Страница 66 из 94
Действительно, чего вы хотите от безвременья, эпохи упадка и распада? Виновен не Карл Великий, приказавший зарезать в Венсеннском лесу 4,5 тысяч пленных саксов? Или Джон Безземельный, пытавший банкиров, вымогая у них денег? Или французские феодалы виновны ли в том, что замордовали собственных крестьян до потери инстинкта самосохранения и вынудили подняться на страшную Жакерию XII–XIV веков? И не крестьяне виновны ли в том, что разрывали они на части детей и сжигали живьем всякого рыцаря и всякого горожанина, попавшегося на их пути? Тут личная ответственность как бы стирается, потому что «эпоха была такая». Это не мы! Это Средневековье!
Сначала в понятие Средние, или Темные века входило время с VI по XI века. Потом верхняя планка плавно двинулась вверх… Средневековьем стали официально считать сначала время до XIII века… до XIV… до XV… А в сознании обывателей, далеких от исторической науки, даже XVI век, Реформация, как бы относятся к Средневековью.
И тогда все события этого времени тоже обезличиваются, стираются. Вроде никто уже не виноват в конкретных и ярких событиях! Ведь государственный деятель и военачальник выступают не сами по себе, а как «жители Средневековья». Время было такое! Они ни при чем!
Существуют огромные по значимости события, даже целые периоды истории, о которых все знают, но практически не задумываются о том, что же за ними реально стояло. Скажем, война гвельфов и гибеллинов в Италии – война сторонников светской власти Папы и сторонников Германского императора.
Папы объявляли себя наследниками апостола Петра, имеющими право на светскую власть в Италии. Германские императоры «Священной Римской империи германской нации» называли себя наследниками римских императоров.
Гвельфы и гибеллины резали друг друга три столетия. О чудовищной жестокости этой войны почти не помнят. Какие эльфы? Какие феи? Какие гоблины? – спросит любой студент. А если что-то и было неприглядное, то что тут можно поделать? Средневековье!
Инквизиция?
Жгут «ведьм»?
Бароны грабят на больших дорогах?
Любой вооруженный режет кого попало?
Крестовые походы?
Так ведь Средние века… Средневековье…
В сознании просвещенного человека возникают характеристики многих негативных явлений, но не имена личностей, персонально ответственных за злодеяния, например, инквизиции или междоусобной войны.
В Средневековье политическая идеология существовала в религиозно-этической форме и развивалась усилиями богословов. Христианская мораль влияла на общественные отношения, она же и оправдала кровавые события того времени.
Фома Аквинский – философ XIII века, один из основных фигур всей средневековой философии и науки. Его книга «Сумма теологии» почитается до сих пор в католических странах. Фома обосновывает и оправдывает европейскую жестокость. Он полагает, что во избежание смуты надо подчиняться предписаниям, поскольку сохранение общежития основано на господстве и подчинении. Не исключено также, что произвольные действия правителя – зло, ниспосланное подданным за грехи, в любом случае сопротивление – грех.
Именно у Фомы Аквинского спорные и жестокие события обретают форму «здравого» смысла: «Если так происходит, то, значит, так надо!»
Ничего подобного нет на Руси. У нас те же века – с VII по XIII – это не «средние века» упадка и катастрофы. Это не «час быка», а утро. Россия в период европейского «темного средневековья» в целом переживает культурный рост и обретение прочной государственности. Моральной основой Российского государства становятся христианские ценности. Россия, конечно, как любое государство, переживала свои периоды смут и бунтов. Но эти события практически всегда имеют ярлык персонификации.
Мироощущение россиян окрашено в гораздо более радужные тона. И напрочь отсутствует мотив самооправдания, списывания грубости и жестокости на эпоху.
Современный европеец легко повторяет за Фомой Аквинским: «А иначе было бы еще хуже!» И всё в порядке. Ни малейшего чувства неловкости за жестокость и грубость предков.
