Страница 2 из 10
– Маринка! Маринка, отомри, – вывел меня из раздумий и воспоминаний голос кота. – Ты дверь открывать собираешься?
Я что? Недоуменно моргнув, я прислушалась. Точно. Стучат. Это ко мне, ведьме-знахарке, кто-то сильно храбрый пришел. Обычно мой дом по широкой дуге обходят.
Ладно, подошла, открыла, впустила в и так жаркий дом удушающий воздух с улицы. На пороге оказалась девка-чернавка, как здесь звали прислугу, выполнявшую всю грязную работу. Одетая в длинный сарафан в нескольких местах измазанный сажей, в грязной косынке, девчонка лет пятнадцати, ростом с меня, тяжело дышала. Сразу видно – бежала, запыхалась.
– Матушка ведьма, – выдала она на одном дыхании, – помоги, барыня умирает.
Барыней здесь звали единственную помещицу на всю округу, Елизавету Павловну Аскатову. Еще не старая женщина, лет пятидесяти, не больше, здоровая, как бык, она убедила себя и окружающих, что неизлечимо больна. «Помру, – твердила она постоянно, – видят боги, помру. Вот тогда мои наследнички и поделят все, чем я владею». Наследничков у ЕлизаветПалны, как звала я ее и в глаза, и за глаза, не было, по крайней мере, официальных. Я понятия не имела, кто унаследует ее имение. Но мне оно и не надо было. Пусть у властей этого края голова болит на данную тему. Я же исправно выполняла свои обязанности: прилежно посещала ЕлизаветПалну один-два раза в неделю, оставляла лекарство, в котором не было ничего лечебного, так, подсвеченная вода, и с парой серебрушек возвращалась к себе.
До нынешнего дня ЕлизаветПална еще ни разу не умирала. Болела, да, но не умирала. И поэтому я восприняла слова чернавки всерьез. Бросилась в избу, схватила сумку с лекарствами, повесила ее на плечо, вернулась, приказала девке держаться за ручку сумки и крутанула колечко на пальце. Миг – и вот уже мы у имения ЕлизаветПалны. Я – девушка тренированная, постоянно таким образом перемещаюсь, теперь даже головной боли не получаю. А чернавку чуть не вырвало.
– Барыня где? – времени дожидаться, пока девка придет в себя, у меня не было.
Этак и правда барыня помрет.
– Сюда, матушка ведьма, – возле меня как из-под земли материализовался высокий степенный дворецкий, как и положено всем дворецким, одетый во фрак, несмотря на испепеляющую жару. Как еще солнечный удар не получил или не задохнулся?
Я широким шагом направилась за дворецким внутрь усадьбы.
Мы прошли широкий холл и зашли в первую попавшуюся дверь. Там, на диванчике посередине комнаты, лежала и стонала моя пациентка. Вокруг нее суетились слуги, неподалеку стоял незнакомый мужик, весь в черном.
– Посторонние на выход, – негромко, но твердо приказала я.
Слуги с дворецким сбежали сразу же. А вот мужик остался.
– Вам особое приглашение нужно? – прищурилась я, лихорадочно думая, чем и как лечить полутруп на диване.
– Я – личный врач Елизаветы Павловны, – последовало надменно.
Кто?!
– Мариночка, – со стороны дивана послышался слабый голос барыни, – ты пришла, спаси меня от этого изверга. Он меня уморить хочет!
Ах, даже так? Я прищурилась, подошла к дивану, закрыла своим телом пациентку.
– Что вы несете? – возмутился «личный врач». – Я вас с того света вытащил! Если бы не я, вы бы уже с богами общались!
Ну, и кому из этих двоих верить?
Глава 3
ЕлизаветПална, сероглазая брюнетка с крупными чертами лица и покатым лбом, была дамой корпулентной и высокой. Метр семьдесят, не ниже, при девяноста-ста килограммах. Мебель ей делали из древесного массива и болтами крупными его части закрепляли. Чтобы не дай боги барыня не упала, пятую точку себе не повредила. Но даже в таких условиях выдерживала далеко не вся мебель. И прямо сейчас я буквально слышала, как стонет и страдает под умирающей барыней диван.
– ЕлизаветПална, – не спуская внимательного взгляда с мужика в черном, обратилась я к пациентке, – как вы себя чувствуете?
