Потому что (не) люблю

Я жёстко перехватил её протянутую к моему лицу руку.

— Какого хрена ты тут устроила?

— Оу, господин властный босс злится? Это так мило! Особенно учитывая, что он мне больше не босс! Уж я не говорю о том, что, помнится, кто-то задвигал мне о неземной любви четы Магницких, которую ничто и никогда не омрачит. — С усилием выдернула руку, потёрла запястье. — Ну что ж, теперь-то и я вижу, что вас действительно не разбить. — Ядовито улыбнулась. — У вас с этим и так полный порядок.

— Не понимаю, о чём ты.

— Хмм? — глотнув шампанского, томно протянула она. — Тогда, может, спросишь у Мистера Мускула?

Я бросил взгляд на танцующих — рука братана обнимала талию моей жены, её ладони лежали на его плечах. Оживлённо разговаривали, улыбались друг другу, глядя глаза в глаза. Всё довольно чинно, и были бы это посторонние люди — я бы даже не обратил внимания… Но это была моя жена, и я уже сто лет не видел от неё даже этого. Зато всего пару минут назад даже в этом словил прилюдный отказ. Скрутило злостью и ревностью. Осточертело всё. Просто до предела!

Наплевав на пафос обстановки, расстегнул ворот до груди и, заложив за ухо сигарету, качнулся на задних ножках стула.

— Чего ты добиваешься-то, Анжел?

— А ты не знаешь?

— Даже не догадываюсь. Я не видел тебя полгода, и с удовольствием не видел бы ещё сотню раз по столько же. Расстались мы, несмотря ни на что, максимально корректно. У тебя теперь новая жизнь в новом статусе элитной содержанки — всё как ты мечтала. Так откуда столько желчи?

— Ты обидел меня, Данила Александрович, можно сказать, в душу плюнул! Уж я не говорю о том, что почти два месяца после увольнения мне пришлось экономить даже на маникюре. Согласись, это было некрасиво с твоей стороны, ведь, несмотря ни на что, работала-то я всегда на совесть! И к тому же, я извинилась.

— Некрасиво было голой задницей на моём рабочем столе сидеть, Анжел. А всё остальное — по корпоративному уставу.

Она рассмеялась.

— Да ты просто даже не успел понять от чего отказываешься! И если бы не психанул, и дал мне шанс, тебе бы точно понравилось! И моя задница, и то, как она сидит на твоём столе, и тем более то, что ты мог бы с ней на нём делать. А хочешь, этот шанс дам тебе я? — Поддела носком туфли мою брючину, потёрлась ногой. — Я знаю, что тебе сейчас край как нужны инвестиции. Знаю, что Юрка жмётся, и мы оба знаем, что он так себе вариант, в отличие от его папани, который о металлургии даже слышать не хочет. Да? Предлагаю сделку: я уговариваю его присмотреться к твоему проекту и устраиваю вам деловую встречу. А взамен ты всё-таки трахаешь меня на том самом столе. Одного раза будет достаточно, тут ведь речь уже не о связи на постоянку. Просто дело принципа, ничего личного.

Я усмехнулся. С-сучка.

— Так нет уже того стола, Анжел! Я его сразу после твоей задницы в топку пустил. Ничего личного, просто дело принципа. А тебе ещё тогда сказал, что жене не изменяю, и с тех пор ничего не изменилось. И лучше бы тебе всё-таки добровольно свалить отсюда. Серьёзно, пойди посиди в баре, а?

Она поджала губы, пьяные глазки сверкнули злобой.

— Ты хоть понимаешь, от чего отказываешься? И ради чего? — бросила красноречивый взгляд на танцующих Маринку с Киром. — Ты ведь деловой человек, подумай, что будет если ты не найдёшь инвестора в ближайший месяц? Да весь город уже знает, что тебя поглотят! И тогда твоя ненаглядная жёнушка наверняка с удовольствием променяет тебя на Мистера Мускула. — Ядовито ухмыльнулась. — Если не уже. А то что-то она к тебе как-то не очень. Или, скажешь, мне показалось?

И в тот момент, когда я уже представил, как мои пальцы сжимаются на её шее, из випки, озабоченно прижимая телефон плечом к уху, вышел Хачатурян — главный архитектор города. Следом братья Лебедевы — москвичи, основные арендаторы едва-ли не всего побережья Волги южной части города. Немного погодя показался ещё какой-то смутно знакомый тип, кажется, кто-то из нынешней политической элиты местного пошиба. И только после этого, спустя ещё минут пять, вышел и сам Горовец в компании секретаря.

— У тебя есть ещё пара секунд, чтобы одуматься, — достала Анжелка из сумочки помаду. — На свете ведь нет ничего хуже обиженной женщины, странно, что ты этого ещё не понял.

