Клан Тора.Тетралогия

– Само стекло без изъянов?

– Ну вы меня совсем за идиота держите, – обиделся Ронин. – Я же вам не Сара‑сан с Накамиси, дерьмо не толкаю. Проверил, обсмотрел все лично. Ничего, кроме присохших мозгов.

– Хорошо, – сказал я. – Проверим.

И вот сейчас результат этой проверки в виде дыры в раме и осколков, завернутых брезент, лежал в кузове моего фургона. О, похоже тут уже и супчик готов…

Я остановил фургон недалеко от расстеленного покрывала, на котором мои подчиненные бойко раскладывали принесенную снедь, а рядом из большого котелка раздавался изумительный запах.

– Ну и где мое имони? – я спрыгнул на траву.

На доразведку цели мы отправились все вместе. Мизуки предстояло стрелять, мы же должны были обеспечить ее эвакуацию, и винтовки тоже – эта технология на сто лет тому вперед не должна была попасть местным аборигенам в руки.

Первым делом мы посетили здание небоскреба, откуда открывался неплохой вид на крышу штаб‑квартиры МВД. Как мы вошли, не вызывая подозрений? Да очень даже просто. В насквозь клановом, рейтинговом муравьином обществе есть неприкасаемые, самые что ни на есть рабочие муравьи самого низкого пошиба, с которыми даже самый мелкий клерк не заговорит. Вот и трое уборщиков с корзиной на колесиках, из которой торчат щетки и баллоны с моющими средствами не то что подозрений не вызывают, а лишь одно отвращение к этим несчастным, павшим так низко, что заняли иерархию ниже робота‑пылесоса. Система зарегистрировала наряд на уборку на верхнем, техническом этаже, и позволила нам попасть в лифт под неодобрительные и презрительные взгляды офисного планктона. Видимо, им мама в свое время говорила – «учись хорошо, сынок, а не то будешь по полу со щеткой ползать!».

Выйдя из лифта на верхнем обитаемом этаже мы под подозрительные взгляды хомячков – а вдруг что стырят, что еще от парий ожидать можно – подняли тележку по ступенькам к техническому этажу и, повозившись немного с простым замком, вошли внутрь. Тоже верх долбогребизма – технический этаж должен быть защищен как Форт‑Нокс, здесь проходят воздуховоды вентиляции, моторы лифтов, коммуникации. Словом все то, что является целью диверсии для возжелавшего это сделать.

Подперев для гарантии дверь тележкой, мы переглянулись, расхватали ее содержимое и полезли наверх, на крышу по шаткой железной лесенке

– Дистанция – три семьсот, – Мизуки посмотрела в бинокль с дальномером.

– Далековато, – сказал я. – Выстрел возможен, только если вертолет стоит, во время погрузки. Иначе время подлета даже нашей пули составит не меньше трех секунд с учетом замедления на траектории. Физику и сопротивление воздуха даже гауссовкой не обманешь.

– А то я считать не умею. – Мизуки надула губы. – Прицельный выстрел по салону или по кабине сделать трудно, тем более если бить по цели вдогон. У меня будет несколько секунд на прицеливание, и промах исключен. При таких индексах упреждения, с учетом скорости вертолета, даже на комьютер прицела надежды нет.

И, словно бы подтверждая ее слова, издали с противоположной стороны показался полицейский вертолет.

– А вот тут уже дистанция под пять. Гауссовка сохраняет достаточную убойную силу и на шести, но не уверена, что на этом расстоянии мы сможем пробить бронеплиту.

– Ну ладно, отрицательный результат – тоже результат.

– Точно, – Мизуки отползала задом, чтобы не заметили. – Пошли отсюда, а то я скоро почувствую себя отверженной.

– Пошли, – мы с Кошкой двинулись за ней.

Затея со стрельбой по движущейся цели сорвалась.

– Ну и что у нас есть? – спросил я, глядя на стену, на которой было разложено изображение с разных камер.

– Есть? Да практически все. Охранные дроны возле поместья замминистра сыграли не ту роль, для которой их запускали. Я подключилась к их камерам, и теперь у нас есть полная раскадровка с целью и его графиком перемещения. А вот, кстати и он, помяни ёкая… – сказала Мизуки. На видео с одного из коптеров было видно, как чиновник вылез из вертолета, и под охраной гордо прошествовал в свой особняк.

