Обломки цивилизации. Разрушенные

– Да, бабушка.

Мы стояли вместе, обнявшись, как два дерева, чьи корни давно переплелись. Солнце поднималось все выше и выше, лаская нас своим теплом, а за спиной с тихим потрескиванием догорал ритуальный костер. Жизнь снова была прекрасна, несмотря на все невзгоды и бури, вопреки всей тьме, что пыталась нас покорить. Мы не позволим себе ей сдаться, нас не сломить.

После очистительной церемонии мы позавтракали в полной тишине и я снова отправилась в лес. Теперь я шла не на разведку, а за припасами. Мне необходимо было пополнить запасы целебных трав и грибов, ведь все, что у нас было, сгорело с нашей семьей в прежнем доме. Вернее, почти все. Самые ценные вещи хранились у нас в погребе в потайной комнатке-нише, надежно запертые в сундук. Погреб не сожгли, так как он стоял поодаль от самого дома и внутри не было ничего подозрительного. Ночью, перед побегом из родных мест, нам с бабушкой удалось пробраться туда и вытащить наш сундук с семейными реликвиями и шаманскими приспособлениями. Но то были крохи. Теперь придется долго восполнять утерянные запасы.

Я шла по уже знакомой тропинке, гонимая игривым ветерком. Запутавшись в моих волосах, он, пойманный в плен, шептал мне на ушко, где растут нужные мне травы и ягоды, под какими листиками и в каких пнях прячутся грибы. Я благодарила лес за каждое найденное растение, и деревья нежно шелестели мне листьями в ответ. Я ощущала лес как живое существо, я говорила с ним. Пусть лес не говорил знакомым нам языком, но я знала, что он чувствует и что хочет мне сказать. Мне казалось таким естественным мое умение, что я застыла на месте, когда в мою голову пришло невероятное осознание. Я, всю жизнь злившаяся на то, что не могу обрести никакие важные способности, давно их имела. Я же чувствую природу, понимаю ее! Почему же я никогда не воспринимала это как дар, только как данность? Даже немного странно.

Влекомая порывом, я повесила корзинку на сучок, а сама опустилась на колени и припала к земле, рядом с дубом. Я шептала слова благодарности матушке-земле за дар и просила прощения за то, что так упорно не замечала его. Слезы полились из моих глаз, слезы раскаянья, они окропили своим теплом уже прохладную осеннюю землю. Выплакав извинения, я встала с колен и присела под дубом, прижавшись к нему спиной. Закрыв глаза, я сделала пару глубоких вдохов, впуская внутрь себя сладкие ароматы осени, и запела. Я пела без слов, как обычно, просто разные звуки, и мелодия лилась по лесу, естественно вплетаясь в его тишину. Я не любила петь шаманские песни со словами. В них сквозила фальшь. Только звуки рождали настоящую мелодию, только они отражали истинные чувства. Такое пение похоже на звуки музыкальных инструментов, на природные звуки, тем они и настоящие. Мне нравятся обычные песни со словами, я иногда их напеваю под настроение, но когда речь идет о шаманском пении, то я не признаю слов. Пусть отдельные звуки и напоминают слова или слоги, но они не несут смысла, на них нет человеческого восприятия слова. Они чисты, тем и привлекательны, тем и сильны для шамана. Голос шамана – это тот же музыкальный инструмент, что и бубен с флейтой. Он звучит по-своему, в нем больше возможностей для выражения, но он не рассказывает, что надо слышать и чувствовать, он дает каждому слушающему представить то, что нужно ему. Вот в чем ценность безсловного пения.

Мне стало намного легче после того, как я выплакалась лесу и спела ему свою благодарственную песнь. В награду за это он помог мне найти необходимые ингредиенты. Лес будто сам выкидывал мне под ноги свои бесценные дары. Собрав все, что мне было нужно, я вернулась домой. Мне еще непривычно было называть новое место домом, но я уже чувствовала, что полюблю его всей душой. Мне начинало здесь нравиться. Просто, без всякой причины, что говорило лишь об одном – это мое место.

Дома меня встретил аромат печеной на костре картошки. Я даже не думала, что настолько проголодалась, пока ходила по лесу.

– Джули, нам надо подумать о деньгах – чем займемся и что продавать будем. У нас совсем мало осталось. И еда заканчивается. На следующий год посадим овощей, но зиму-то как-то зимовать надо, – бабушка обрушила на меня неутешительные новости.

