Страница 12 из 14
– Вам не следует ходить по одному, – еще раз предупредила нас мисс Ри. – Корейцы не привыкли к иностранцам и не говорят по-английски, поэтому, если вы отправитесь гулять в одиночку, могут возникнуть проблемы. А если после окончания дневной программы появится желание подышать свежим воздухом, можете пройтись по автомобильной стоянке рядом с гостиницей.
Не переживайте, скучно не будет, в гостинице всегда есть чем заняться!
Судя по широким бульварам и высоткам, в окнах которых не горел свет, я догадалась, что мы подъезжаем к центру. Справа виднелась широкая площадь, на которой прямыми рядами бок о бок сидели дети. Несколько тысяч детей. В белых рубашках и темно-синих брюках или юбках, они сидели, не проронив ни звука.
– Подготовка ко Дню партии десятого октября, – пояснила мисс Ри.
– Их можно фотографировать? – спросил Генрих, один из немецких туристов.
Мисс Ри кивнула, и тут же послышалось жадное щелканье камер и мобильников.
– А еще не забудьте перевести часы, – предупредила мисс Ри. – Вот уже несколько недель, начиная с августа, у нас собственное время, и мы живем в другом часовом поясе, нежели японские империалисты. Корейское время двадцать часов пятьдесят пять минут, мы на полчаса опережаем Китай.
Наша гостиница удобно располагалась на полуострове прямо посреди реки Тэдонг, разделяющей Пхеньян на две части. Так что если кому-нибудь пришло бы в голову нарушить правила и самостоятельно пойти в город, то ему пришлось бы незаметно прокрасться к широкому безлюдному мосту, ведущему в центр города.
– Это четырехзвездочный отель, в нем сорок семь этажей и тысячи номеров, а наверху есть ресторан, который вращается вокруг своей оси! – с энтузиазмом сказала мисс Ри после того, как мы свернули на стоянку, забитую туристическими автобусами.
После регистрации нас привели в огромную столовую. Заперев дверь изнутри, на стол подали рыбу, теплый рис и северокорейское пиво. Я съела совсем немного, а затем побрела к лифту, готовая упасть в объятия сна после двухдневного путешествия.
В гостиничном номере, выдержанном в оттенках коричневого, витал крепкий запах плесени и сырого бетона. В исправности оказалась одна-единственная лампа, представленная в виде покосившегося торшера с кривым абажуром. Наверху под потолком кружило небольшое войско из моли и комаров. Я с минуту постояла у окна, откуда открывался вид на город. Если не считать нескольких освещенных памятников, миллионный мегаполис полностью погрузился во мрак. Мне показалось, будто я неожиданно оказалась в зоне военных действий, где все получили приказ замаскироваться. По старой привычке я проверила мобильник: связь, разумеется, отсутствовала. Теоретически можно было бы приобрести местную сим-карту по цене сто двадцать долларов, но предлагаемый за эти деньги пакет включал в себя всего двадцать сообщений и звонки исключительно на северокорейские номера. Дополнительно уплатив девяносто долларов, можно было получить добавочные пятьдесят мегабайтов Интернета.
Я перевела телефон в режим полета и положила его подальше.
Ровно в шесть утра меня разбудил звонок мисс Ри. Сегодня программа оказалась довольно плотной, что было явно продуманной стратегией турбюро: когда у туристов нет реальной свободы передвижения, важно обеспечить их загруженность с раннего утра до поздней ночи. Никакого личного пространства. Ни единой свободной минуты. Никаких перерывов. До полного истощения.
– Я приношу свои извинения за плохое состояние дороги, – сказала мисс Ри, сидевшая на своем постоянном месте в автобусе. – Хотите, спою вам традиционную корейскую песню?
Голос у нее был красивый, чистый и ясный, но автобусные колонки повели себя по отношению к нему не совсем справедливо.
Выехав из центра, наш автобус оказался в полном одиночестве на широкой асфальтированной дороге. Путь лежал вдоль рисовых и кукурузных полей, местами мелькали блоки жилых кварталов. Встреченные нами люди либо ехали на велосипедах, либо шли пешком, а некоторые, вооружившись лопатами и кирками, неподвижно сидели на краю кювета. Вдоль каждой стороны дороги тянулись узкие клумбы с розовыми, сиреневыми и белыми цветочками.
