Страница 79 из 94
Европейские же государства постоянно находились в состоянии войны друг с другом. Англия воевала с соседями – и с Францией, и с Ирландией, и с Шотландией. Франция – и с Испанией, и с Англией. Германские княжества воевали между собой, а территория Германии со времен Тридцатилетней войны стала ареной общеевропейских войн. Причем войны шли по всей территории Франции, Испании, Германии.
Внутригосударственные европейские этнические конфликты тянулись и тлели столетиями. Например, в гуманной и цивилизованной Европе баски и мориски не были переселенцами на Пиренейский полуостров. Это такие же потомки иберийских племен, как и испанцы. Но все иберы в Римской империи перешли на латинский язык, а племя васконов не захотело и свой язык сохранило. Событиям две тысячи лет, уже и Римской империи давно нет. А конфликт продолжается до наших дней.
Сотни лет продолжаются конфликты кельтов-ирландцев с англичанами. Разоружаться ирландская республиканская армия стала только пару лет назад. Тлеет конфликт фламандцев с валлонами, австрийцев с венграми, и эти примеры можно продолжить: постоянные гражданские и религиозные войны, инквизиция.[203]
Неудивительно, что из такой, охваченной огнем Европы люди бежали… в Россию. В России оказывалось спокойнее.
Удивительно, но европейцы начали переселяться в Россию как раз с того времени, когда иностранцы стали проявлять недовольство ее нравами. Первые переселенцы появились в эпоху Ивана III. До 30 тысяч поляков, немцев, румын, южных славян переселились в Россию во времена Ивана Грозного. Самоубийцы?! Отнюдь.
В эти считающиеся «чудовищно кровавыми» времена в России было безопаснее, чем на Западе.
Тем более ехали в царствование Михаила Романова и его сына Алексея Михайловича. При этих царях из династии Романовых Россия не только принимала беженцев, более того, им предоставлялись льготы. Только в Кукуе на Москва-реке жило 20 тысяч, а к эпохе Петра – даже 40 тысяч иностранцев.
При Петре I, а затем при Екатерине Великой переселение иностранцев в Россию было уже частью целенаправленной миграционной политики.
Отношение к иммигрантам в России было более чем благожелательным: согласно манифесту Екатерины от 22 июля 1763 года они освобождались от налогов и всякого рода повинностей. Вот отрывок из этого манифеста:
«Всем иностранным дозволяем в Империю Нашу въезжать и селиться, где кто пожелает, во всех Наших Губерниях… Но чтоб все желающие в Империи Нашей поселяться видели, сколь есть велико для пользы и выгода беспрепятственно… не должны таковые прибывшие из иностранных на поселение в Россию, никаких в казну Нашу податей платить…»
Ни один эмигрант ни в одной стране Европы ни тогда, ни сейчас не пользовался такими льготами.
Свободный выбор места поселения, свобода вероисповедания, самоуправления, освобождение от податей, налогов и всякого рода повинностей. Повторюсь, ни в одной стране Европы ни один эмигрант ни 250 лет назад, ни сегодня не пользовался такими возможностями.
Конечно, многие приезжали в Россию, руководствуясь, прежде всего, экономическими соображениями, «на ловлю счастья и чинов», но достаточно было и тех, кто спасал свою шею от старой доброй британской виселицы (так приехали в Россию предки Лермонтова – шотландцы Лермонты) или от молодой, но такой же доброй гильотины (в числе этих французских эмигрантов – один из основателей Одессы герцог де Ришелье).
Для бегущих из Османской империи греков построили целый город – Мариуполь.
К концу XVIII века в России насчитывалось уже 505 иностранных колоний, в подавляющем большинстве немецких. Немцы занимали в государстве разное социальное положение: придворные, высший генералитет, министры, владельцы фабрик и заводов, ученые, писатели, художники, рабочие и земледельцы.
Эти люди и их потомки – придворные и земледельцы, генералы и врачи, предприниматели и ученые оставили о себе добрую память в истории России. Кроме немцев вторую родину в России нашли греки, шведы, болгары, голландцы, выходцы из Швейцарии и с о. Майорка, и прочая и прочая…
Малоизвестный факт: из 100 тысяч пленных французов воинства Наполеона в 1812 году половина (!) не вернулась на родину. В варварской и страшной России оказалось и безопасней, и сытнее.