Но тот же самый современный европеец убежден: русское Средневековье и вообще вся русская история как раз на редкость кровавые и злые! Как иллюстрация, например, – книга Джеймса Хэйли Биллингтона с чудесным названием: «Икона и топор».[175] Это исследование написано одним из ведущих мировых специалистов по русской культуре, выпускником Принстонского университета, доктором в Принстоне и Оксфорде. Биллингтон хорошо знает русский язык, прошел стажировку в МГУ, читал лекции в Ленинградском университете.
Он уже был широко известен и уважаем в академических кругах к 1966 году, когда книга «The Icon and the Axe. An Interpretive History of Russian Culture»[176] сделала его знаменитым. Книга сделала его непререкаемым авторитетом, экспертом буквально по всем сторонам русской общественной мысли, культуры и истории.
С 1987 года Биллингтон стал директором Библиотеки Конгресса США. По значимости это пост в Америке такой же почетный, как должность сенатора. Но сенаторов все время избирают и переизбирают, а Биллингтон остается на посту.
Несомненно, эта книга написана не врагом нашей страны. В ней чувствуется искренняя любовь и уважение к русскому народу и его истории. Тем удивительнее: автор всерьез считает, что в истории Руси естественным образом соединяются периоды поклонения и свержения авторитетов. Потому она такая и кровавая, страшная и жестокая, русская история: поставим мы на пьедестал кого-то, а потом свергаем и истребляем вчерашнего кумира со всеми чадами и домочадцами. А Европа?! Ну, в Европе, конечно же, ничего подобного не было!..
На примере книги Биллингтона хорошо видно, как уже современный Запад, как правило, оправдывая свою кровавость и жестокость, с удивительным упорством поддерживает миф о кровавости и жестокости русского народа.
О, эта страшная и кровавая история огромной, загадочной и мрачной страны… Мы и сами почти поверили страшным сказкам о Руси IX–XV веков.
Спросите у любого мало-мальски сведущего европейца, да и россиянина, какие ассоциации вызывают у него слова «Русское Средневековье», – и получите в ответ полный джентльменский набор: плаха, залитая кровью, дыба в пыточном застенке, вороны над Лобным местом, опричники, похожие на персонажей современных «ужастиков» и тому подобные прелести. Было все это в нашей истории? Разумеется, было, чего уж тут отрицать… Вопрос – в каких количествах…
Нас так затюкали рассказами о нашей жестокости, что даже экскурсоводы на Красной площади рассказывают: мол, Лобное место служило для пыток и казней. А выражение «орать во всю Ивановскую» восходит к крику публично пытаемых и запарываемых кнутом.
А это неправда.
Лобное место нужно было для возглашения указов Государей. До перестройки Красной площади в XVI веке указы Великого князя возглашались на Ивановской площади в Кремле. Выходил дьяк в малиновом кафтане, синих штанах, светло-коричневых сапогах, оранжевой шапке, с чернильницей и тубусом с гусиными перьями на боку, в окладистой бороде… и кричал, «орал во всю Ивановскую» указ Государя и Великого князя…
А вы так привыкли считать предков садистами, что поверили?! Ведь верят же, что стекала алая кровь Пугачева со товарищи, четвертованного прямо на белоснежном пьедестале Лобного места на Красной площади. Да и Красной она называется, потому что заливали ее веками кровью невинно убиенных… Такие вот сказочки.
А как обстояло дело с кровушкой и пыточной аппаратурой в просвещенных Европах? Неужели как-то иначе? Действительно, иначе, но не так, как думается среднему европейцу и отечественному интеллигенту, а пострашнее, чем у нас.
На площадях ВСЕХ европейских городов непременно красовалась виселица. И не всегда пустовала.
175
Биллингтон Д. Х. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры. М.: Рудомино, 2001.
176
Икона и топор. Интерпретация истории русской культуры (англ.) (Прим. ред.).