Оставив позади два с половиной часа и сто семьдесят километров, мы оказались в холмистой местности с буйной растительностью.
– Это место для музеев выбрано не случайно, – сообщила мисс Ри. – Его определил сам Ким Чен Ир благодаря необыкновенной красивой природе.
В стандартный пакет услуг, от которого туристам никак не отвертеться, входит посещение Музея подарков, официально именуемого Международной выставкой дружбы. Здесь, в помещении из ста пятидесяти залов, расположена экспозиция, в которой насчитывается более двухсот тысяч подарков как от местных, так и от зарубежных дарителей. Первоначально музей состоял всего из одного здания, но со временем количество подарков так возросло, что для их размещения властям пришлось пристроить дополнительное крыло, точную копию первого.
За двумя массивными бронзовыми дверями находился темный мраморный зал. Красивая девушка в традиционном шелковом платье до пят вела нас через длинный коридор, стены которого украшали фотографии в рамках с изображением всевозможных цветов и животных, подаренных Ким Ир Сену за годы его правления. Отчасти из вежливости, отчасти из любопытства мы с восхищением останавливались перед каждым фото, что, однако, вызывало немалое раздражение у девушки. В конце концов она не выдержала и сделала нам выговор на корейском языке.
– Hurry, hurry![9] — перевела мисс Ри.
Нас спешно вели из зала в зал, и каждый последующий оказывался и просторнее, и красивее предыдущего. Все подарки – от часов, камер и наборов для гриля до кофейных чашек с изображением Карла Маркса и запыленных книг – были отсортированы в соответствии со странами-дарительницами и выставлены за стеклянными витринами и тщательно подписаны. Каждый раз, когда мы входили в новый зал, мисс Ри перечисляла страны, которые, по ее представлениям, представляли наибольший интерес для нашей группы: Швейцария! Бельгия! Швеция! Италия! Великобритания!
Я чувствовала себя словно на церемонии вручения Грэмми за лучшую мелодию. Без Норвегии тоже не обошлось: в числе щедрых доноров оказалась и коммунистическая партия Эстфолда. В первую очередь витрины Музея подарков пополнялись за счет маргинальных компартий и дружественных организаций, при этом в их числе практически не было правительств и глав государств. Мне также показалось, что выставка в первую очередь предназначалась для многочисленных северокорейских групп, периодически попадавшихся нам внутри музея.
Во время нашего перехода во второе крыло смотрительница воспользовалась возможностью, чтобы задать несколько вопросов единственному немцу в нашей группе, которого звали Генрих. Идя позади них, я слышала отрывки их разговора.
– Что вы думаете о нашем музее? – переводила мисс Ри.
– Довольно большой и впечатляющий, – дипломатично парировал Генрих.
Мисс Ри перевела, и смотрительница музея удовлетворенно кивнула.
– У вас, в Германии, имеются подобные музеи? – продолжала она допрос.
– Думаю, что именно таких у нас нет, – ответил Генрих.
На лице девушки заиграла улыбка.
– А в Германии вообще есть исторические музеи? – спросила она.
– Вообще-то есть, – утвердительно ответил Генрих.
– Ах вот как. – Смотрительница музея была явно разочарована. – Я почему-то думала, что у вас в Германии нет никаких исторических музеев, – тихо добавила она.
Одной из основных достопримечательностей нового крыла был самолет, полученный Ким Ир Сеном в дар от Коммунистической партии Советского Союза в 1958 году. Великолепный подарок подчеркивал теплые, но при этом неравноправные отношения между Советским Союзом и Северной Кореей. Ни одна страна не оказала Северной Корее более серьезной экономической и технологической поддержки в период «холодной войны», чем Советский Союз. В течение сорока лет советские специалисты построили здесь целых семьдесят крупных заводов, а в 1990 году семьдесят процентов всей электроэнергии Северной Кореи обеспечивалось советскими комбинатами. Несмотря на все попытки казаться независимой, в эти годы Северная Корея фактически была советским спутниковым государством.
9
Поторапливайтесь, поторапливайтесь! (англ.)