Конец Сезона Ураганов

А потом Якуб вспомнил все, что произошло вчера, и застонал. Он вскочил и бросился к пруду. Из воды глядело все то же чужое лицо с длинным носом. «Я – чужак в своем городе, – подумал он. – Я – есть, и меня в то же время – нет. Вернее, я есть – для себя самого. Но меня нет для других. Вернее, я есть, но я для них – не я, а кто-то другой. Если я утоплюсь, то для них ничего не изменится. А для меня изменится все. Вернее, я уже никогда ничего не смогу изменить – ни для них, ни для себя… Как сладко пахнет эта Mellius еssetа! Сейчас самое время ее собирать и сушить. Через несколько дней она отцветет».

Якуб отряхнул одежду, пригладил волосы, плеснул в лицо водой из пруда и решительно направился в город. На него оглядывались: дети показывали пальцами, девушки хихикали, женщины ахали и всплескивали руками, мужчины хмурились, старики смотрели с жалостью. Якубу пришлось купить плащ и надвинуть капюшон так, что он закрывал пол-лица. Его странный силуэт и торчащий из-под капюшона длинный нос все равно привлекали внимание горожан, но в плаще он чувствовал себя комфортнее. Правда, он испугался, когда владелец одежной лавки, где был куплен плащ, вдруг погнался за ним, и ускорил шаг. А тот, сообразив, что напугал Якуба, закричал, что хочет предложить ему работу – зазывать покупателей в его магазин. «Ты привлекаешь внимание, коротышка! – прокричал ему вслед владелец лавки. – Мимо тебя невозможно пройти. Пять процентов с каждой покупки! Подумай, не убегай. Ну, хорошо, десять!»

Но Якуб был уже далеко.

Вспомнив, что не ел уже сутки, Якуб купил горячую лепешку, сел на краю Рыночной площади, и, отвернувшись лицом к стене, стал есть, отламывая маленькие кусочки.

За его спиной беседовали двое мужчин:

– … метнул блюдо с верширскими колбасками в за обедом он попробовал суп с красными клецками, скривился и отодвинул тарелку. А раньше так любил этот суп, что готов был есть его дважды в день. Бараньи котлеты пожевал, сказал, что жестковаты, но все-таки съел две штуки. И это при том, что мы подали их с его любимым Майенским соусом. Кстати, запасы соуса кончаются, a как его готовить никто не знает – он почему-то скатывается в комки при нагревании. А вечером, за ужином, его светлость стену.

– Хорошо, что в стену, – заметил другой голос.

– Ну, он метил в младшего повара, но тот увернулся. Его светлость долго орал, что над ним издеваются и подсовывают безвкусные колбаски. Потом кричал дворецкому, что всю кухню надо разогнать и выписать заморских кулинаров.

– Это обойдется дорого и займет много времени. К тому же, нет гарантии, что им удастся его ублажить.

– Что ты думаешь делать?

– В полдень глашатай объявит на Рыночной Площади о конкурсе поваров. О результатах доложим дворецкому.

– Н-да… Найти замену Марвину будет не просто. А что герцогиня?

– Ее светлость пока довольствуется свежей клубникой, посыпанной вафельной крошкой – Марвин наготовил эту крошку впрок. Надо только следить, чтобы она не отсырела. Но герцогиня все мечтает о торте, который Марвин назвал ее именем… тот самый, с сухими вишнями и взбитыми сливками.

– Марвин оставил рецепт?

– Конечно. Дворецкий велел двум кондитерам испечь этот торт в пятницу – это будет день рождения ее светлости. Но кондитеры дрожат от страха, что у них не получится как у Марвина. А страх, как ты знаешь, плохой помощник. Повар, как и любой мастер своего дела, должен быть спокоен и уверен в себе. Я решил дать кондитерам выходной в четверг. Пусть наберутся сил. А в пятницу встанут в пять утра и начнут печь торт…

Якуб поспешно дожевал лепешку, повернулся к ним и сказал:

– Прежде чем добавить сухие вишни в тесто для торта «Герцогиня Фейерленда», их нужно замочить в коньяке. А испечь коржи нужно накануне вечером, переслоить взбитыми сливками и обложить форму льдом – они должны пропитываться кремом несколько часов. Вынуть за час перед подачей. Надеюсь, в ваших подвалах сохранился лед? Мясо для верширских колбасок положено несколько часов мариновать в белом вине, прежде, чем измельчить. И не фарш делать, а рубить вот такими кусочками, – он показал ноготь. – А для Майенского соуса понадобится травка Rhus cornuta. Ее лучше собирать в конце лета. Но, возможно, у вас на кухне есть запасы.

