Конец Сезона Ураганов

– Я вас понимаю! – восклицаю я горячо. – Все, что у меня было – работа, обстановка в квартире – нехитрая, но удобная, счет в банке – небольшой, но на черный день хватило бы, а главное – недописанный роман – исчезло в один миг. А ведь все это далось мне нелегко. Сбережений моих родителей хватило только на достойные похороны. Деньги, вырученные за продажу дома, я потратил на обучение. Только за последний год смог отложить немного.

Он сочувственно молчит.

– Но что же было дальше? – продолжаю расспрашивать я.

– А ничего. Я устроился на работу – охранником в отеле. С первой зарплаты рассчитался за жилье. Ходил, смотрел, с людьми разговаривал, даже стал привыкать… По Айли тосковал, правда. Все думал, как она там? Вчера я должен был работать сверхурочно – в связи с праздником требовалось больше охраны. Меня вызвали – я не успел даже позавтракать. Купил по дороге кофе и лепешку. И все… оказался здесь, в этом пространстве. Но я уже ученый. Скандалить не стал, а сразу пошел на работу устраиваться и попросил рекомендацию для владельца дома, который сдает квартиры таким, как я… как мы с вами. Я думаю, именно здесь моя Айли. И я ее обязательно найду.

– А сколько этих пространств всего? – спрашиваю с опаской.

– Не так много, к счастью, – говорит он со смешком. – Всего три. Первое – называется Фейертамбур, предбанник Фейервилля, в который можно попасть из разных уголков земли. Второе, где я прожил, наверно, месяц, называется Крейтер – это просто рассадник ведьм и всякой нечисти. В отеле, где я работал, водились привидения, да-да, я не шучу. Я их, правда, сам не видел, только слышал – всякие вздохи, хихиканье, стоны. Да и постояльцы на них частенько жаловались. И третье пространство – там, где мы с вами, Марко, находимся сейчас. Оно называется «Город Якуба», вот этого самого, – он кивнул на памятник. – Мне о нем рассказывали… те, кого я спрашивал, как найти свою девушку. Они говорили, что Айли – вероятнее всего здесь.

– А вам не рассказывали, как попасть в Фейертамбур? Тот самый, в который можно пройти по мосту из разных уголков земли?

– А с этим – засада. Туда можно попасть только если есть то, что вы ели там. Но как это сделать – никто толком не знает. Некоторые слушают неквалифицированных советчиков и это доводит их до беды. Говорят, что один мужчина после экспериментов с едой устроил поджог, другой пытался ограбить банк, третий порывался броситься с часовой башни. К счастью, это тоже случается не часто.

– Да-да. Вчера одна девушка бросилась под колеса электрички, в которой я ехал. Тоже сказали, что она одна «из этих» … – сказал я и осекся.

– Девушка? – побледнел Берни. – А вдруг это моя Айли?

4. Мими

Клетку погрузили на телегу вместе с корзинами с овощами и зеленью, и повезли по городу. В дороге я судорожно размышляла, как спастись. Я помнила заклинания, которыми мой отец и брат могли заставить всех замереть на несколько минут. Я пробормотала их тихонько, но они не сработали – я как была бездарью, так и осталась. Тогда я решила дождаться момента, когда кто-то откроет клетку, и клюнуть его что есть сил, а потом воспользоваться замешательством и… и что? На меня сразу набросят ткань и скрутят голову. Вот если бы было открыто окно… Я слабо взмахнула крыльями – нет, силы не восстановились, я по-прежнему была слаба. Все было против меня! Все!

Я пыталась договориться с другими гусями, но безуспешно – они были слишком глупы. Я объясняла им, что люди поймали их с целью съесть – так же, как они сами едят траву, зерна и мелких насекомых – и мы сможем защитить себя, только если сговоримся. Они не поняли. Их сознание было слишком ограниченным. Каждый из них воспринимал себя не отдельной гусиной персоной, а, скорее, частью того, что видел и ощущал – травы, земли, воды, неба, тепла. Они не понимали, почему траве должно быть плохо после того, как ее съели. В их мозгах не было структуры, за которую можно было зацепиться, и мои попытки объяснить им происходящее с треском провалились. Мы подъехали к черному ходу герцогского дворца. Нашу клетку подняли и куда-то понесли. От ужаса я закрыла глаза, а когда открыла их снова, то увидела перед собой двоих: того, кто отсчитывал деньги на рынке, и уродливого носатого коротышку, герцогского повара.

