Нарисуй мне дождь

– Это что за череп и две кости? Зачем эти поцелуи со скелетиком? И почему он тебя лапает? – серьезно спросил я. Ли свела мой вопрос к шутке.

– Ты Андрюша, не слабо это отгрузил: «Б-52», она все поняла. Не думай, она умная… Но лучше назвать этот коктейль «Отмычка» или «Болдуин». От него во рту дерет, будто там кошки поцарапали, а еще неплохое название «Хиросима».

– Ты не ответила, ‒ настоял я.

– Да так… Одна знакомая, она вальтанутая на всю голову, ‒ неохотно ответила она. ‒ Не обращай внимания, – не желая ничего объяснять, замкнулась Ли. Такое с нею случалось.

Сегодня же, Ли довольно холодно с ней поздоровалась. Перебросившись несколькими общими фразами, и метнув в меня загадочный взгляд, Галя извинилась и позвала Ли на кухню. Они долго отсутствовали. Мне не хотелось разговаривать с Алькемой. Я был отравлен догадкой и все больше утверждался в подозрении, что она специально зазвала Ли к себе для того, чтобы устроить ей встречу с Галей. Теперь мне стало понятно, куда она поспешила звонить, как только мы пришли, и почему нас удерживала, когда переговорив обо всем, Ли засобиралась уходить. Вот причина ее блудливых взглядов, которые она нет-нет да и бросала на меня. Они так не вязались с ее манерами замороженной медузы. Она, будто знала что-то, о чем не знаю я и получала от этого пакостное удовольствие.

Алькема, собрав губки пуговкой, с холодной бездумностью глядела на меня, ее безжизненно фарфоровое лицо ничего не выражало. Таким безразличным взглядом смотрит младенец на вылезшие кишки своей матери, которую переехал танк. Ничем ее не проймешь. Зачем ей понадобилось так мелочно шильничать? Я не выдержал и пошел к ним. Из кухни донесся негодующий голос Ли:

– Никогда! Слышишь ты, залупоглазая! Никогда не прикасайся ко мне! ‒ язык ее был, как лезвие бритвы, и когда она сердилась, не щадила никого.

– Да-а?! Ты теперь такая стала? А с Катинкой, забыла, что вытворяла? Или тебе вспомнить все чудные мгновенья?.. Я там была и могу твоему факеру все рассказать!

– Какая же, ты... Дурная, несчастная гнида! – сдавлено вскрикнула Ли. Смятение и слезы слышались в ее голосе.

– Рассказывай, если есть что, – входя, предложил я.

Они стояли нос к носу, приготовившись к схватке. Глаза Ли метали молнии. На бледном лице Гали пылали красные пятна, губы кривила хищная усмешка. Как неприятно, подумают, что подслушивал. Вышло случайно, да что уж теперь объяснять. Гордо вскинув голову, не проронив ни слова, Галя собралась и ушла. И в самом деле, Королева. Простились с Алькемой и мы. Весь ее вид говорил: «Заходите еще, без вас потом так хорошо…»

* * *

Мы шли молча, и молчание, как живое, терзало нас.

Мы шли рядом и никогда еще не были так далеки друг от друга.

– Зачем они тебе? Не могу понять, чего ты хочешь? – не выдержал я.

– Хочу сухой воды, жареного льда и тебя. Иногда…

Проговорила она, какими-то рваными фразами, похоже, не обдумывая их, а получились, вроде бы стихи.

– В моем прошлом есть поступки, которыми нельзя гордиться, – избегая моего взгляда, сказала она изменившимся голосом.

– Я иногда сделаю что-нибудь и не знаю, зачем. Но разве это оправдание? Ты как-то говорил, что я притягиваю к себе случайное стечение обстоятельств, так оно и есть. Недавно я сидела и думала, может, в прошлой своей жизни я чем-то провинилась? Оттого меня и заносит в какое-то болото, и судьба мне теперь сидеть по уши в дерьме. Эх, да чего там! Что было, то было, прошлое не изменишь, и незачем об этом говорить.

Больше она не стала ничего объяснять, а я не решился спрашивать. Есть вещи, которые не только нельзя умно объяснить, но о которых и начинать-то говорить неумно. Я не мог себе позволить лезть в личный мир человека, это же заведомо известная подлость. Но, скорее всего, это лишь отговорка, втайне от себя я боялся, что для меня там нет места.

