Порочные чувства

— Охренительно, — слышу низкий шепот, — Алика… дааа… потерпи еще немного, девочка…

Не знаю, что больше доставляет ему удовольствия — мои действия, или же то, что он видит. Кажется, наблюдает, не моргая. Взгляд порочный, пошлый, но я уже не смущаюсь.

Я и хочу, чтобы это прекратилось, и не хочу.

Хочу сжать свои ноги сильнее, но они разведены. Хочу, чтобы Марат ко мне прикоснулся. Хочу…

Вместо всего этого я пытаюсь быть как можно более податливой. Окончательно расслабляюсь, а Марат рычит, и, вместо того чтобы ускориться, замедляется. Входит в мое горло в последний раз, и замирает, откидывая голову.

Выбора не остается. Рефлекс — я сглатываю, и сглатываю, а затем чувствую, как сперма выстреливает в меня. Снова, и снова.

И еще раз.

А затем Марат аккуратно покидает мой рот, и я сразу же сжимаю ноги. Укрываюсь от его взгляда, вытираю подбородок.

— Не поранил? — выдохнул мужчина, сел рядом, и заставил меня повернуть к нему голову.

— Нет.

Голос у меня хриплый, говорить больно, но… это не было ужасно. Неожиданно, дико — да, но не плохо.

Наверное.

Марат провел большим пальцем по моим губам, в его взгляде сожаление.

— Мне лучше уйти. С утра напишу, отправлю к тебе своего человека.

— Утром я в больницу, по поводу противозачаточных.

— Он приедет днем, или вечером.

— А ты? — я поднялась с кровати.

— Что я? Увидимся ли мы завтра?

Я кивнула.

Не понимаю — хочу я этого, или нет, да и какая разница, в конце-то концов. Марат должен меня хотеть, должен быть как можно чаще со мной, и тогда, возможно, я забеременею.

Я бы хотела от него сына. Или дочь. Или даже двойню.

А еще… еще я почему-то не хочу, чтобы он уходил.

— Ты можешь остаться у меня, — ненавижу себя за то, что сказала это.

— Могу. Но не останусь. Иначе сорвусь, — Марат принялся натягивать одежду.

— Что-то на работе?

— На работе всегда «что-то», Алика. Дело в другом. Настроение поганое.

Не заметила. Трижды за вечер он это доказал. Но… вообще-то да, во взгляде его то и дело мелькала то злость, то сожаление.

— Сорвешься на меня, если останешься?

— На тебя, — он прямо взглянул мне в глаза.

— Тогда иди.

— Спасибо за разрешение, — усмехнулся. — Утром напишу, во сколько и кого ждать. Деньги не экономь, купи дорогого тряпья. Завтра увидимся. Пока.

Шагнул ко мне, и впился губами в мой рот. Коротко, не поцеловал, а ужалил.

И вышел из комнаты.

А я пошла за ним на нетвердых ногах — все же, я жутко устала. Не физически, а морально. Будто в клетку к голодному тигру сегодня зашла — ощущение именно такое.

И в животе тянет. Уже не так требовательно, как пару минут назад, но обидные отголоски остались. Наверное, потому я и хотела бы, чтобы Марат остался на ночь — иногда это приятно. Лежать с мужчиной, обнимать его, вдыхать его запах. Греться об его сильное тело.

У Марата оно раскаленное.

Но он ушел. Я на пару секунд привалилась к двери, выдыхая, и расслабляясь.

— Пора, — приказала самой себе, закрыла дверь на нижний замок, и отправилась на кухню, мыть посуду.

Теплый душ окончательно помог мне прийти в себя, и я, разнеженная, легла на кровать. Думала, что долго не смогу уснуть, обдумывая, и вспоминая все, что произошло за этот безумный день.

Но едва я укрылась своим плюшевым пледом, глаза мои закрылись.

Глава 10

— Уколы не пропускайте. Можно вызывать медсестру на дом, либо же приезжайте в клинику. Но лучше договориться со специалистом, который будет выезжать к вам на дом.

— Я умею делать уколы, — кивнула я. — Ничего сложного.

Я сижу напротив врача, на коленях коробочка с ампулами, которые я купила тут же внизу, в аптеке. И рецепт с дозировкой и периодичностью уколов уже у меня.

— Какая-то дополнительная стимуляция нужна? Или этого хватит?

