Лууч. Затмение

Песнь её становилась отчётливее, только язык становился всё менее разборчив, так как чем яснее я его слышал, тем он менее походил на известные мне языки. Когда я подошёл совсем близко, так что сам покрылся весь оранжевым тёплым светом, тени точно отстали. А девушка вдруг вздрогнув от того что свеча погасла, поспешила её зажечь.

Комната, а не лоджия открытого типа и не третий, а первый этаж, бревенчато каменного дома точно окружили меня и ввернули в свой уют, материализовываясь быстрее чем, я успел вжиться в новую для меня среду.

– Лууч! – воскликнула Вильгельмина, оборачиваясь от еле горящего очага с зажжённой большой свечой в руке.

– Вильгельмина. Я услышал тебя.

– Я звала тебя и пела тебе. Чтобы ты пришёл ко мне, где бы ты ни был.

– А где мы?

– Мы там, куда я могу приходить из временного ухода от себя. Перед сном я нахожу для этого время. Это мой уголок, где я могу быть там где хочу, не покидая этой комнаты и где могу быть вольна с самой собой.

– Значит я не вновь в миру.

– Нет, я по-прежнему чувствую, что ты так далеко, что едва воспринимаю твоё присутствие.

– Почему ты звала меня?

– Сейчас я здесь по указанию от КерукЭде. У тебя должна быть материя для меня. Из неё я должна сшить тебе накидку. Так слово в слово передал мне шаман.

– Хм. У меня при себе только моё оружие, одежда и, и… я вдруг вспомнил, что шаман вырвал от Элетрессии смачный кусок мяса со спины. Он всё ещё был со мной, подсох и я не знал, зачем он мне и что с ним сделать, но сейчас я по внутреннему позыву достал его, едва влазившего в самый большой внутренний карман жилетки.

– Странно. Никакой плоти, только это, – я протянул ей очень плотный ком, больше похожий на тончайшую чёрную ткань.

– Это то что и говорил мне КерукЭде, – она взяла у меня комок и развернула его в большое полотно, точно рвано надорванное или надкусанное по краям. Посиди пока у огня. Ты дрожишь. А я займусь тем, что сошью тебе накидку по указанию шамана.

Едва я приблизился к огню и подбросил все имеющиеся поленья, чтобы осветить комнату сильнее, как моего плеча коснулась Вильгельмина.

– Что такое?

– Сними своё пальто. Я сделаю из неё тебе подкладку. Так как её одной не хватит на полноценную накидку.

– Хорошо. Прекрасная мысль Вильгельмина.

Пока я снимал пальто и отдавал его ей, огонь схватил свежие поленья и стал их облизывать всё быстрее и сильнее, поднимаясь всё выше и выше, пока не захватился с таким гулом, что мне пришлось несколько обойти, чтобы не быть опалённым его жаром. Обернувшись, я понял, что с точно таким же жаром заспорилась работа Вильгельмины. Точно высекая пламя своей иглой, при свете не менее ярко вспыхнувшего пламени новой свечи, она растягивала, перекраивала, резала и пришивала ткань к внутренней стороне моего пальто. В свете её огненной работы я простоял словно заворожённый, пока она до последнего шва не уложила всю ткань в блестящую чёрную, словно шёлк подкладку.

– Всё готово. Надевай, у нас мало времени. Я спешила, чтобы успеть и оставить хотя бы пару минут, чтобы побыть с тобой, но время закрывается для меня здесь.

Я молча быстро одел пальто и поспешил взять её руки в свои.

– Как бы далеко я не был, моё сердце всегда слито с твоим. Ты живёшь в нём в каждом мгновении и мысли. Я благодарю тебя за эту прекрасную работу, теперь точно твоё тепло всегда будет со мной, куда бы я ни пошёл.

– Лууч, – очень выразительно и животрепещуще смотрели на меня её глаза.

– Я должна идти. Ты приходи. Если сможешь. На свет моей свечи. На пение моего голоса. Я жду тебя. Я всегда с тобой и мыслью и сердцем.

Она начала таять буквально у меня на виду, делаясь прозрачнее и прозрачнее. А вот пламя за спиной грело всё сильнее и сильнее, светясь всё больше и больше.

– Вильгельмина!