– Господин закупщик, – сказал коротышка противным скрипучим голосом, – этих двоих, – он указал на моих товарищей по несчастью, – мы придержим до воскресного обеда – я запеку их с овощами и травами. Накануне я поручу помощникам ощипать их и поместить в маринад. Для маринада прошу выдать бутыль белого вина. А из этой – он кивнул на меня, – получится отличное жаркое. Я приготовлю его с сушеным кизилом, – герцог будет очень доволен.

– Хорошо, – ответил закупщик. – Делай, как знаешь, Якуб. Равных тебе в этом деле нет. Вина пришлю. Если еще что-то понадобится, скажи. Главное – чтобы их светлости были довольны. И не забудь оставить самые крепкие гусиные перья – для канцелярии.

– Все будет сделано, господин закупщик, – сказал коротышка своим мерзким голосом.

Когда закупщик ушел, коротышка наклонился и буквально сунул в клетку свой длиннющий нос.

– Что это ты такая тихая? – спросил он меня. – Не больна ли часом, голубушка? Да нет, на вид, вроде, здорова – перья блестящие, глаза ясные. Но на всякий случай придется тебя ощипать уже сегодня. Пойдем-ка, я отнесу тебя на кухню.

Он открыл дверцу и просунул руку в клетку, чтобы схватить меня… От ужаса я забилась в угол и забормотала древнее заклинание – я слышала, как его заучивал мой брат Фабиан: «Если ты меня убьешь, очень скоро сам умрешь». Коротышка остолбенел. Потом помотал головой. Протер глаза. И опять протянул ко мне руку. «Если пальцем меня тронешь, в эту пятницу – утонешь», – продолжала грозить я уже громче. Реакция коротышки была неожиданной. Он упал на колени перед клеткой и заплакал. «Слезы будешь позже лить – от страха я сочинила свою строфу, – Птицу нужно отпустить». Коротышка вытер слезы и сказал:

– Госпожа гусыня! Простите меня! Конечно я вас отпущу. Прямо сейчас.

Он открыл окно и подтащил к нему клетку.

– Позвольте, я развяжу вам лапки, – сказал он. – Подумать только, я чуть было не убил говорящую птицу!

На какое-то мгновенье я замерла – вдруг он все-таки свернет мне шею… Но нет, он действительно развязал мне лапки и поднес к окну. По его щекам все еще катились крупные слезы и мне вдруг стало его жаль.

– А как же вы? – спросила я. – Вас не заругают?

– Ерунда! – отмахнулся коротышка. – Я сейчас же вернусь на рынок и куплю еще одного гуся, за свои деньги. Никто не заметит подмены.

Я вскочила на подоконник… Я хотела поцеловать его, но только неуклюже ткнулась клювом в его щеку. Потом взмахнула крыльями, но… взлететь не смогла. Крылья были будто налиты свинцом.

– Что с вами, госпожа гусыня? – спросил он.

– Сама не знаю, – ответила я. – Это случилось после того, как я поела сдобной булки с изюмом. Какие-то девочки бросали в пруд крупные ломти. И я не могу летать… Может, я действительно заболела?

– Тогда позвольте предложить вам остаться, – сказал он. – Я попробую вас вылечить. Я нарву для вас самой лучшей, самой сочной травы из герцогского сада. Хотя нет. Я пойду в лес – я знаю одну поляну – там всегда пасутся гуси… Ой, простите, такие птицы, как вы, нет… похожие на вас птицы. Я соберу для вас ту траву, листья, стручки, ягоды – все, что они едят. И со временем вы поправитесь.

– Но как же я останусь? Мне скрутят шею…

– Знаете что? Я придумал! – вскричал коротышка. – Я скажу, что откармливаю вас специальными травами, чтобы придать вашему мясу пряный аромат… Ох, простите, представляю, каково вам это слышать! Но другого способа помочь столь дивной говорящей птице – я не вижу.

– Я не всегда была птицей, – сказала я грустно. – Вы мне верите?

– Конечно. Я тоже не всегда был носатым коротышкой.

Я подумала, что он шутит.

Он пересадил меня в отдельную клетку и отнес в свою комнату. А там сразу выпустил.