Двое мужчин уставились на него. Потом переглянулись. Потом опять уставились на Якуба.

– Вы повар? – спросил один из них.

– Да. Причем один из лучших, – сказал Якуб, сам поражаясь своей смелости, и уверенно добавил: – Лучший в мире. Меня зовут Якуб Кох и я только сегодня прибыл в Фейервилль.

Тут Якуб порадовался, что успел купить плащ из дорогой ткани – в нем он выглядел респектабельно. Имя он назвал свое, но фамилию придумал на ходу.

Мужчины – а это были закупщик провизии и управляющий кухней герцога – попросили Якуба немного подождать и стали совещаться. До него донеслись обрывки разговора. Закупщик утверждал, что их поднимут на смех, если они приведут во дворец этого носатого коротышку. А управляющий кухней говорил, что ситуация настолько отчаянная, что подобный шанс упускать нельзя и – кто знает – может, святая Инеус все-таки услышала их молитвы, а пути ее непостижимы – и никто не знает, почему ответ на молитвы пришел в виде этого уродца. Наконец они пришли к соглашению и вернулись к Якубу.

– Видите ли, господин Кох, – обратился к нему управляющий кухней, – неделю назад главный повар его светлости, Марвин Тольц, ушел на заслуженный покой после сорока лет службы на дворцовой кухне – он был поваром еще при старом герцоге, отце нынешнего. Марвин уже был стар – у него дрожали руки – ему стало тяжело работать на кухне, особенно в жаркие дни. Последний год он почти не готовил, и, по просьбе герцогской четы, только наблюдал за работой других поваров и обучал их всяким премудростям. Он покинул дворец на той неделе и с тех пор герцог все время недоволен едой. Повара стараются изо всех сил, готовят по оставленным им рецептам, но у них не получается так, как у него.

– У меня получится лучше, чем у Марвина, – заявил Якуб. – Приведите меня на дворцовую кухню и вы сами в этом убедитесь.

Конечно, когда Якуб в сопровождении этих господ появился у ворот дворца, к ним сразу выбежал помощник дворецкого и радостно закричал: «Ой, как здорово! И как вовремя! Этот малыш – просто клад! Новый шут – как нельзя более кстати!» Узнав, что Якуб претендует на место повара, помощник дворецкого громко рассмеялся: «Да он же до плиты не достанет! – сказал он. – И как бы он ни готовил, а смешить все равно сможет лучше!»

Примерно так же его встретили и на дворцовой кухне. Дружный хохот поваров сопровождал Якуба все время, пока он переодевался, мыл руки и проверял наличие нужных специй в кладовой. Закончив приготовления, Якуб повернулся к главному повару и сказал:

– Для супа с красными клецками мне понадобятся говядина, лук-порей, картофель, свекла, мука, яйца, соль, оливковое масло, чеснок, острый сыр и зелень петрушки. Специи я подберу сам.

Повара тут же замолчали в удивлении. Этот суп считался фирменным блюдом герцогской кухни и его рецепт держался в тайне. Молчали они и все время пока Якуб работал, только иногда многозначительно переглядывались. Его движения были настолько точными и размеренными, что сразу было видно мастера.

Когда старший повар попробовал суп, то даже не мог говорить от восторга – только мычал и закатывал глаза. Потом очнулся и приказал подать супницу – наступало время обеда его светлости. Через некоторое время управляющий кухней прибежал и сказал, что сам герцог хочет видеть нового повара.

Разговор их был коротким.

– Твое имя?

– Якуб Кох.

– Суп с красными клецками тебе удался, Якуб. А что еще ты умеешь готовить?

– Все, что будет угодно вашей светлости.

– Хм… Ты смел, Якуб. А котлеты из ершей можешь?

– Да, ваша светлость.

– А рябчиков трюфелями фаршировать?

– Да, ваша светлость.

– А оленину на рейнвейне?

– Конечно, ваша светлость.

– А торт «Герцогиня» сумеешь испечь к пятнице?