Восхождение богов

Король с горечью принимал изменения в родном доме. Никто не заметил подмены. Никто не догадался, кто управляет королевством вместо него. Наоборот, казалось, что людям нравится их новый король. И это вносило сумятицу в его сердце.

Только один человек встал на его пути не как верноподданный, а как человек, чующий обман. Он был тёмен как внешне, так и внутри. Глубокие синяки, заретушированные пудрой, не скрывали мучительного напряжения. Вытянутые пальцы дрожали, а губы побелели, утратив здоровый цвет. Он дёргал шеей, клонясь перед ним, сжимая привычную чёрную папочку. Богарт знал правду. И больше не мог её скрывать.

— Благодарю за службу, мой верный Богги, — хрипло сказал Ник, принимая из рук канцлера прошение об отставке. — Здоровье, подорванное непредвиденной гибелью Милан, необходимо восстановить. Даю своё дозволение и щедрую пенсию. Но если когда-нибудь положение измениться, буду рад снова видеть тебя на посту.

На ходу подписав документ и даже умудрившись поставить чёрную кляксу нориуса, он возвратил его в руки застывшего от шока Богарта. Канцлер глазам своим не верил. Зная, что эти месяцы за королевской внешностью скрывался враг, он никак не ожидал увидеть своего короля живым. Молча он обратился к нему, желая сделать хоть что-то, однако Ник только прикрыл веки, показывая, что Богарт ничем не может помочь. Только уйти в сторону, просто чтобы остаться в живых.

Туула дёрнула королевский рукав, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Их ждали в другом месте. Пожелав бывшему канцлеру здоровья и благополучия, король последовал за вечной к выходу из дворца. Экскурсия окончена.

* * *

Ник ожидал чего угодно, но не этого.

Карета доставила их в тюрьму Лакраш, а там Туула отвела его в камеру пыток, где к потолку привязали женщин с мешками на головах. Находясь за решёткой, рядом с пузатым стражником, равнодушно мазнувшим взглядом по королю, Ник собирался войти, но Туула придержала его, чтобы он успел углядеть в той, чьё лицо осталось открытым, Кандиру Мойер, а рядом с ней Ктуула, водящим пальцем по голому плечу монахини. И там, где он касался её, оставался чёрный, тлеющий след.

— Ты должен вытянуть, куда они спрятали вещи Клэрии. Ктуул узнал, кто обокрал сокровищницу, — с мягкой жалостью заговорила Туула, приказав стражнику оставить их. — Монахини предали тебя, Никлос. Им пора за это заплатить. Справишься — и станешь одним из нас.

Её голос спустился до чужеродности, окрасившись металлическими тонами, от которых неприятно захолодело в животе. Сквозь нежные черты Селесты проступили истинные очертания Туулы. Как бы Ник не вглядывался в неё, бередя растревоженное сердце, он признавал, что Селесты здесь нет. И не желал ей сейчас оказаться рядом с ним.

Отворилась скрипучая дверца, на пороге показался нетерпеливый Ктуул, почуявший своего ученика. Истинное обличие ошеломило Никлоса. Он впервые увидел вечного и не смог не отметить, что Ктуул был прекрасен. Старый бог смотрел на короля с такой отеческой заботой, что тот дрогнул, отводя глаза.

— Я рассчитываю на тебя, ученик, — с теплотой в голосе заявил он, шире отворяя дверь и посторонившись, чтобы они могли выйти.

Оказавшись в смрадной комнате, у короля закружилась голова и пересохли губы. Стоявший поодаль палач будто зная, чего пожелает Его Величество, подоспел со стаканом чистейшей водицы. Повинуясь жесту Ктуула, он покинул камеру, когда король напился.

Выгаданная минута совсем не внесла ясность в сумбурные мысли короля. Наоборот, видя, как похожи Ктуул и Туула, видя, насколько иначе они ведут себя не на людях, ему совсем по-человечески стало страшно, настолько они отличались от него самого.

Обернувшись к обессилевшей женщине, он встал перед ней, чуть опуская цепи, чтобы оказаться лицом к лицу и задал один-единственный вопрос:

— Почему?

А она, приходя в себя и замечая короля, плюнула в его волосы и расхохоталась. Исхудав и утратив здоровый вид, женщина будто горела изнутри ярким пламенем веры. Ничто не могло сломить её волю — ни пытки, ни уговоры, ни сумятица, вызванная видениями вечных. Она следовала за своей верой и собиралась умереть за неё.

