Кроха для генерального

– Деточка, посмотри, пожалуйста, срок годности, – останавливает Аурору пожилая женщина, аккуратно схватив за руку. – Мелко, а я очки забыла. Разве нельзя большие цифры печатать вместо всей этой ненужной информации на этикетке?

– Срок годности, – повторяет злючка своим странным, но смешным русским. Помню, как долго я себя приучал к нормальному русскому говору. Как избавлялся от акцента и как Мириам надо мной смеялась.

Отойдя со старушкой в сторону, Аурора берёт пакет с молоком и вглядывается в даты. Хмурится, пытаясь понять, что из этого что. Видимо, во Франции ей не приходилось читать этикетки.

Богатая девочка? По одёжке не скажешь. Вполне себе обычная одежда, обувь и даже чемодан слегка потрёпан.

Подойдя, забираю у злючки дешёвый фабрикат и возвращаю его на место. Вместо этого беру хорошее молоко, которое себе обычно заказываю через службу доставки продуктов.

Проверяю срок годности и опускаю в корзину женщины, забывшей очки.

– Это лучше, – посылаю ей улыбку.

– Но… оно дороже, голубчик, – тянется к корзине, чтобы вернуть молоко обратно на полку. – Я лучше два молока в пакете куплю, чем одно это.

Накрываю её руку своей, не давая ей отказаться от хорошего и настоящего молока, а не порошка с водой в пакете.

– Вы всё, что вам нужно, набрали? Или есть ещё что-то нужное? – интересуюсь у неё.

– Только хлебушек надо взять, – испуганно шепчет, также большими глазами глядя на меня.

– Тогда пойдёмте возьмём хлебушек, – опускаю бутылку в её корзинку и подхватываю.

Недолго думая, беру ещё и кефир. Бабушка Мириам его постоянно покупает и хвалит. Русские просто обожают этот кислый и вязкий продукт. Я же симпатией к нему не проникся. Но оладьи на нём люблю. Они получаются мягкими и пышными.

– Что мы делаем? – спрашивает Аурора, нагнав меня с мороженым в руках, которое я ей передал.

– Продукты женщине помогаем купить.

– Она сказала, что у неё денег мало. Попросила тебя остановить, – говорит, пока я гречку и макароны в корзину складываю.

– Я за это заплачу сам, – оповещаю её.

– З-зачем?

– Не знаю, – честно признаюсь и даже на секунду задумываюсь. Я никогда прежде не задавал себе этот вопрос. – Просто делаю то, что хочу. Ты же сама сказала мне, что я могу это сделать.

– Голубчик, – включается старушка, догнав нас у прилавка с выпечкой. – Не надо! Я сама!

– Белый или чёрный? – спрашиваю её вместо ответа на её отказ от помощи.

– Не надо!

– Тогда и такой, и такой возьму. Тот, что не едите, голубям скормите.

– Ну не надо.

– Злючка, ты мороженое взяла? – спрашиваю Аурору, кинув взгляд на кассы. Благо они здесь рядом находятся.

– Да, – поднимает, демонстрируя четыре рожка.

– Тогда на кассу пойдём? – предлагаю милым созданиям, и первый иду к кассе.

Мне везёт и не приходится стоять в очереди. Домой я продукты обычно заказываю через доставку. И радуюсь тому, что не приходится просто стоять и терять время. По мне лучше время с пользой проводить. Например, закадрив очередную представительницу слабого пола.

Выложив товары на ленту, забираю у Ауроры мороженое. Продавщица начинает пробивать товары с видом, будто сейчас уснёт, заражая этим настроением даже меня.

Как же я рад, что такие люди не работают в моём торговом доме. Сразу желание что-либо покупать пропадает. Хочется вернуться домой, лечь в кровать и спать… спать… спать…

– С вас одна тысяча триста семь рублей и девяносто три копейки, – тянет медленно и лениво, подняв на меня взгляд. Напоминает чем-то ленивца из известного мультика.

Достаю карту и быстрее прикладываю её к терминалу, оплачивая покупку. Пытаюсь сделать всё как можно скорее, чтобы побыстрее уйти от продавщицы. Мне ещё нужна моя активность и желание творить безумства. Дома меня ждёт шикарная женщина, которую я не могу подвести.

– Аурора, помоги! – прошу её, начав складывать продукты в пакеты.

– Да, конечно, – кивает и спешит ко мне, сразу же принявшись за работу. – Зачем ты это делаешь? Пытаешься меня своей щедростью и добротой покорить? – шепчет, пока старушка с другой стороны смотрит на процесс сборки.

