Страница 4 из 13
Артиллерия почти не стреляет, зато немцы долбят только дай. Раз в час примерно встаем, постреляем и опять сидим. Это грубо, конечно. Просто периодически враг начинает атаки, мы отвечаем, больше для вида, показываем, что мы еще здесь и живы. Да и атаки противника не такие уж и активные. Говорю же, странная какая-то война. Может, это тут, на этом конкретном участке фронта так, не знаю. Винтовку пристрелял, удачно, кстати, правда, после этого и начались серьезные проблемы с непосредственным командиром. В одной из атак выбрал себе немца по душе, ну, того кто-то свалил чуть раньше, пулей в ногу, скорее всего. Тот лежал метрах в ста пятидесяти от нашей траншеи и орал. Удивительно, как его свои не пристрелили. Зато я показал коллегам по окопу, как надо бить врага. Здесь так не воевали, те, кто понимал, что я делаю, переставали смотреть в мою сторону. А мне было пофиг. А я просто сделал то, что с нашими советскими солдатами активно станут делать душманы в Афгане, да и во время Отечественной такое будет. Только тут получилось само, немца-то не я ранил. Зато его собратьев по рейху я удивил. Посмертно.
В этом месте, где мы сейчас занимали оборону, местность была уже более подходящая для скрытной войны. Деревья, кустарник, овраги и холмики, все это давало возможность маневрировать и укрываться, когда необходимо. Но это же помогало и врагу.
Первый, кто приполз к раненому немцу, прожил дольше всех. Я потратил три пули, чтобы понять, куда они вообще летят, и выставить нужный прицел. А вот четвертым свалил пришедшего на подмогу к раненому. Тот именно пришел, представляете наглость? Ни красного креста тебе, ни полумесяца. Подошел, наклонился, осмотрел и начал бинтовать. Первое мое попадание вышло не совсем точным, я лишь свалил немца, попав тому куда-то в ногу, а уже вторым добил лежавшего. Зарядив вновь винтовку, стал ждать прихода следующего, разве что позицию сменил, перейдя на несколько метров в сторону. Солдаты почти не обращали на меня внимания, шипели только, что своей стрельбой я только разозлю врага. Интересно, а мы, значит, злиться не можем? Я вот и так злой сейчас, как собака Баскервилей, не смотри, что худой и кашляю, уж если хапну за задницу, мало не покажется. А все же странная логика у бойцов. Хотя, может, и правы мужики, покажу вот фрицам, как можно делать, и начнут они нас так же ловить. С другой стороны, надо же как-то убивать противника, ведь иначе он убьет нас, а жить-то хочется. А так, глядишь, я и в ряды противника вношу элемент паники. В следующий раз они будут бояться вылезать, начнут использовать прикрытие, а это расход и боеприпасов, и людей, так как наши тоже просто смотреть не станут. Да и просто страх у врага появится, это тоже вклад в будущую победу.
Спустя всего двадцать минут мои пострелушки закончились. Убил я еще троих, больше не смог, так как немцы тоже не дураки были. Когда я подстрелил второго пришедшего, возле раненого было уже два трупа, и он сам, и новые враги уже не приходили, они приползали. Мне закрывала обзор лежавшая троица, поэтому я только мазал. Но итог все же впечатлил. Вместе с раненым, его тоже пришлось добить, а то махал руками, предупреждая своих, я оставил на поле пятерых солдат рейха, истратив все патроны. Осталось только застрелиться, патрон в стволе один. Попросил у бойцов в траншее, не дали. Ни патронов, ни люлей. Попросил унтер-офицера выдать патроны, тот отказал, ссылаясь на свои наблюдения.
– Ты зря транжиришь боеприпасы, их и так мало, а ты выпустил столько пуль зря… – Блин, а я на него рассчитывал, выглядит мужик деловито, вояка знатный, один чуб, выбивающийся из-под фуражки, чего стоит.
– Зря? – я аж поперхнулся. – А кто тут сделал хотя бы половину моего? Все тупо стреляют в белый свет, а у меня – результат.
– В раненых стрелять – подло! – было мне ответом. Появился офицер, блин, лучше бы так и сидел себе где-нибудь подальше от меня, так нет, принесла нелегкая. До этого дня он уже пару раз себя обозначал, придираясь к внешнему виду, но пока удавалось отмахиваться.
– А мы на войне, – серьезно ответил я, не собираясь лебезить перед очередным «благородием», он и правда был не первым, что ходят тут, жить учат, – нас сюда призвали для того, чтобы бить врага, вот я и бью. А если мы тут будем любезничать с врагом, то скоро до Урала откатимся. Вы победить хотите или предпочитаете сдать страну только для того, чтобы боеприпасы сэкономить? Большего бреда не слыхал…
– Ты как разговариваешь со старшим…
– Да вот так и разговариваю, – фыркнул я, – перестаньте чушь нести, тогда и обращаться стану, как положено.