– Лууч! – совсем исчезла она, но я ещё чувствовал руками на уровне энергии её тонкое присутствие. – Духи тёмной стороны будут следить за тобой ещё пристальнее. Так как ты теперь имеешь на себе полотно Материи Тьмы, из которой и состоит одеяние моей матери. Но ты так же можешь и скрывать свой свет при своём на то жела…

– Желании, – добавил я и вмиг твёрдая поверхность под ногами заставила меня точно мгновенно выйти из комнаты с очагом.

Я стоял посреди старинного многоэтажного дома. Это, по-видимому, был чей-то древний особняк, ныне используемый разве что под склад для пыли. Лопатки и поясницу мне буквально жгло огнём, так что я невольно снял с себя пальто, опасаясь, как бы огонь очага Вильгельмины, не перекинулся мне давно на спину. Никакой гари огня и дыма я не обнаружил, как и прожжённого сукна цвета ели. А вот искрящуюся подкладку совершенно неземным пламенем, успел застать. Пламя разошлось по всей внутренней поверхности так же быстро, как и образовалось на нём. Точно для горения ей требовался свежий воздух преграждаемый моей спиной, и он же ей требовался, чтобы окончательно потухнуть.

– По крайней мере, – ощупал я на всякий случай ткань рукой, прежде чем одеть. – Теперь я в нём точно не замёрзну, – ткань уже была холодная и даже свежесть точно от шёлка передалась ладони и пальцам.

Глава 5. Свет в обличье тьмы

Побродив по не совсем уж пустому поместью, а оказавшимся на вроде консервации и даже под охраной, я решил спуститься и выйти через главный его вход. На втором этаже мне встретился весело прыгающий по ступенькам, здоровенный пёс и первые тусклые жёлтые лампы для ночного освещения. На его голову то ли забавы ради, толи случайно от его самой игры, была одета чёрная кепка с жёлтой надписью «Охрана».

– Иду сюда дружок, – присел я, встречая его счастливую вытянутую но такую широкую морду в пятнах, он с размаху врезался носом в мои выставленные вперёд ладони, чуть не снеся меня и радостно заскулил. – Потише дружок. Я уж и забыл какие бывают красивые барабаки вроде тебя, – он чуть не залаял от эмоций. – Тише-тише! – успокоил я его, гладя по ушам и голове, трепля его за шиворот. – Я вижу, ты очень умный для своего вида и явно понимаешь меня. – Тут он сразу образцово присел и даже закрыл пасть, правда, ненадолго, язык его длинный и розовый всё равно свесился вниз. – Ну давай показывай мне, где у тебя тут выход, – пёс весело бросился по ступеням вниз.

Давно я вас таких не видел. Всё волки да волки. Одни. Кругом. Да ХайСыл со своими оборотнями и их к ним любовью. Эх. Собака наверное единственное животное, которому с развитой человеческой цивилизацией жить стало комфортнее. В отличие от других лесных собратьев.

Скрываться и вылезать через окна, или тем более крышу, уж очень не хотелось. Я полагал, что собака не одна сторожит это прекрасное поместье. Однако было несколько грустно за тех потомком, которые сейчас наверное живут в тесных клетушках или уехали очень далеко, вместо того чтобы полноценно и полноправно разживаться в доме своих предков.

Я подошёл беззвучно к выходу. У широких дверей сидела собака и радостно быстро дышала, точно сообщая «Выход найден – прошу использовать по назначению».

– Молодец, сказал я, пристально глядя на неё. Теперь давай неси ключи.

По правую руку была крытая стеклом будка охранника, мирно дремавшего в столь тёмный поздний час. Собака смешно скосила голову. Но я пригрозил ей пальцем, и та весело рванула к своему действительному хозяину. Пока она искала ключи, я успел подкормить её тремя бутербродами, положенными на самую высокую полку, видимо для того чтобы любимица их как раз и не достала.

Не смотря на свои размеры действовала она очень деликатно и тихо, ещё раз убеждая меня, какая она была умница. Вот право, покормил бы ещё чем, если бы здесь оно было. Вскоре умница нашла ключи и стянула их зубами из кармана чёрной куртки лежащей на спинке стула, на котором и дремал, а точнее мертвецки спал сам охранник, оставаясь в одной синеватой рубашке. А что ему ещё было делать, кровати здесь нет. А время было позднее.

Я пошёл к выходу, маня собаку рукой за собой.

– Ну, открывай, – не без иронии смотрел я на пса. – Чего стоишь? – пёс с досадой прижал уши и стал махать лапой мимо своего носа, изображая игру в надоедающую невидимую бабочку или даже осу. – Ладно, ладно. Вижу не смотря на немалый интеллект, возможности твои не безграничны.