Хочу ненавидеть тебя

Я подошла ко входной, железной двери и тихонько подергала. Бесполезно. Сильнее. Результат тот же. Осмотревшись еще раз я начала простукивать стены, как учил отец. Если где – то есть прореха, то может быть еще один выход. Но пол часа постукиваний и отбитых костяшек рук оказались бесполезными. Я вымыла руки от наметившейся крови и села на кровать. Заметила, что на ноге остался приличный синяк после вчерашнего забега, а вот рука в порядке. Даже не болит.

Я долго сижу и смотрю на единственный источник света, лампочку, чуть качающуюся из-за сквозняка, который дует из небольшого вентиляционного люка. К нему идет провод из розетки. Туда же ведет провод от ноута.

Я шумно выдыхаю, пытаясь соображать, как отсюда выбраться. Пока не появился Ломоносов есть шанс. Он конечно мог притаиться за дверью, но шанс всегда есть.

Я подхожу к импровизированной кухне, где лежат нож и вилка, а еще банка недоеденной тушенки. О еде думать не хочется, особенно о такой, но пригодиться может все. Я беру нож и иду к кровати. Наматываю на ручку наволочку от подушки. Потом затаив дыхание убираю вилку ноута и резко, пока не осталось сомнений втыкаю нож острием в розетку.

Тут же искрит, меня бьет отголосками тока, и я как можно громче имитирую боль криком. Не знаю, как вышло, но самое главное отключается электричество, и комната погружается в кромешную тьму.

Я готова порадоваться маленькой победе, но не получается. Но я все равно беру этот же нож и пробираюсь к двери, где усаживаюсь у стены и начинаю ждать.

И хвала Богам дверь со скрипом открывается и в комнату вбегает чья – то тень.

– Что тут… – Я тут же прыгаю на неизвестного сверху, бью по голове, слыша, как он мешком сваливается на пол. С трудом ориентируюсь в полной темноте, но поднимаюсь по лестнице и вижу лучи света. День, господи, как хорошо, что сейчас день.

Осматриваю маленькую комнату в поисках какого угодно оружия, но не нахожу ничего, беру все телефоны, которые лежат на столе и выбегаю на улицу.

Прикрываю глаза от слепящего солнечного света и осматриваю убогую халупу и лес, который ее окружает.

И вот теперь реально страшно, потому что над деревьями я не вижу ни одной вышки сотовой связи. Вообще ничего. Пробую набрать на телефонах все известные мне номера, но связи нет. Злость и адреналин буквально душат, я с криком бросаю ненужные железки на землю, топчу их голыми ногами.

Потом снова захожу в дом. Еще один ноут, но электричества нет. Он не работает.

Я в панике снова бросаюсь на улицу, прихватив с собой несколько ножей, спички и единственную шоколадку, сложив все в первый попавшийся пакет.

Рядом замечаю деревянную постройку с большими воротами, судя по всему для автомобиля. Но открыв их, вижу, что пусто. Но вдруг слышу шум мотора. Можно даже предположить, что это отец наконец приехал, но рисковать не хочу и иду в лес, прятаться за ближайшее дерево. А когда замечаю старенькую ниву, то сразу стартую вглубь.

Подальше от него…

Еле шевелю ногами, когда устала, когда не устала, бегу. Все дальше и дальше, совершенно не зная куда.

В какой – то момент, уже на закате, понимаю, что сил больше нет и пытаюсь найти хоть что – то, чтобы разжечь костер. Ветки, сухую листву. Все это скидываю в небольшую ямку, которую раскопала руками. Спасибо походам, в которые мы ходили вместе с братьями.

Правда надо было хоть шоколадку сохранить, а я ее почти сразу умяла.

Спустя несколько минут мучений я все – таки зажигаю костерок и грею руки. Только вот теперь смотрю на него и думаю о той ужасной на вид тушёнке. Наверное, сейчас и она показалась бы мне райским наслаждением. Сижу на поваленном дереве и продолжаю греться, думая, смогу ли здесь поймать хоть что – то. В какой – то момент усталость берет вверх, и я засыпаю прямо на бревне положив голову на собственную куртку.

Сквозь сон слышу песню, колыбельную, которую поет красивый баритон. Даже улыбаюсь, а потом понимаю, что больше не одна. А еще слышу невероятно аппетитный куриный запах.

Открываю глаза и натыкаюсь на ненавистную улыбку.