В прежнем доме у нас поспевал урожай и мы не заботились о пропитании. Здесь же на новом месте мы остались ни с чем. Немного картофеля и пара пачек круп, которые нам дала в дорогу добрая соседка – вот и все, что у нас было.

– Я насобирала трав и грибов, бабуль. Будем зелья делать. Лес очень хороший здесь.

– Без зелий, конечно, никуда, – согласилась бабушка. – Что еще мы можем? Как здесь вообще с шаманами?

Я рассказала бабушке все, что мне сообщили ребята, и она очень обрадовалось тому, что нам здесь можно спокойно работать.

– Ой, нас же звали в гости сегодня после обеда! – спохватилась я. Совсем ведь из головы вылетело, что тот парень, Ровен, нас приглашал. – Дед того парня, с которым я в лесу встретилась вчера, знал прежнего шамана и может многое рассказать. Пойдем?

– Конечно. Только сначала в магазин сходим. Нам нужно больше продуктов. А на обратном пути уже к ним и зайдем.

Мы взяли корзинки и, спустившись с горы, отправились в сторону магазина. Непросто будет постоянно туда-сюда подниматься, зато буду в отличной форме. И зарядку не нужно делать. У меня хоть и не было лишнего веса, но физические упражнения все равно полезны. Должна быть гармония между умственной деятельностью и физической.

Пока шли к магазину, рассмотрели заодно и городок. Сентинель был вполне симпатичным небольшим городом, несмотря на разбитые дороги и перекошенные дома. Все выглядело старым, потрепанным, но живым. Большинство из занятых домов жильцы привели в порядок – пусть они выглядели как одежда с заплатками, но они стояли крепко и защищали людей от холода и непогоды. Редкие из жилых домов были запущены – в них жили либо старики, которым сложно было заделать проблемные места дома, либо люди, которым было плевать на состояние своего жилья. Между жилыми домами бесформенными глыбами возвышались заброшенные разрушенные дома. Их уже невозможно было восстановить, и они так и стояли, разрушаясь все дальше и дальше, брошенные, ничейные дома. Но сам город бурлил жизнью, не то, что наше родное поселение. Там дома располагались далеко друг от друга, множество руин, никаких магазинов, только рынок. В Сентинеле рынка не было. Нам нужны были живые растения и семена, но в местном магазине такого не нашлось. Мы купили немного продуктов, оставив еще денег на следующий раз. Мы ведь не знали, как нас тут примут и будут ли нам платить. Хоть ребята и говорили, что шаманам здесь рады, но прежний шаман давно умер и люди наверняка от нас отвыкли.

Время на моих часах показывало 5 вечера, когда мы с бабушкой, наконец, дошли до дома Ровена. Я сразу поняла, что старенький дом у леса принадлежит ему – других здесь не было. Едва мы отворили ворота, как на нас обрушился собачий лай. К счастью, собака оказалась на привязи. Не успели мы дойти до дома, как из дверей уже выскочил Ровен. Наверное, услышал лай собаки.

– Кит, тихо! – крикнул он своему псу и тот успокоился. И затем уже обратился к нам: – О, вы пришли! Проходите в дом.

Мы прошли следом за Ровеном и оказались в уютной, теплой гостиной. Дрова в камине весело потрескивали, согревая прохладный осенний воздух. Нам навстречу встал седовласый старик и представился, улыбнувшись моей бабушке:

– Добро пожаловать в мою скромную обитель. Я Саннан Маар, можно Сан. А вы?

– Вита Радоски, – ответила бабушка. – А это моя внучка Джулайя.

– Присаживайтесь, – старик махнул рукой на диван в центре гостиной. – Ровен сейчас принесет чай.

– Я помогу! – поприветствовав нас, Тирша упорхнула вслед за Ровеном на кухню.

Пока бабушка обменивалась фразами вежливости с дедушкой Ровена, я молча сидела на диване и рассматривала комнату. В гостиной царила атмосфера тепла, здесь чувствовался настоящий дом, родной такой, светлый. Видно, что все создавалось с любовью.

Мои размышления об уютном доме прервались возвращением Ровена и Тирши. Вместе с чайничком ароматного, горячего чая они принесли целую тарелку печенья.