Страница 3 из 30
– Ты так отчаянно споришь, будто у тебя есть другой выход, – насмешливо заметил Гриша. Аркадий сдавленно выругался и ненадолго замолчал.
Я поморщилась, открыла глаза и уже без всякого дискомфорта глянула на тумбочку и на свои руки, лежащие на ней. Под моей ладонью что-то было. Я взяла это что-то и принялась рассматривать. Хм, красивый жетон. Золотистый. Или это монетка? Нет, на монетке должны быть надписи, а этот гладкий. И переливается как-то неестественно. Однако из рук его выпускать не хочется.
– Может, что-нибудь другое попросишь, а? – Вновь раздавшийся голос Аркаши звучал почти жалобно. – Ну зачем тебе Аля, а? Ты ж теперь любую девчонку заполучить можешь! А Аля… Да знаешь, сколько с ней возни?! Она то и дело умудряется ослаблять чары, хотя по идее должна заглядывать мне в рот и не помышлять о сопротивлении. Не пойму, как у неё это получается!
Я затаила дыхание, напряжённо вслушиваясь в каждое слово.
– Сильная девочка! Страстная, наверное… Должно быть, она настолько тебя не переносит, что даже под чарами отвергает всей душой, – расхохотался Гриша. – Признайся, ты был ей глубоко противен до того, как околдовал, да?
– Ничего подобного! – взвизгнул Аркаша, но тут же снизил тон. – Она просто меня не воспринимала. Здоровалась, но равнодушно! И снисходительно улыбалась, когда я пытался привлечь внимание. Дура!
– Ну теперь-то она с тобой, – остался равнодушным к его страданиям Гриша. – Ну и со мной немного будет. Не пойму, чего ты так переживаешь-то? Подумаешь, буду я с ней развлекаться время от времени. Жалко тебе, что ли? Ну заводят меня её зелёные глазищи и рыжие волосы! Причём чем больше она от меня шарахается, тем сильнее мне хочется её заполучить. Не поверишь, я в последнее время только с рыжими девицами и развлекался, и всё время Алекс вместо них представлял. Так что других вариантов нет. Нет, если хочешь, сделка отменяется. Я просто уйду, не обновляя чары. А ты будешь наблюдать, как с каждым днём твоя Аля (кстати, почему ты называешь её так мерзко?) всё больше отдаляется, как обожание в её глазах сменяется презрением и отвращением. Хотя, конечно, можно попробовать влюбить её в себя с помощью личного обаяния.
Произнеся последние слова, Григорий обидно заржал.
– С Васей мы по-другому договаривались, – мрачно сказал Аркаша. – Ему хватало постоянной доли от моей добычи.
– И что? Забудь про Васю. Новый хранитель так необходимого тебе артефакта подчинения теперь я. А меня доля от добычи не устраивает. Или, хочешь, по-другому договоримся? Я тебе буду подгонять любых понравившихся девчонок по первому требованию и совершенно бесплатно, а ты мне Алекс отдашь. Тем более с ней столько возни, как ты говоришь…
– Нет! Она моя! Моя собственность, понял?! Да я столько времени о ней мечтал, с детства был влюблён! А она то с одним парнем гуляет, то другой ей глазки строит! Зато теперь у неё никого не осталось, кроме меня. Друзей её я разогнал, родителей заставил забыть, что у них есть дочь, и навсегда уехать так далеко, как это только возможно! Так что отпускать я её не намерен!
Я, до боли сжав руки в кулаках (в одной из них по-прежнему находился жетон) и с отчаянной силой стиснув зубы, чтобы не заорать во весь голос, слушала их разговор, а перед глазами разворачивалась картина недавнего прошлого: окончание универа, счастливые мама с папой, друзья, первая работа, планы на будущее, ухажёры… и назойливый сосед, неопрятный и вечно сутулящийся, который постоянно провожает меня жадным взглядом. Он пару раз даже являлся ко мне с цветами, но я пыталась ему объяснить, что у нас нет ничего общего. Потом он вдруг внезапно устроился на хорошо оплачиваемую работу и пришёл с дорогими подарками, наивно надеясь, что причина моего отторжения могла крыться в его финансовой несостоятельности. Подарки я не приняла, и в этот раз уже с изрядной долей раздражения сообщила, что он совершенно не в моём вкусе. А ещё, помнится, предложила обратить своё внимание на других девушек. Даже хотела познакомить его с одной приятельницей, которая как раз разделяла его страсть к компьютерным играм и балдела от умных нелюдимых парней.
