Принцип домино. Покой

– Ты что делаешь? – низкий голос послал вибрацию по салону.

– Доверьтесь мне, – ее спокойствие порождало зависть. Адам разжал руку, не отводя взгляда от лица Эванс.

Не думая останавливаться, Эванс провела рукой вдоль его ремня, чувствуя, как напрягаются мышцы под рубашкой на животе. Ларссон резко выдохнул и затаил дыхание. Ее рука легла на приклад заправленного за пояс Desert Eagle и осторожно вытянула его из-за ремня. Заполучив оружие, она быстро вернулась на место, вынула обойму и патрон из ствола.

– Отлично. Теперь можете орать на меня, сколько хотите, – Эванс вернула ему разряженный ствол.

Ларссон ошарашено смотрел на нее. Сердце грозилось проломить ребра и выпрыгнуть из груди от этой проделки. Там, где прошла ее рука, кожа горела огнём.

– Ты больная на всю голову, Эванс, – произнес он на выдохе, приблизившийся к ней. – Верни мне ключи. Немедленно! – Адам кричал, что было сил, но успокоения не приходило.

– Продолжайте, – она и не думала прекращать, как казалось Адаму, издеваться над ним.

– Я не шучу, Эванс! Верни чертовы ключи, иначе я придушу тебя прямо здесь, глупая девчонка! Что ты вообще вытворяешь? Притащить копов на встречу с Романо, послать их по следу Хейза… Ты ненормальная! Ненормальная, слышишь? – Адам кричал, выпуская гнев, но в итоге злился сильнее.

– Вам легче? – она смотрела в ответ, распахнув глаза, в которых Адам прочел понимание, раздражение, что угодно, кроме раскаяния.

– Нет, – крикнул он ей в лицо.

– Совсем? – спросила она с удивлением.

– Ни капли! – Адам отвернулся от нее, вернув руки на руль.

– Ясно, – Эванс нахмурилась, и между бровей залегла морщинка. – Мистер Ларссон, моё право действовать по усмотрению во всем, что касается сегодняшней встречи, еще действует? – спросила его она на полном серьезе.

– Черт, делай что хочешь, вызывай хоть самого дьявола, уверен, он у тебя на быстром наборе! – рявкнул Ларссон.

– Отлично, тогда я поступлю так, как считают нужным, – Адам посмотрел сверху вниз и скривился от злости.

Когда Эванс начала расстегивать пальто, Адам насторожился, но ничего не сказал ей. Сбросив одежду, она потянулась к нему. Ларссон не шевелился и наблюдал, храня молчание и недовольно раздувая ноздри.

– Ты что задумала? – недовольно прошипел он, когда она переползла к нему на колени.

– Закройте глаза, – скомандовала Эванс, осторожно толкнув его плечи.

– Что? – удивился Адам, откидываясь от ее легкого толчка.

Эванс перекинула через него ногу, опираясь коленями о сиденье по разные стороны от ног мужчины.

– Закройте, пожалуйста, глаза, мистер Ларссон, – с нажимом повторила она, отстегивая его ремень безопасности.

«Черт с ней. Пусть делает, что хочет! Тебя и танком не остановить, Костлявая», – подумал Адам, выполняя инструкции и плотно смежая веки. Теперь он не видел её, но, судя по тому, как звучал ее голос, Эванс наклонилась ближе. Адам втянул носом воздух, ощутив едкий запах миндаля.

– А теперь представьте ее на моем месте, – шепнула она ему на ухо.

Её шепот обдал шею теплом. В этот же момент Адам почувствовал, как ее руки расстегивают ремень его брюк. Эванс провела рукой по его животу и широкой груди, откидывая полы пальто, и Адам неосознанно подался навстречу прикосновениям, так и не открыв глаза. Маленькая ручка скользнула в брюки, осторожно сжав ожившую в ответ на прикосновения плоть и заставив Ларссона судорожно выдохнуть. От удивления Адам открыл глаза и посмотрел на Эванс затуманенным взглядом.

– Закройте глаза, мистер Ларссон, иначе ничего не выйдет, – снова ее шепот у самого уха.

«Ошибаешься, ой, как ошибаешься, мышка», – промелькнуло в мыслях, но Ларссон подчинился и выполнил просьбу. Эванс обхватила его холодной рукой и провела по всей длине. Адреналин в крови Адама быстро перешел в возбуждение, и плоть затвердела в крохотной ладошке.

Любопытство и желание добраться до дома целой заставило смущение отступить. «Везучий ты, сукин сын, Адам Ларссон», – подумала она, отмечая размеры очень осторожно сжимаемые в ладони. Плавным движением Эванс провела по всей длине, на что Адам застонал и подался вперед, прислоняясь всем телом к ее.

