверенно.

Один зал сменялся другим, колонна следовала за колонной.

– Кто так строит? – воскликнул в сердцах бывший служитель тьмы.

– Архитектор, – отчеканил голос вдалеке.

– Кто здесь? – воин от испуга дал петуха и кашлянул, чтобы это скрыть.

– Приходи и сам узнаешь.

Почему-то захотелось подчиниться. Не то чтобы это было безопасно – мало ли, какая там химера засела, – но это приятнее, чем шляться не пойми где в одиночестве.

– Ты далеко?

– Ну прикинь по эху, – отозвался незнакомец.

– У меня что, секундомер есть? Часы здесь, вообще-то, не работают!

– Тогда не морочь голову и просто иди.

Воин, собственно, и пошёл.

С удивлением он рассматривал, как всё меняется вокруг. Если в начале пути залы казались огромными и заброшенными, то каждый следующий был ухоженнее и меньше предыдущего. Наростов паутины становилось меньше, а на стенах появлялось убранство. Пустоту заполнили картины, которые складывались в единый сюжет. Хотя, судя по манере, принадлежали совершенно разным авторам. За деньги можно прославлять что угодно, даже деяния Злободуна.

Воин поморщился и отвернулся.

Еще несколько минут ходьбы – и служителю встретилась первая мебель. Два кожаных кресла и коробка на ножках между ними. Платяной шкаф. Воину даже показалось, что из-за дверей на него смотрел лев. Высокий кривой ящик, из которого вылетела птичка. А потом и вовсе пошли комнаты, полностью обставленные, словно кто-то в них жил. Бывший прислужник наткнулся на приличную библиотеку, но толком не успел разглядеть названия, потому что его окликнули:

– Где ты там бродишь?

– Иду-иду!

Единственное, что служитель смог прочитать, – название “Тентакль”. Что ж, ничего удивительного. Кальмары нынче в моде. Или эта книжка совсем о другом? Ах, какая разница. Главное, что обложка симпатичная. При жизни служитель тьмы любил синий цвет.

Да ну что ты будешь делать. Он и так живой.

Живой!

Последний коридор был до того узким, что пришлось протискиваться боком. Воин с ухмылкой наблюдал, как латы царапают стены. Совершенно свежие, будто вчера шпаклевали. Откуда шёл свет, позволяющий что-либо видеть, сказать было трудно. Главное, что он присутствовал.

Выпутавшись из тяжёлого испытания для живота, бывший прислужник оказался на берегу подземной реки. Водная гладь почти не колыхалась, создавая гипнотическое ощущение невесомости, когда не понимаешь, где верх, а где низ. Если бы ещё не болотистый цвет, который всё портит. И запах, кстати говоря…