– Никогда не любил спать на природе, вечно какая – нибудь зараза в задницу укусит. Но перепелки вкусные, как и всегда. Хочешь?

Он сидит на другом поваленном дереве возле костра. Я почти не вижу его лица, но вижу что даже сейчас он представляет угрозу, особенно когда протягивает на ветке мясо и от запаха я чуть слюной не давлюсь. Весь его силуэт говорит о мужской энергетике, весь его вид говорит о силе. Наверное, нет ничего удивительного, что я так легко повелась на него. Он та самая смесь силы и сексуальности и он мне не нужен. И не важно, что кроме страха я чувствую его острое присутствие.

Но, чтобы я не ощущала, я никогда ничего не приму у этого гада. Сажусь и ищу глазами ножи.

– Потеряла что – то? – Ломоносов играется с одним из ножей. Ловко переворачивая в пальцах и не сводя с меня настырного, проникающего под кожу взгляда А потом вдруг кидает, да так резко, что все внутри замирает, особенно, когда нож врезается в дерево над моей головой.

***

Глава 7. Аня

Псих, господи!

– Ты больной! А если бы в лицо?!

– Кстати, если тебе интересно мой друг жив, хотя шишка на голове приличная.

– А мне плевать! – огрызаюсь и вскакиваю, готовая бежать от него подальше. Но сначала пытаюсь вырвать нож из ствола. Но он зашел по самую рукоять, и я не могу его достать.

– Помощь нужна? – слышится прямо над моим ухом, и я резко прижимаюсь спиной к дереву. Он без слов заносит руку и крепко обхватывает рукоятку ножа, дергает пару раз, смотря прямо мне в глаза, но по итогу все равно вытаскивает. Терминатор. Вот точно. А я не могу пошевелится, остро ощущая его близость, то какой он горячий, даже не трогая его совершенное тело. И делаю все, чтобы не вспоминать то, какими были обжигающими его слова и касания.

– Как думаешь, далеко ты убежишь? – проводит он лезвием ножа по моему виску, убивая спутанные волосы. Потом ниже, по щеке, вынуждая стоять, почти не дыша.

– Я хотя бы попытаюсь.

– Неужели ты меня совсем не боишься? – жуть как на самом деле, но я знаю, что стоит показать страх врагу и считай ты проиграла. Ломоносов стоит так близко, что я почти не дышу, только чувствую, как ноги подмерзают, как между них витает что – то запретное. Острое.

Ломоносов поднимает второй рукой ветку с мясом и отрывает смачный кусок. Жует неаккуратно, но так аппетитно, что у меня самой слюни до пояса.

– Точно не хочешь? Когда тебе еще мужик мясо приготовит.

Да, жаренное вкусное, что в связи с этим возникают и другие не очень приличные мысли, но я глушу их гневом.

– Это ты то мужик?! – Лучшая защита глупое нападение. – Вместо того чтобы пойти напрямую на отца, ты похищаешь его дочь, кто ты после этого!? Не трус ли?!

Я ждала, что он разозлится, обидится, а может даже ударит меня, чтобы показать всю гниль, но он лишь усмехается, доедая свой кусок мяса.

– А ты значит, смелая?

– Смелая не то слово! Я буду убегать от тебя, пока жива, я найду способ убить тебя!

– Убегать в лес? – поднимает он брови.

– Да хоть в лес. Если бы ты не пришел, я бы рано или поздно нашла выход.

– Ты знаешь, что здесь водится не только тетерева? Где – то бродит медведь, волк, лисы, а ты, – он вдруг делает резкое движение и разрезает мне кожу на ноге. Совсем чуть, чуть, но больно и обидно… – Истекаешь кровью… Но ты можешь остаться здесь и подождать настоящих мужиков.

Он отворачивается, пока я стираю несколько капель крови с бедра и смотрю, как он расстегивает ширинку и заливает костер. И я понимаю свою ошибку, он бы не нашел меня, если бы не костер, но и без него я бы замерзла.

Ломоносов уходит вперед, оставляя меня в кромешной тьме, и я обнимаю себя за плечи, потом надеваю куртку, но мороз все равно идет от пяток к самому сердцу, особенно когда где – то неподалеку начинает выть волк.

Ломоносов уходит все дальше, и я вздрагиваю, когда слышу шум мотора. И остается только решить, что делать дальше. А может стоит перестать проявлять инициативу и просто подождать отца. Ведь может быть и не было ничего, дождись я его тогда в машине. Дура. И дура, что иду к машине и сажусь на заднее сидение.