– Зачем? – пожимаю плечами, кинув взгляд на милую брюнетку. – Мне нет резона перед тобой хвост павлиний распускать. Ты забыла, что Далия – моя пара на этот вечер?

– Ты очень странный!

– Вы далеко живёте? – обращаюсь к старушке. – Я помогу пакеты донести до лестничной площадки или подъезда. Тяжеловато.

– Недалеко, – отвечает, пытаясь взять один из пакетов.

– Вот, – вручаю ей один из рожков мороженого – Вот, – вручаю ей одно из морожен. – Ешьте. Я донесу сам, – настаиваю на своём и под конвоем женщин выхожу из магазина, думая об Ауроре.

Красивая она, когда не пытается быть злюкой и покусать меня за всё, до чего дотягивается. Взгляд открытый, широкий, искренний и без капли притворства, как это есть в Далии. Та словно играет со мной. Пытается соблазнить меня, но в то же время отталкивает.

И если обычно я воспринимаю это как игру «Я – кокетливая недотрога», то сейчас она ощущается иначе.

– Жених твой? – спрашивает женщина Аурору.

– Нет, – тянет девушка, поедая мороженое. – Он странный мужчина, с которым я познакомилась пару часов назад, – отвечает ей. – Я совсем его не понимаю и того, что он от меня хочет. Я думаю, он маньяк, который вначале кормит свою жертву, а потом убивает её, – бесцеремонно делится своими мыслями. – Но толк в мороженом он и правда знает.

– Да нет же. Хороший парень, – хвалит меня старушка, и на моём лице расцветает улыбка. Мама была бы довольной тем, что не только в её глазах я хороший человек. – Наверное, родители гордятся тобой, парнишка? Скажи им, что хорошее воспитание тебе дали! Сейчас такого мало!

– Мама гордилась, – отвечаю женщине. – Но её рано не стало. Её убили.

– Какое горе! Такой хороший ты человек, а судьба с тобой так несправедлива!

– Убили? – удивлённо шепчет злючка, нагнав и дотронувшись до моей руки. – Марк, мне так жаль… Прими мои соболезнования! Очень жаль тебя и твою маму.

– Тебе не жаль. Ты её не знала, – бросаю ей, разозлившись на Аурору. – Поэтому иногда рот закрытым держи и не ври людям. Даже тем, кого мало знаешь. Мне твоя жалость не нужна!

Я ненавижу эту фальшь в людях. Она не знает ни меня, ни мою мать, чтобы жалеть нас. А вдруг моя мать была ужасным человеком? Что, если перед смертью она убила сотню людей?

Зачем эти слова жалости? Зачем говорить то, что принято, но ты не испытываешь? В чём смысл?

– Вот этот подъезд, – вырывает меня из моих мыслей старушка. – Оставишь здесь? Я ещё посижу на скамейке пару минут и сама занесу. Я на первом этаже живу. Мне несложно. А тебе спасибо! Столько всего мне купил! Я теперь недели две в магазин не пойду! И молочко, и кефирчик, и курочку, и даже мои любимые макарошки!

– Всегда пожалуйста, – дарю ей улыбку и пожимаю плечами, оставляя продукты рядом со скамьёй. – Ладно! До свидания! Не болейте!

– До свидания, – повторяет за мной злючка надувшись, стоя поодаль. Скрестив руки на груди, смотрит вперёд себя. Избегая хоть взгляд на меня кинуть.

– Аурора! – окликаю девушку. – Ты что, обиделась? – понимаю это по её выражению лица.

– Ты грубый.

– Возможно, – не отрицаю. – Люди разные и характеры у всех разные. Но ложь и фальшь не любит никто. Извиняться не буду. У меня такой характер и такие принципы. Я нам такси вызову. Влад отписался, что они уже ко мне едут, – достаю телефон.

– Я не хочу ехать. Я по-прежнему в отель хочу, – упрямо заявляет, вновь став той самой злючкой.

– Твой чемодан в моей машине, злючка, – щёлкаю её по носу. – Тебе придётся со мной поехать, хотя бы для того, чтобы его забрать. Но вообще, Влад уже про тебя спрашивал.

– Ладно, – сдаётся, закатив глаза оттого, что выхода другого у неё нет. – Ты самый непонятный и странный человек в моей жизни, Марк Лапочка! Ты помог женщине, но нагрубил мне. Ты решил закрутить роман с Далией, но ушёл, и настроение поднимаешь мне. И продолжаешь меня убеждать, что Далия – твоя пара, хоть явно подкатываешь ко мне.