Страница 10 из 13
– Это я сделала, – тихо сказала Мариша, – мне бабушка Гуся рассказала.
– Воу, ну ты молодец, помощница моя, – я тут же пошла тискать девочку, и она как обычно напряглась в моих объятиях, но постепенно расслабилась, и обняла меня в ответ.
Мариша была почти ростом с меня, может быть сантиметра на три поменьше.
– Я тоже помогала, – пискнула Сатия, и я сразу же начала обнимать её.
Вот уж кто больше не напрягался, так это она. С удовольствием обняла меня в ответ и крепко прижалась.
Девочки раскраснелись, от моей похвалы, и мы все начали рассаживаться по своим местам.
Я нет-нет да поглядывала на княжича. На этот раз ребенок не вредничал, а был очень задумчивым. Не знаю, может его мой магический дом так сильно впечатлил?
Поужинав, и убрав со стола, все дети и взрослые отправились в библиотеку (и Тодор с Растом тоже, кроме бабушки с Тарой), а я за корзиной с конфетами.
Первая игра, которую я решила провести – самая простая, под названием «Играй или плати». Только я её слегка переиначила. Потому что платить буду я – конфетами, а не игроки.
Для начала мысленно воссоздала набор из обычных пластиковых карт с круглыми точками разных цветов. Всего восемь цветов и точки от одной до пяти. И восемь «джокеров» с разными картинками животных. Их можно использовать, как выкуп, если тебе нечем бить или ты не хочешь рассказывать историю.
Смысл простой. Я перемешиваю карты и всем выдаю по три.
В этой игре я не стала делать старшие масти и прочее, посчитала, что это лишнее. Бить можно было совершенно любым цветом, главное, чтобы карта была больше по номиналу, что лежала до этого. Пятерку – пятеркой или четвертку – четверкой и так далее, отбить уже не получится. Пятерка – самая высокая карта. Единица – самая низкая. Если в игре, кто-то решит воспользоваться джокером для того, чтобы отбиться, то можно начинать опять с самой маленькой – единицы.
Тот, кто не сможет отбить, должен рассказать любую историю из своей жизни, она может быть – смешной, грустной или вообще нейтральной. И за это он получит сразу конфету.
Один кон заканчивается, как только все карты уходят из рук игроков. Потом я опять перемешиваю карты, и вновь их раздаю, и так, пока не закончатся все конфеты.
Я очень надеюсь, что во время игры узнаю, как можно больше интересного из жизни детей, а заодно незаметно для них начну вытаскивать их боль.
Малышки участвовать не могли, так как не поняли в чем смысл игры или сильно застеснялись, поэтому я положила им конфет в вазочку и унесла в их место для игрушек.
Все дети с жадностью и завистью посмотрели на девочек и с шумом сглотнув, особенно Сатия, Алекс и Мариша (потому что знали, как это вкусно), устремили свои взгляды на меня.
Я начала первый кон.
Всем раздала по три карты (и себе тоже). Остальные, как лишние, отложила в сторону.
Сначала дети естественно не поняли смысла, и пытались отбить карты, даже княжич пытался во чтобы то ни стало сделать так, чтобы, только отвести от себя «беду» и использовал «джокер». А вот мой сын уже был знаком с этой игрой, поэтому первым и «сдался».
Алекс без проблем рассказал одну из историй из нашей с ним «прошлой» жизни.
Она была про котенка, которого он защищал во дворе от злых больших мальчишек. Я услышала крики, и увидев, что дети были выше моего сына на целую голову и их было аж целых пятеро, пошла разбираться. Оказалось, что они мучали котенка, поджигали ему усы, а Алекс вмешался, отобрал несчастного напуганного кроху, который залез к нему за пазуху в куртку, а сам пытался объяснить детям, как они не правы, что обижают маленького, а они требовали вернуть им игрушку назад.
Я вышла и ухватив почти всех детей за куртки, повела их к родителям.
Алекс всё это время шел за нами, и успокаивал котенка.
– А потом, что было с котенком? – спросил Цедрик о чем-то хмуро размышляя.