В мыслях короля набатом стояли слова Туулы: «Нориус вернётся, когда этого захочет Ктуул. Назвав своим Учителем, ты отдал себя в его власть. Он может управлять тобой, пока не пожелает освободить».

Именно в это мгновение оковы спали и Ник почувствовал связь со своей силой. Первым желанием захотелось броситься на Ктуула и уничтожить его. Усилием воли пришлось подавить глупый порыв, и он обратился к монашке вновь.

Разрывая цепи, он поднял её в воздух, а затем распял как на кресте, подавляя своей силой.

Позади доносился мерный шёпот Ктуула. Клэрийский Орден никогда не был верен короне. Они прятали так много тайн в своих соборах и церквях по всему королевству. Монахини лезли в политику, сотрудничали с заговорщиками, с эльфами, подводниками, инквизиторами других стран, готовя переворот, чтобы навсегда закончить гегемонию чёрных драконов. Они знали настоящую историю Карга. Знали, что он был один из старых богов. И намеревались рассказать об этом людям.

— Ответь на вопрос — и твоя смерть будет быстрой, — скупо заявил Ник, разматывая нить нориуса, чувствуя приятное покалывание в пальцах.

Глаза Кандиры стекленели, но она упрямо держалась, неотрывно глядя на него. И было в ней нечто истинное. То, что заставляло короля сомневаться во всём. Заметив его сомнение, женщина усмехнулась. Запрокинув голову, она прошипела:

— Мы всё уничтожили, глупый-глупый король. Чтобы они ничего не получили, — от разбитых запястий к плечам стекала кровь, но Кандира держалась, она злобно уставилась на Ктуула, говоря: — Вы умрёте здесь!

От её слов выморозило комнату и позади раздался тихий свист. Ктуул изволил гневаться. От него исходили волны льда, и остальные монахини завыли, как звери, задёргавшись в мешках, задрожав, а затем одна за другой лопнули, разлетаясь на осколки. Ник вовремя выставил щит, так что он с Кандирой не пострадали, как, впрочем, и вмиг успокоившийся Ктуул с сестрой.

Видя, что Ник колеблется после устроенной бойни, Ктуул подошёл к нему. Его улыбка способна растопить весь кровавый лёд в камере, но всё это тепло было направлено на одного человека. Такая полярность поведения дезориентировала, однако Никлос не поддался, вызвав тень неудовольствия Туулы.

«Бойся его гнева, но ещё больше опасайся мягкости…» — прозвучали в подсознании слова Туулы, которая замерла неподалёку, успокаиваясь после вспышки гнева. Вокруг девушки сновали лживые змеи ариуса, и сама она будто была готова голыми руками задушить тихо подвывающую от утраты сестёр монахиню.

— Ты должен убить её. Да так, чтобы остальные поняли, что бывает с предателями королевства. Эта женщина лишила нас будущего. Тебе не захочется узнать, что будет, если мы не получим утерянное. Посмотри на меня, Никлос. Я готов пообещать тебе, что как только хотя бы вещица Клэрии достанется нам — мы тут же покинем этот мир. И оставим его вам — тебе и Селесте. Я не буду давить или настаивать, чтобы ты отправился со мной. Решение за тобой, мой ученик.

В тот же миг решение созрело в голове Ника и он улыбнулся. Определиться оказалось на удивление легко и далее он больше не сомневался.

— Раз ты этого желаешь, — сказал Ник, подходя вплотную к Кандире. Он посмотрел в измождённое, но не сломленное лицо монахини, а затем положил руки ей на плечи, сосредоточившись.

Сердце Ктуула замерло в нетерпении. Одно движение и всё изменится. Никлос станет его Клосом. Великая сила, исповедующая его желания.

Трескался красный лёд, внося медный привкус в застывший воздух. Туула с прищуром глядела на монахиню, как зверь, чуя подвох. Но когда заклубилась тьма, сжимаясь вокруг Кандиры, девушка не осознала, что происходит. В отличии от Ктуула, издавшего отчаянный вопль:

— Нет! Будь ты проклят! — заорал вечный, подаваясь вперёд со всей своей мощью и всё равно не успевая — Никлос успел заключить Кандиру в объятия, ныряя во тьму и исчезая из застенок тюрьмы Лакраш под вой обманутого учителя.