Русских пленных было немного – порядка 5 тысяч человек. Но они вернулись все. До последнего человека. Не наводит ли это на размышления?
Глава 8
«Святая Русь» – покаяние и очищение как признак святости
Нет, поистине никогда ни один народ не судил себя так откровенно, так строго, так покаянно: не требовал от себя такого очищения и покаяния. И не только требовал, а осуществлял и этим держал свое бытие и свой быт.
Русский народ устами своих певцов, былинных сказителей и поэтов назвал свою страну Святой Русью. «По всем признакам, это многозначительное самоопределение… – низового, массового, стихийного происхождения. Ни одна из христианских наций не вняла самому существенному призыву церкви „именно к святости, свойству Божественному“, лишь Россия дерзнула „на сверхгордый эпитет“ и отдала этому неземному идеалу свое сердце».[204]
Святая Русь… Не «добрая старая Русь» (как Англия), не «прекрасная Россия» (как Франция), не «сладостная Русь» (как Италия), не «Россия превыше всего» (как Германия), а «святая»…
И одна из причин такого самоопределения в том, что отличительной особенностью освобождения от греха является покаяние.
Если государственное устройство в Европе строилось на исключительной роли и самостоятельности личности (от Цезаря до Бонапарта), то царь в России как бы не «деятель», а «проводник», помазанник Божий и перед Богом в ответе. И самые симпатичные из наших царей – Алексей Михайлович в XVII веке, Александр III в XIX – очень религиозные люди. Они же, кстати, и самые «бездеятельные» и миролюбивые. Но удивительным образом при них естественным путем без петровских «напрягов» росла и крепла держава.
Никто в Европе, ни один монарх или его министр так не каялся, как каялся Иван Грозный. В отличие от своих венценосных европейских собратьев Иван Васильевич как публично грешил, так публично и каялся. Пароксизм душегубства всегда завершался у него пароксизмом истерического покаяния. И опричники ведь носили монашескую одежду, хорошо знали службу. В любой момент весь двор шел крестным ходом, замаливал грехи – реальные и надуманные.
Так почему же, сравнивая русских монархов с европейскими, иностранцы (да и многие наши либералы-западники), видя «сломицу в оке ближнего своего, в своем же не узри и бруса»? Не от того ли, что у русских было принято каяться в своих преступлениях? Иван Грозный, натворил множество злодеяний, но незадолго до его смерти во все монастыри России были разосланы синодики – поминальные списки с именами жертв опричного террора. На помин их душ Иван Грозный внес большие личные вклады.
НИ ОДИН европейский монарх НИ РАЗУ за всю историю Европы не сделал ничего подобного. И Чезаре Борджиа, и Екатерина Медичи, и Мария Кровавая, и Генрих VIII имели основания покаяться, причем намного более Ивана. Но не покаялись.
Поразительное дело: своим покаянием Иван Грозный как вознес свой душевный порыв, так и наказал самого себя.
Если Вам придется побывать в Великом Новгороде, поглядите внимательно на памятник «Тысячелетие России», воздвигнутый в 1862 году.
Среди 106 всех русских государей, присутствующих в этой скульптурной группе, Ивана Грозного нет. Персонажей для этого памятника выбирал лично Александр II. И хотя многие цари пролили кровушки не меньше, чем Иван IV, из списка поминаемых государственных деятелей исключили лишь его одного.
Царь-освободитель Александр II не хотел, чтобы «кровавый» царь присутствовал на монументе, символизирующем русскую историю и русскую государственность.
203
В XVI в. инквизиция осудила на смерть большинство жителей Нидерландов: заведомо подлежали смерти все протестанты. Во время Тридцатилетней войны в Саксонии были казнены 20 тыс. чел. из 250 тыс. всего населения. (Прим. науч. ред.)
204
Карташов А. В. Что значит «Святая Русь»? // Русское Возрождение. № 42. 1988.