– Плохо, ой плохо, – сразу заохала она, ободренная моим вниманием. – Совсем, ирод, уморил. Все порошки какие-то в воду сыпал, пить заставлял.
Я сузила глаза. А вот и состав преступления раскрывается. Еще мотивы понять бы.
– Это от отравления, пищевого, – фыркнул, не испугавшись меня, мужик. – Есть всякую гадость не надо, тогда и болезни не будет.
– Да что ж ты такое несешь, – вскинулась было ЕлизаветПална, потом вспомнила о своей роли умирающей и снова застонала. – Мне все свежее готовят! Ах…
– Выйдите из комнаты, – не терпящим возражения тоном приказала я. – Мне надо осмотреть пациентку.
– Я ее врач… – начал было мужик, затем осекся, внимательно посмотрел на меня. – А вы, собственно, кем будете?
– Ведьма я, – отрезала я, – местная. Вперед, на выход.
Мужик хотел сказать что-то, причем не особо приятное, я видела это по его нахально прищуренным глазам. Но почему-то промолчал, странно ухмыльнулся и действительно вышел из комнаты.
Что ж, уже легче. Ну-с, ЕлизаветПална, и почему вы еще живы? Вроде умирать с минуты на минуту собирались.
Я повернулась к барыне, ободряюще ей улыбнулась, настроилась играть роль хорошей травницы, выступающей против плохого лекаря.
– Что у вас болит, ЕлизаветПална?
– Все, – патетичным тоном заявила она. – Отравил меня, ирод, помру скоро.
Угу, мечтать не вредно, как говорится. И вы, ЕлизаветПална, скорее, все жилы из окружающих вытянете, чем действительно помрете. Не с нашим счастьем. Вон на щеках и румянец появился. Явно оживаете. Как тот лич.
При тщательном осмотре выяснилось, что ничего серьезного у барыни не было. Так, кишки побаливали, и в туалет по-большому бегала часто. Так что, возможно, непонятный мужик был прав, и ЕлизаветПална просто отравилась.
Для успокоения собственной совести и нервов умирающей я порылась в сумке и оставила на столики возле дивана склянку из синего стекла – настой ромашки. Хуже точно не будет. Затем забрала у служанки в коридоре положенные мне две серебрушки за визит и удалилась.
Жара на улице еще не спала, так что добираться до своей избы я решила порталом.
К моменту моего появления у избы оладушки уже были готовы. Впрочем, как и борщ. Домовой с котом усадили меня за стол и заявили, что "сладкое" будет только после первого блюда. Я буркнула: «Мучители», – но ложку взяла и принялась за борщ. После первой ложки во мне проснулся голод. Так что доедала я и гущу, и жидкость довольно активно. Гришка любил готовить. Всегда ворчал, что его таланты используют не по назначению, но кормил и меня, и Ваську.
– А с предыдущей ведьмой как ты жил? – спросила я однажды.
– Она сама готовила, – последовал ответ.
Я только плечами пожала. К чему мучиться и простаивать у плиты, когда все это может сделать домовой? Вот уж кому легко давалась бытовая магия. Пару раз руками взмахнет – и веник с совком сами начнут пол мести. Когда я первый раз это чудо увидела, пожалела, что на Земле такого быть не может. Очень уж хотелось сэкономить и силы на уборке, и деньги на уборщице.
– Шикарный борщ, – оторвавшись от пустой тарелки, совершенно искренне похвалила я Гришку. – А оладушки?
– Лопнешь, – проворчал он добродушно, но блюдо с горкой оладий поставил на стол. Рядом встала и крынка со сметаной.
И конечно же, возле стола мгновенно оказался Васька. Как же так, его, красивого, да сметанкой не накормить.
Пришлось делиться.
После насыщения я почувствовала себя второй ЕлизаветПалной. И поняла, что жизнь прекрасна, когда есть кем покомандовать и кого погонять.
– Шабаш, – прервал мои мысли домовой.
– Кто, куда, зачем? – не поняла я, все еще занятая своими мечтами о рабах и слугах для себя любимой.
– Ты. Сегодня. На шабаш. Пора знакомиться с ведьмами, – последовал ответ.
Я, не стесняясь, скрутила фигу.
– Не пойду. И не мечтай даже. Я знахарка, а не ведьма.
– Одно и то же, – не желал сдаваться Гришка. – Ты живешь здесь не первый день и до сих пор не попыталась наладить общение.