— Никто не знает, Алика Владимировна. Возможно, вам хватит месяца, чтобы забеременеть, а возможно, придется прибегать к более жестким методам. Давайте договоримся, что каждый месяц вы будете посещать меня, и, если через три-четыре месяца результат будет нулевой, мы начнем разрабатывать новую методику.

Например, подсадку.

Не хочу. Вот просто не хочу, и все. Хотя не отрицаю, что это чудо, и сейчас практически любая женщина может забеременеть, но я… я сама хочу.

Причем, именно от Марата хочу ребенка. Чтобы с его характером, с внутренней силой. По Марату видно, что он — победитель по жизни, и лучше бы ребеночек тоже был таким же сильным.

— А записи вы можете удалить? — встряла Кристина. — Из базы. Про то, что Алика хочет забеременеть?

Я обернулась на подругу, и подняла брови — зачем это?

— Твой Марат, — пояснила она.

— Не думаю, что ему это интересно, — отмахнулась я.

— Вы волнуетесь, что нашу базу взломают, и ваши анализы станут известны какому-то определенному человеку? Не стоит, все шифруется, и даже если нас взломают, то даже другой врач не разберет, что к чему. А расшифровки только в вашей карте. В бумажном виде. Можете оставить ее в регистратуре, или же забрать с собой, — улыбнулась врач. — А из базы я ничего удалять не стану ни за «ну пожалуйста», ни за деньги. Надеюсь, мы друг друга поняли?

— Поняли, — хмыкнула Кристина, и поднялась со стула.

— Простите ее. И спасибо, — прошептала, и протянула Анне Андреевне бумажный пакет.

Привычка, доставшаяся от бабули по наследству — благодарить врачей чем-то существенным. Конвертиком и хорошим алкоголем, к примеру. Надеюсь, благодарность не пустая, и скоро я смогу забеременеть.

— Ну что, сейчас домой? — спросила Крис, когда мы вышли на улицу.

«Приедет Руслан. Через час. По поводу поисков твоего отца» — прочитала я смс.

Ни привета, ни прощания. Резкий мужчина — этот Марат.

Всю ночь мне снился, и проснулась я взбешенная. Просто в самой настоящей ярости — от этих бессмысленных снов, а их было три, и во всех этот мужчина, так мной и непонятый. В снах были прикосновения, легкие поцелуи.

Его голос.

Запах.

Проснулась я в раздражении — какого черта он мне снится?!

— Домой, прости, Крис. Я же сказала — зря ты со мной поехала. Погулять сегодня не выйдет.

— Всё лучше, чем с моим придурком дома быть. Он опять без работы, мне через неделю диплом защищать, а Вовка ремонт затеял. И ладно бы он ремонтировал, так нет же — долбит, ломает все, прибегают соседи и на меня орут. На меня, представляешь? А я что сделаю, если у Вована придурь — руки из задницы, но ремонт он любит! Хоть бы работу поскорее нашел, я сразу мужа на час вызову, и он починит то, что мой идиот сломает. А он точно сломает все что можно и нельзя, представляю, во что я сейчас вернусь — в хаос и…

Кристина болтала, жаловалась на своего Вована, с которым мне удалось познакомиться. Хороший, немного бестолковый, но обаятельный парень. Я от таких отвыкла. Вернее, даже не привыкала.

В одиннадцать лет меня противоположный пол не волновал. Помню, что одноклассник мне валентинку подарил, и я улыбалась без остановки два дня, и это была самая моя большая детская влюбленность.

А потом переезд, все чужие, и никто меня не принял. Для одноклассников я была чужачкой, гринго, еле говорящей на их языке. Диаспору папа избегал, документы у нас были сербские, и приходилось буквально прятаться ото всех — от своих, от чужих, и как-то так вышло, что общалась я с мамой, папой, и появившимся потом Мишей. Даже забыла, что бывают нормальные отношения и нормальные парни с обычными недостатками.

Не то что у моего бывшего.

Хорошо, что я уехала.

— Слушай, где-то я его видела, — Кристина ткнула мне телефон под нос. — Это же он, твой Марат?

— Не мой.

Взглянула на фото — Марат, да. В костюме, под ручку с какой-то девушкой.

— Точно, видела, — хмыкнула подруга, и увеличила изображение. — А ничего такой мужик, я бы дала.

— У тебя Вова есть.

— Пфф. Ну этого дурака! Так, а что это за швабра рядом с твоим Маратом? Смотри, страшная какая. Фу просто, — Крис снова придвинула мне свой телефон прямо к глазам, чуть по лицу не заехала.