А потом всё в одночасье изменилось. Тот день по-прежнему вспоминался с трудом, всё казалось смазанным, нечётким, но боли уже не было. Родители куда-то исчезли (и мне почему-то было всё равно куда), а я, умирая от счастья, услышала от Аркадия: «Теперь ты моя. Собирай вещи и переезжай».
Кстати, его родители тоже съехали днём ранее, но, в отличие от моих, их местоположение было известно. Аркаша всего-то сослал их на дачу, внушив, как видно, неожиданное желание перебраться в деревню, в которую раньше они наведывались только летом. Правда, деньги он им исправно пересылал: на его загадочной работе, которую он посещал не чаще двух раз в неделю, платили предостаточно.
– Ладно, я согласен, – прервал мои воспоминания тяжёлый голос Аркадия.
– Ну и отлично! – обрадовался Григорий. – Через пару минут она принесёт нам кофе, а потом ею займусь я…
Ага, разбежался. Я встряхнулась. Потом поплачу и покричу. Потом обдумаю, как это вообще возможно – просто взять и околдовать человека. Потом придумаю, как вернуть себе паспорт. Всё потом. А сейчас надо бежать. Нельзя медлить ни секунды.
– Может, поторопить её?.. – нетерпеливо уточнил Григорий.
Я, перекладывая жетон из руки в руку, будто выпустить его было подобно смерти, подхватила сумку, смела в неё несколько до безобразия мятых купюр с той же тумбочки (видимо, когда-то вытащенных Аркашей из карманов перед стиркой – в моём положении ничем не стоило пренебрегать), сунула ноги в кроссовки и взялась за ручку.
Что удивительно, дверь поддалась сразу.
В тот момент я даже не удивилась тому, что она оказалась незапертой. Видимо, от обилия эмоций наступил перегруз системы.
Более-менее очнулась я только на улице. Но не остановилась, рванув прочь от дома так, будто за мной черти гнались. Я петляла по дворам, сворачивала в переулки, путала следы… замедлилась только тогда, когда осознала, что удалилась на порядочное расстояние от дома и жутко устала.
Усевшись на какую-то скамейку в одном из дворов, я вдруг поняла, что всё это время продолжала сжимать в руке тот самый золотистый жетон. Более того, при мысли о том, что можно положить его в сумку или карман, становилось здорово не по себе.
Лежащий в сумке смартфон ожил, разразившись знакомой мелодией. Аркадий обнаружил пропажу. Брать трубку я не стала. Тогда он принялся присылать мне сообщения, одно за другим.
«Немедленно ответь, а то разозлюсь!»
«Как ты вышла через закрытую дверь?»
«Думаешь, получится сбежать? От меня не скрыться, и сейчас ты в этом убедишься!»
«Эй, ты что, украла мой жетон?! Как ты смогла?! Немедленно верни, иначе мне конец!!!»
«Малышка, ты обиделась на мою резкость? Ну прости меня, пожалуйста! Прошу тебя, вернись, и мы всё обсудим»
«Только не садись в общественный транспорт!!!»
Последнее сообщение было особенно странным. Причём тут общественный транспорт? Впрочем, неважно. Оно натолкнуло меня на мысль, что можно поехать к одной давней приятельнице. Я отключила телефон и решительно встала со скамейки.
Да, друзей Аркаша разогнал, а с этой девушкой мы общались раз в пятилетку и никогда не тусовались вместе во дворе. Она была дочкой маминой университетской подруги и жила на другом конце города. Когда-то я ездила туда с мамой: она болтала с подругой, а мы с Надей играли в компьютерные игры в её комнате и делились секретами.
Надя человеком была довольно флегматичным и замкнутым, людей не особенно любила, зато тех, с кем хоть раз подружилась, ценила высоко. Будучи однажды включенным в её жизнь, так просто человек оттуда выйти не мог.
Поэтому на тусовки мы с ней вместе никогда не ездили, однако я точно знала, что могу в любой момент к ней заявиться и она меня примет, выслушает, оставит ночевать.
Учитывая, что и раньше наше общение ограничивалось редкой скупой перепиской и крайне редкими ночёвками (я приходила к ней только, когда меня всё доставало и хотелось покоя, а такое бывало всего пару раз), Аркаша вряд ли знал о её существовании. А из его сообщений выходит, что по какой-то причине отследить он меня не смог, хотя был уверен, что сможет. И кажется, всё дело в этом самом жетоне. Что ж, если так, из рук я его в ближайшее время не выпущу.