– А мы его себе оставили, он до года рос, правда пришлось его отдать маминой подруге, когда я заболел, и нам с мамой надо было ехать в другой город, – Алекс душераздирающе вздохнул, и посмотрел на меня, – как думаешь мам, с ним всё хорошо?
– Конечно сынок, – улыбнулась я ему, – тетя Ира о нем позаботится, она тоже его любила.
Алекс от меня получил свою конфету, и с блаженной улыбкой сразу же проглотил.
– Вкуснятина, – пробормотал он, когда мы перешли к следующему игроку – Цедрику, который с завистью смотрел на моего сына, и взглянув в свои карты, хотел было уже отбиться, но передумав, хитро сощурился.
– Я лучше историю расскажу, можно? – посмотрел он на меня, не став врать о том, что ему не чем было ходить.
После рассказанной истории, можно было заходить с любой карты, а у Цедрика их было еще две, значит он смекнул, что сможет их приберечь.
– Конечно можно, – пожала я плечами, краем глаза замечая, как округляются глаза у других детей, ведь ничего страшного Алексу я не сделала, когда он проиграл, а наоборот ребенок получил сладкий приз. А я тем временем, смотря Цедрику в глаза, продолжила: – Правилами это не запрещено. Но сразу предупреждаю, что ложь я чувствую, и если в истории будет хоть капля лжи, то конфету ты не получишь.
Я знала, что Цедрик любитель врать, поэтому и предупредила его, а заодно и остальных детей, чтобы не решили жульничать.
Мальчик на пару мгновений смешался, но Ромик, как и обычно решил над ним посмеяться, я заметила, что у этих двоих постоянно накалены отношения и один пытается задирать второго:
– Да не умеет он правду говорить, только врет постоянно.
– Всё я умею! – фыркнул Цедрик. – Просто не видел повода. А сейчас есть, так что слушайте.
И Цедрик начал говорит, а все дети даже дыхание затаили, видимо правды от него редко кто слышал, раз так заинтересовались его рассказом.
Рассказ оказался банальным и с каким бы циничным спокойствием мальчик его не рассказывал, однако моё сердце обливалось кровью.
Он говорил о том, как впервые оказался в столице и встретил одного из чумазых мальчишек, который уговорил его пойти в их банду. Его обещали научить воровать, за это он будет платить всего лишь десятину от своего дневного куша, а ему будут давать место для жилья.
Но ему никто не сказал, что пока его будут «учить» старшие, то он будет обязан отдавать почти всю свою добычу им, а на остальные деньги отдавать их общему повару.
И весь тот месяц, который мальчик промаялся среди банды он не только не смог ничего заработать, так еще и в долги попал. Потому что, когда решил пойти один на дело, то попался инспектору, а его выкупили их старший, дав взятку полицейскому, и мальчик залез в долг на очень большую сумму денег. А если учитывать то, сколько он воровал примерно за день, то подсчитав Цедрик понял, что ему придется целый год батрачить на старшего. А потом спустя неделю он случайно подслушал, как его старший, которому он был благодарен за спасенье, оказывается его и подставил. Потому что инспектор был его дальним родственником.
Тогда-то он и хотел попробовать убежать в приют, но по наивности рассказал одному мальчишке из банды, а тот всё доложил этому самому старшему, и Цедрика связали, бросив в подвал, а через неделю продали работорговцам.
– Уж лучше бы я сразу в приют пошел, – выдохнул мальчик, закончив свой рассказ.
Я заметила, как сильно покраснели его глаза, когда он вспоминал всю эту историю, поэтому выдала ему в награду целых три конфеты.
Когда Цедрик их увидел, то глазам своим не поверил.
А я тем временем, заметив, что Ромик опять хотел сказать какую-то колкость, громко заговорила:
– Ты не знал, что они тебя обманут. Ты не знал, что так будет. Думал, что жизнь на улице проще. Это нормально. Будь я на твоем месте, и в твоем возрасте, то возможно поступила бы также. Иногда путь, который кажется нам легче, на самом деле ведет нас в ловушку. Жизнь дала тебе шанс всё изменить, воспользуйся им. И в следующий раз прежде, чем выбирать какой-то путь, тщательно подумай, а стоит ли оно того?