Страница 16 из 17
– Это для меня не секрет. Как и то, что он зубами цепляется за бесценную жизнь и очень боится смерти.
– Ему интересна земля Воронцовых и ее магический фон, – проворчал мужчина. – Вы сидите на бесценном ресурсе. На золотой жиле. Через несколько лет только здесь смогут выживать редкие растения и животные, дающие ингредиенты для важных зелий. Граф лишь хочет грамотно вложить средства и обеспечить свой род.
– Все так, но… не так. Он десятилетиями коллекционирует диковинные растения в запретных секциях своей Оранжереи. А еще – древние артефакты и старинные книги, и никому – даже приближенным – их не показывает, – заговорщицким шепотом пробормотала мама. – И есть у него кое-что…
Она спрыгнула с подоконника и двинулась вверх по лестнице, не сомневаясь, что Бехтерев поплетется за ней. Световой шар, почуяв хозяйку, поскакал впереди, периодически возвращаясь и ластясь к ее ногам, как радостный щенок. Разве что не повизгивал и хвостом не вилял. А затем снова принимался за важную работу – освещал путь княгине Карповской.
– Из хранилища рагнаров, разграбленного два десятилетия назад, пропало несколько книг. Мы не сразу заметили, отвлеклись на арканов. Но год спустя, сверяясь со списками, мой крестный обнаружил нехватку. Ни в логове арканов, ни в имении Кавендишей, ни в замке Блэра книг не нашли.
– И что?
– Пропал философский трактат «Тайны вечной жизни: теории и практики высших магов», написанный в начале тринадцатого века одним английским отшельником-чудотворцем.
– Философский! Трактат! – хохотнул мужчина.
– Глупость, согласна. Книга была отмечена рагнарами как «бесполезная», так как ингредиенты для «зелий, способных одарить бессмертием» иссохли, вымерли, выродились и истлели пять столетий назад… Задолго до рождения Блэра, о котором вы так некстати вспомнили. Августус был силен и мечтал о великих деяниях. Старик Вяземский слаб, но хитер, и думает лишь о том, как отсрочить смерть…
Мама притормозила на лестнице, схватилась за перила и шумно вдохнула. Так, словно ей подурнело, но она никогда бы не стала в этом признаваться и уж тем более просить о помощи.
– Все его заботы о судьбе магии целого мира – ширма для личных целей, Антон, – мать впервые обратилась к мужчине по имени, и он, ступая за ней в темноту, дернулся от неожиданности. – Вы его хорошо знаете. Правда хотите, чтобы такой человек жил вечно?
– Да с чего вы взяли, что идиотский трактат у него? – скептически уточнил он.
– С того, что Верховный Совет годами прикрывал глаза на деятельность Братства арканов. И не спешил ввязываться в войну с Блэром, всеми силами стараясь в нее не верить, – горько усмехнулась мама. – Уверена, граф преследовал свой интерес. Лукас ему что-то пообещал… И, видимо, сдержал слово.
Под размеренный стук маминых каблучков голоса отдалились и стихли. Я зажмурилась. Тролль меня укуси. Это что получается – старый гоблин планирует жить вечно?
Что ж, графа ждет болезненное разочарование: мой папенька вряд ли с этим согласится. И уж точно не позволит провернуть аферу за наш счет.
Я потерлась плечами о холодные камни и медленно отлипла от стены. Направилась вниз, в фойе. Пробы, пробы… Если Софи взяла след, а вещество не успело раствориться, у нас будут хоть какие-то доказательства против гнусного Бехтерева. Теперь я не сомневалась, что у озера был именно он. Даже стыдно стало, что я на секунду заподозрила Салливана, такого теплого, твердого, вредного и…
Тьфу ты!
Стараясь расмышлять о Кощее, вздумавшем стать Бессмертным, а не о волосках на груди… Тьфу ты! А не о лишнем и ненужном, я добралась до парадной залы. Пробежала мимо галереи с портретами предков, привычно нашла глазами Аврору, в темноте показавшуюся опечаленной.
Блэр… Тот самый Темный Принц, что украл ее сердце и заставил принять самое сложное в жизни решение… Я помню, как мама рассказывала о нем. Конечно, в детстве все приобретало форму легенд и страшных, но поучительных сказок на ночь. Но позже я поняла, что в историях было много правды «из первых уст».