Своей непростительно яркой внешностью Ли привлекала к себе внимание не только мужчин, но и женщин. Она была из тех приветливых, деликатных натур, которых более сильные личности стремятся взять под свою опеку. Но это было первое, обманчивое впечатление: хрупкая телом, но крепкая духом, ‒ явное несоответствие внешних и внутренних данных. В ней было больше силы характера, чем полагали многие, и она умела за себя постоять.

Я не ревновал Ли к мужчинам, среди них мне не было равных. И дело было не во внешности, я не переоценивал свои физические данные. Суть была в другом, я знал, что ни одна из женщин не устоит перед моим обаянием и чем-то еще, чему я пока не знал названия. Тогда как женщины превосходили меня во многом. Мне недоставало их сердечной чуткости, а главное, – доброты, хотя я не придавал тогда этому значения.

Да, если говорить начистоту, я больше ревновал ее к женщинам, чем к мужчинам. И вот, сбылось, ‒ смутные догадки обернулись пугающей явью. Для меня непонятны были гомосексуальные наклонности Ли. Секс без мужчины, в моем понимании, не отвечал логике, и я не видел в нем ничего порочного. Ведь то, что она делала со своими подружками, было равносильно совокуплению со своим подобием, – с зеркалом. Всего-то взаимная мастурбация. Но может ли мастурбация считаться изменой? Ведь это все равно, что заниматься сексом с самим собой.

Я в этом был совершенно не искушен и понятия не имел, насколько сильна бывает лесбийская любовь, когда за любимую, не задумываясь, отдают все на свете, включая и свою жизнь. И я, несмотря на всю нашу душевную и умственную близость, оказался в тупике, не в состоянии ее понять. Я не знал, расценивать это, как предательство или, как невинную шалость свой взбалмошной подруги.

Что же касается поступков, то менее всего человек задумывается об их глубинных мотивах, поэтому, мало кому дано понять их кажущуюся странность. У большинства людей сами по себе они бессознательны, только продуманные целенаправленные действия осознанны. В сексуальных же отношениях, каждый сходит с ума по-своему: один, торчит от женщин, другой, от мужчин. Кто-то там, на небе, неправильно стасовал колоду, и мужская душа оказывается в женском теле, а женская, в мужском. Несовпадение по полу, так что ж из-за этого, стреляться? Или, ‒ как там говорил Кимнатный?..

– Скажи, ты могла бы без них обойтись или ты без них жить не можешь? – смущаясь, спросил я, не поднимая глаз.

Она шла, поникнув головой, погруженная в раздумья.

– Скорее да, чем нет… ‒ вынырнув из глубин своих мыслей, она смотрела на меня, растерянно моргая, как спросонок.

Думая о чем-то своем, она не была готова к моему вопросу. Да и вопрос, размышляя о своем, я поставил так, что ни один нормальный человек на него однозначно не ответит. Так не собранно, на ходу, серьезный разговор не ведут, выговаривал я себе.

– Я не то сказала… – с отчаянием прошептала она, – Я не то хотела сказать. Не то́!

Она остановилась, порывисто развернула меня лицом к себе, крепко взяла за плечи и глянула прямо в глаза. Столько обнаженной боли было в ее взгляде!

– Я не умею сказать… Знаю, что должна тебе сказать, но у меня нет таких слов. Чувств много, а слов нет. Вернее, слова есть, но они истерты, как пятаки. Не слова важны, а то, что внутри слов, их внутренняя сила. Надо освободить силу, заложенную в слова или придумать новые. У тебя душа поэта, ты понимаешь вес изреченного слова, но словами не выразишь то, что чувствуешь. За сходством слов не понять многообразия чувств. Нужны другие, насущные слова, без них мы, как немые. Но слов тех не придумали и не придумают никогда. Чувство за гранью слов.

Что слова?.. Разве словами передашь, что у тебя на душе? То, как у меня с тобой, ни с кем не повторится, не получится, я знаю. Кроме тебя, мне никто не нужен. Вот крест святой, я правду говорю! ‒ она перекрестилась широким крестным знамением.