Я решительно встал и двинулся наперерез Горовцу. Увидев меня, он на ходу договаривая что-то секретарю, замедлил шаг.

— Дмитрий Николаевич, — сразу перешёл я к делу, — раз уж мы тут так удачно встретились, может, уделите мне пять-десять минут? Я думаю, что на этот раз вы точно заинтересуетесь.

— Железо? — так же сходу перешёл к делу и он. — Ну нет, Данила Саныч, ну я тебе сотню раз уже говорил, что не моё это. Не то что тема плохая, не то, что не выгодно — а просто не лежит у меня к этому, ты же знаешь.

— Здесь речь уже не о металлургии в узком смысле, а скорее о вертикальной интеграции отрасли в целом. На региональном уровне, с заделом на расширение, конечно. В двух словах сложно объяснить, дайте мне десять минут.

Он остановился.

— Так ты действительно на холдинг замахиваешься? Серьёзная заявка.

— У меня всегда всё серьёзно, вы же знаете.

— Значит так, — глянул Горовец на часы, — сейчас я уже не настроен, у меня голова кругом от Лебедевых. Ты, кстати, слыхал, что они затеяли? Элитный жилищный комплекс на Волге. Вот это мне интересно, тут и оборотность, и срочность совсем другие. Они, кстати, тот участок, что сразу за твоим Центром приглядывают. Берег, правда, обрывистый, но тем интереснее задача. А железо, это…

— Десять минут. Перспективы очень широкие, вы оцените.

— Вот проныра, а! — притягивая к себе подошедшую Анжелку, усмехнулся Горовец. — Молодой, да хваткий, Юрке бы моему такие яйца! Ладно, давай так, сейчас точно нет, а вот послезавтра, в двенадцать, жду звонка. Там определимся со встречей.

— Спасибо, Дмитрий Николаевич!

— Пока не за что. Звони.

Ударили по рукам и разошлись. Выходя из зала, Анжелка обернулась, и если бы вместо волос у неё росли змеи, они бы угрожающе шипели, точно.

Когда вернулся за столик, там сидел только Кир.

— Маринка где?

— В туалете.

— Ладно, я курить.

— Я с тобой.

Это было ни к чему, но куда деваться. Теперь, когда Владька в больнице, ещё пять-десять минут отсрочки звонка погоды не играли.

— Краля эта, — после недолгого молчания, мотнул Кирей головой на выход, — это то, о чём я думаю?

— А что, прям так очевидно?

— Само на ум приходит.

— Херово.

— Ну как бы да. Пассаж.

Я усмехнулся, сбил пепел.

— В том-то и дело, что я её не трахал, братан. Никогда. И даже близко ничего такого не было. Она так-то пыталась клинья подбить, конечно, но не больше, чем остальные. Я их даже не замечаю, не интересно. А потом случилось восьмое марта. — Затянулся. — Знаешь, что такое бабский офисный корпоратив? Ведьминский шабаш. Нет ничего хуже, чем толпа голодных, не удовлетворённых пьяных баб. Они реально без тормозов. Поэтому я никогда на таком не присутствую. И в этот раз заскочил мимоходом, потому что не поздравить тоже нельзя. Цветочки, премии вручил и откланялся. Поднялся к себе на минутку, а там эта сидит. Голая. Жопой своей на моём дубовом столе. Я, говорит, Данила Саныч, давно пылаю к вам страстью, и вот решилась. Берите меня скорее, я вся горю. Я охренел. Говорю, ну-ка быстро оделась и свалила отсюда, минута у тебя. Вышел в приёмную, через минуту захожу, а она там же, только раком и жопой ко мне. Так, говорит, лучше? До сих пор удивляюсь, как я её там не прибил.

— И?

— И уволил на хер, чего ещё-то? А она, видишь, оказывается обиду затаила. Полгода уже прошло. Сука.

— Н-да уж. Пойди объясни это теперь Маринке.

— Маринка знает, что я ей не изменяю.

— Ну, братан, тут дело такое, — скептически хмыкнул Кирей. — Можно много чего знать на словах, а когда до дела доходит…

— Нет, тут другое. — Я помолчал, докуривая. — За все двадцать лет за мной был только один левак. И Маринка о нём знает, я сам рассказал. У нас тогда вообще лютая жесть в жизни происходила. Как раз после того, как… — раздавил окурок в пепельнице. — Ну понимаешь. Год тогда кое-как протянули, а потом рвануло. И вот когда по клочкам собирали друг друга, там без вариантов было идти дальше через брехню. С нуля так с нуля. Получится — значит, да. Нет — значит нет. Иначе бессмысленно. И такого друг другу порассказали… Сначала даже казалось, что не вывезем. Но ничего, справились. Потому что хотели справиться. И я ей поклялся тогда, что ни одной больше бабы на стороне. Никогда. И она знает, что я сдержу своё слово. А я знаю, что она сдержит своё.