Всего на миг ему стало спокойно. Мысли улетучились – сгинули в неизвестном направлении. Дышать стало легче, страхи отошли на второй план. Сейчас для него существовала только девушка на коленях и ее рука, неумелыми движениями заставлявшая забыть обо всем. «Черт с тобой, Эванс», – подумал Адам, окончательно расслабившись, положил руки ей на талию и прижал Эванс к себе, лишая возможности свободно двигаться.

Посмотрев ему в лицо, Эванс осталась довольна: глаза плотно закрыты, черты лица разгладились, он, наконец, полностью расслабился. По-видимому, и мысли босса уже находились где-то далеко от стоявшей на обочине машины. Эванс облегченно выдохнула, добившись желаемого результата. Осталось совсем немного – довести дело до логичного конца.

– Ой, – пискнула она, когда он сильнее сжал руки на талии и прижал к себе еще теснее, словно пытаясь выдавить весь воздух из ее легких.

Адам уткнулся носом в её грудь, вдыхая исходивший от нее запах цианида. Эванс оказалась в тисках его рук, дышать становилось сложнее, а мистер Тотальный Контроль и не собирался отпускать.

В отместку она сжала его сильнее ладонью, вырывая из горла низкий стон. Его ответом на перехват инициативы стали зубы на ее груди. Эванс с непониманием посмотрела на него: от звука его голоса все внутри напряглось, его стон прошел вибрацией по телу, пробирая до самых костей. Странные и непонятные ощущения, описанию которых нельзя подобрать слов, что настораживало. Эванс отстранилась от Ларссона, не заметившего этого. Отступать теперь казалось глупо: она сама начала серию мероприятий по усмирению его гнева подручными способами.

Руки Адама скользнули ей на спину, проходя ладонями ниже. «Ладно, черт с ним, сегодня ему можно», – думалось ей, чтобы скорее покончить с успокоением великовозрастного подростка в теле взрослого и к тому же вооруженного мужчины. Адам опустил руки ей на ягодицы, теснее прижимая ее к себе. Эванс потеряла равновесие. Ларссон подхватил ее и обнял, зарываясь носом в волосы.

Она сама не поняла, как позволила ему это. Горячие губы коснулись шеи. Дрожь возбуждения не заставила себя ждать, приводя Эванс в настоящий ужас. Он становился больше в её маленькой ручке.

Адам уже не стесняясь вцепился зубами в тонкую кожу, пробуя ее на вкус, проводя по ней языком, чувствуя, как Эванс дрожит от прикосновений. «Ядовитая!» – подумал он, ощутив во рту горько-сладкий циановый привкус.

Воздуха в машине не осталось: только его стоны, обдававшие Эванс горячей волной по коже. Адам сильнее вцепился зубами в ее кожу, на что Эванс потянула его за волосы. Ларссон недовольно зарычал, но отпустил. Она догадалась, что скоро все закончится по его напряженному лицу. Его тело прошибла дрожь. Адам выгнулся ей навстречу и запустил руку ей в волосы, притягивая к себе и вцепившись зубами в её ключицу. Эванс потеряла бдительность всего на мгновение, но больше ему было не нужно. Когда она поняла, что же произошло, он уже оставил багровый след на ее шее, крепко сжимая в кулаке волосы. Адам прижал ее с такой силой, что казалось, позвоночник сейчас хрустнет.

– Ми, – низкий стон у ее уха, и Эванс ощутила в ладони подтверждение, что все же добилась своего.

Ларссон расслаблено откинулся на сиденье и не сразу заметил, как она соскользнула с его коленей. Дав себе несколько минут, чтобы отдышаться, Адам протянул ей руку, и в ладонь ему без каких-либо возражений опустились ключи от машины. Он завел мотор и выехал с обочины, стараясь больше вообще ни о чем сегодня не думать. Особенно о том, что на языке еще ощущался горьковато-сладкий привкус миндаля, и в его мыслях теперь царил покой. Покой пришедший в обличье Костлявой. Вот уж чего Адам не ожидал. Прошлая встреча с мрачным жнецом Адама его лишила.

Впервые он столкнулся со смертью лицом к лицу и чудом ускользнул из ее цепких лап восемь лет назад. Тогда Адам не ждал ее прихода. Теперь же порой жалел, что выбор бледной с косой пал на него, и не Адама она увела тогда с собой. После встречи с Доном Романо его путь лежал в фамильный особняк недалеко от города, где за каждым поворотом знакомой дороги мерещился мрачный жнец, наточивший косу. Ларссон опасался, что на этот раз смерть заберет должок, но ехать все же пришлось. С его стороны отцу обещан подробнейший отчет о встрече, а загрустившему Никки – визит для поднятия духа. Оставаясь для всех примером и гордостью семьи, Адам всегда старался сдерживать обещания. Да и врать ждавшему его ребенку, видевшему мать несколько дней в году, – последнее дело даже для такой циничной скотины, как Адам.