Так вот, однажды мама поведала, как Великий и Ужасный (но временами Бесштанный) Темный Принц мечтал вернуть в мир Высшую магию.
Он надеялся раскрыть все скованные дикие капли и укрепить фон. Возродить утерянные виды, дать силу забытым заклятьям. Вернулись бы кентавры и ихтиоподы, драконы и горгульи… И многие существа, ныне считавшиеся мифическими. Цели его находили отклик в моей душе, а вот методы…
Похоже, Вяземский очень рассчитывал, что Блэра ждет успех. Ведь если вернутся вымершие существа, то и с ингредиентами для забытых зелий вопросов не возникнет. А тот, кто хранит тайну бессмертия, станет очень ценной фигурой нового мира…
Но Августуса ждал не успех, а поражение. Заканчивалась мамина сказка всегда одинаково.
«Принца постигла неудача, потому что он не знал, как выглядит настоящая Высшая магия, Ава. Он не умел любить».
«Совсем не умел?» – расстроенно спрашивала я, отчего-то жалея несчастного. Иметь внутри холодное сердце – что может быть хуже?
«Может, когда-то давно и умел. Но делал он это странно, неправильно… Разве может истинно любящий отказаться от половинки самого себя? – удивлялась мама, закутываясь глубже в воспоминания. – Разве поставит он великую цель выше своей единственной?»
«Наш папа бы никогда…» – кивала я с пониманием, и мама улыбалась. Тепло и счастливо. Полностью уверенная, что да, «наш папа бы никогда».
«А потом, столетия спустя, Августус и вовсе разучился чувствовать. Или забыл, каково это. Он слишком долго был скован в собственной плоти, изглоданный разочарованием и сожалениями, ощущая себя преданным… И стал совершенно холодным. Каменным. Он окончательно потерял способность согревать жаром сердца. И потому не мог знать, на что способна настоящая любовь».
«На что, мам?» – спрашивала Ава-непоседа, не желая засыпать так рано.
«На все, обезьянка. Ты поймешь… потом, – мама неспешно гладила меня по волосам. – Если кто-то скажет, что Высшая магия нашего мира умерла, истлела, – не верь. Она навсегда в нем осталась. Она живет вот здесь».
Мама мягко тыкала пальцем мне в грудь, накрывала одеялом и гасила свет.
***
Запутавшись в детских воспоминаниях, я с разбегу налетела на Джил.
– Ава! Аккуратнее! – прошипела подруга, хватая меня за локоток и отводя в темный угол. – Ты чего так долго? Я уже полчаса тебя тут жду…
– Не все пошло по плану, – пробубнила, опасливо озираясь.
В фойе было так темно, что мрак казался осязаемым, плотным. Только зеленые глаза Джил мерцали дивными хризопразами прямо перед моим носом.
– А когда оно по нему шло? – вздохнула удрученно леди Кавендиш, перехватила мое запястье и потянула за собой. – Я волновалась, Ава. Думала, ты застряла в кабинете магистра.
Ох, знала бы Джил, как права. Уж застряла так застряла. Влипла прямо-таки. Еле выпуталась.
– Собрание давно закончилось, и я ушла следом за Салливаном… – продолжала озабоченно тараторить подруга, таща мое замерзшее тело по коридору больничного крыла. Вспомнилось, что в палате есть зачарованные термопледы. Они были бы очень кстати. – А я говорила, что идея плохая. Магистр мог вернуться в любой момент! И тогда…
– А он и вернулся, – сквозь сомкнутые зубы проронила я, усиленно делая вид, что ничего такого не произошло.
– Что? – Джил резко затормозила и развернула меня к себе. – И как ты выбралась?
– Я не выбралась.
– Он тебя застукал?! – подруга закашлялась.
– Он меня…
Да чего он только не сделал! Схватил, смутил, к себе прижал, заболтал до потери памяти и в итоге бесцеремонно за дверь выставил!
– Застукал, да.
– И как… отреагировал?
– Давай не будем об этом, ладно? – я потерла алеющие щеки.
– Еще как будем, Ава! Я должна знать, что говорить на заседании Малого Совета в твою защиту, – подруга наморщила лоб. – Ладно. Надо подготовиться. Сверить показания. Ты ведь наверняка наследила и…