Офицер схватил меня за плечо, сгреб в кулак пустой погон. Я смотрел ему в глаза спокойно, даже глазом не моргнул. Занеся вторую руку, желая, скорее всего, ударить меня в лицо, офицер внезапно замер и отпустил меня. Да уж, слыхал в своем времени не раз, да и тут уже приходилось видеть, как «их благородия» обращаются с подчиненными, воспитывая. Эх, ребятки, а вы потом жаловались, что вас «драконами» называли и убивали в семнадцатом, как тараканов? Поделом, как мне кажется. Если не умеешь разговаривать с подчиненными, то ты не командир, место тебе в обозе. Проще всего сунуть в морду солдату, а что изменится? Считаешь, что не прав? Объясни, выслушай доводы со стороны подчиненного, они ж тут поголовно неграмотные, но бить… Толк в битье, может, и есть, когда по делу, а просто так, тем более навязывая солдату свою, совсем не обязательно правильную точку зрения, это перебор. Грамотный командир тем и отличается, что может объяснить свою позицию солдату, чтобы тот понял.
Оправив форму, я вернулся на свое место в окопе и принялся наблюдать, ожидая темноты, есть на нее планы. Правда, наши наблюдения пришлось быстро свернуть, немцы начали артиллерийский обстрел наших позиций, и пришлось укрыться. Окопы были очень большими, рассчитывались так, чтобы могли пройти два солдата с носилками и не мешать другим солдатам, находящимся в траншее. Для себя солдаты рыли небольшие норки-щели, чтобы была возможность спрятаться. Размеры окопов это и плюс, и минус. Плюс в том, что много места и не чувствуешь себя килькой, а вот минус… В такие окопы залетали снаряды, и это было больно. Конечно, я сейчас рассуждаю с высоты своих познаний и общего развития, как ни крути, но я гораздо грамотнее того же прапорщика, тут и образование, и общий опыт жизни. Но вообще, следует немного умерить пыл, а то прикажет что-нибудь этакое, а приказы я приучен исполнять. Да, стоит быть менее заметным, зря выступаю. Или все же не зря? Вот же дилемма?
До темноты все же дожили, повезло. Осмотрелся, никто меня не видит, да и не смотрит за мной, пора было вылезать на охоту. Как бы ни придиралось начальство, но поступать так, как велит мой собственный разум, я не перестану. Выбравшись наружу, даже удивился, такая тишина стоит… Огляделся еще раз, на меня никто так и не посмотрел, а наблюдатели, сидевшие в своих узких ячейках, выдвинутых немного вперед общей траншеи, сюда не глядят. Да, я решил сползать на нейтралку, раздобыть оружие и боеприпасы. Если немцы своих еще не унесли, то я обзаведусь несколькими винтовками и запасом патронов. Будем бить врага из его же оружия, раз патронов к своему нет. Немного стремно, но не зря же я наблюдал столько времени, как здесь все обстоит. Думаю, все получится.
Полз недолго, расстояния тут были небольшими, немного пришлось повозиться с проволочным заграждением, но это была не известная мне «егоза», а примитивная «колючка». Между шипами-колючками такое расстояние, что можно без затруднений перелезть. Это в бою, под пулями сложно, тебе же никто не даст времени спокойно тут возиться, а ночью, да в полной темноте, запросто.
В таких условиях я чуть мимо не прополз, остановил меня какой-то отблеск, и я замер. Буквально в десятке метров от меня, причем в стороне, кто-то закурил.
«Ни хрена себе вояки!» – пронеслось в голове.
Фрицы (блин, я тут законодателем моды на название врагов стану) сидели возле трупов убитых мной днем солдат и курили. Два мужика в шлемах с шишаками о чем-то тихо переговаривались. Как быть, даже не думал, учили меня неплохо, немного пугало только осознание того, что тело не мое, не знал, как оно себя поведет. Вытянул немецкий штык-нож, что прибрал себе по случаю недавно, и ползком, забирая правее, чтобы оказаться у немцев в тылу, медленно направился к врагам. Пока полз, крутил рукой, привыкая к весу тесака. При приближении понял, что они тут делали. Пытались вытащить своих, похоронить, наверное, должны, а тут я… Огляделся уже в который раз, убедился, что меня никто не видит, по крайней мере, я больше никого не видел, а до немецких окопов не близко, метров сто тут, кусты немного скрывают, да и темно. Резко поднявшись, буквально побежал к солдатам противника. Те успели разве что разглядеть, как я подбегаю. А дальше последовали удар ногой и несколько колющих ударов штыком с констатацией смерти врага. Думал, снова буду блевать, но к моему удивлению, ничего такого не произошло, тогда, в первый раз, я был не в себе, а сейчас привык. Оглядел творение рук своих, сплюнул, вытер нож и руки о форму врага, да и начал собирать барахло. Немцев разглядывать не стал, да и темно, повторюсь, может поэтому и не блевал. Получилось взять на испуг, неожиданно. Если бы враги ждали нападения, вряд ли бы справился так легко, немцы хорошие вояки, всегда такими были. Но тут расчет был именно на внезапность, что и помогло. Да и не принято тут так поступать. Скорее всего, на Отечественной один немец обязательно сидел бы в засаде, страхуя своих, а тут непаханый край работы для такой подленькой войны.