– По‑хорошему надо было бы последить за ним дня три, посмотреть, составить хронометраж… – сказал я.

– А по‑плохому, я бы навестила его прямо сейчас. Что мы будем ждать, сэмпай? Цель на месте, коптеры и наземные полицейские дроны под моим контролем, оружие готово…

– Как я не люблю делать вот так с кондачка, не проведя полную доразведку цели!

– Смотри, – пожала плечами Мизуки. – Мое дело предложить, а решаешь ты. Но сегодня я чувствую, что мои биоритмы на подъеме, и можно сделать это сегодня. А ты как всегда слишком осторожничаешь. Не знай я тебя, я бы подумала, что ты боишься, хотя я знаю, что нет.

Они с Хитоми вопросительно уставились на меня.

– Да ладно, Они с вами, – сдался я. – Поехали. Будем считать это доразведкой объекта, при случае – ликвидируем. Собираемся.

Так что мой личный состав подписал меня на эту операцию, точнее я заразился их энтузиазмом. Мог бы конечно забить на это дело и построить их как в старые добрые времена, но они уже давно прошли, и мы теперь не просто команда, мы клан. Клан Тора.

К выбранному месту мы подъехали уже в темноте – наше любимое время для операций.

– Ну что, все готовы? – я поставил на дорожку электрический кроссовый байк, доработанный Мизуки для езды по относительному маленькому местному бездорожью, хотя так его можно было назвать с большой натяжкой.

– Готовы, – Кошка надела вместо маски морок демона со страшной рожей и оскаленными клыками.

– Ну и зачем это порно? – усмехнулся я.

– А вдруг придется в ближний бой вступать? – ответила Хитоми и поправила за спиной штурмовую винтовку. – Пусть тогда в штаны накладывают в темпе вальса.

– Тебе идет, – язвительно сказала Мизуки. – Ты в ней гораздо симпатичней.

– Что?

– Так, мы сюда приехали, чтобы подколками обмениваться? – вмешался я. – По коням!

И мы вскочили в седла байков и поехали к одной из выбранных Мизуки позиций.

– Все, как по заказу, сказала Мизуки, глядя в прицел гауссовки.

– Да, точно, – я тоже видел окно дома и голову цели в нем. – Хитоми?

– Дроны нас не видят, – она водила пальцем по планшету. – Сейчас они обращены в другую сторону.

– Мизуки?

– Сейчас, – и от винтовки Мизуки до окна протянулась тонкая невидимая обычным зрением нить. – Есть. Вероятность поражения цели – девяносто процентов.

– Больше можешь? Второго выстрела нам сделать не дадут, – напомнил я.

– Сейчас, – поерзала Мизуки, устраиваясь поудобнее. – Девяносто два, больше не могу. Я не волшебник. Точнее, я, конечно, волшебник, но винтовка не снайперская. Будет время – переделаю ее в снайперскую, надо только заменить…

– Не отвлекайся, – сказал я.

– Объект в прицеле, – сказала она. – Жду указаний.

– Огонь по готовности, – сказал я.

– Поняла, – она замерла, как изваяние нимфы с веслом. Точнее, с гауссовкой.

За ней наблюдать, когда она целится – одно удовольствие. Сначала опустила взгляд от прицела на пару секунд, чтобы снять послесвечение с сетчатки и повысить ее чувствительность, сделала три глубоких вдоха, насыщая кровь кислородом, затем полувыдох – в нем наибольшая устойчивость системы «стрелок‑оружие». И только после этого плавно, но уверенно, потянула спуск.

Хлопок пули, перешедшей звуковой барьер, прозвучал для меня артиллерийским залпом в ночной тишине. И через долгих три секунды я увидел, как разлетелось, словно от взрыва, бронестекло, а стена за ним окрасилась красным.

– Цель ликвидирована.

– Подтвердить не могу, но по косвенным признакам – да.

– Ну тогда ходу!

Мы помогли Мизуки закинуть гауссовку за спину, и рванули обратно к фургону. Пара минут у нас точно есть, пока не очухается охрана и не начнет искать стрелка далеко за периметром. Ну а осмотр будет только завтра, и максимум что они найдут – сожженный на пустыре фургон «Суши Сагамори», в котором никаких улик не останется, уж об этом мы позаботились.