Порочные чувства

21:50 Я:

«Денис, привет. Прости, что молчала. Не знала, что тебе ответить, ты меня из колеи выбил. Я ценю тебя исключительно как друга, не более, и очень надеюсь, что ты встретишь девушку, которую ты полюбишь, и которая полюбит тебя. И это буду не я»

Отправила, и бросила телефон на кровать. Ненавижу делать людям больно, но Кристина права. Без её оплеухи, я бы отмалчивалась еще долго. Трусиха! Какая же я трусиха! Надеюсь, это не передается генетически? Не хочу, чтобы мой ребенок таким рохлей был — ни мальчик, ни девочка. Девочкам вообще сложнее в этой жизни, так что пусть малыш будет сильным, как папочка. Ему есть в кого — в Марата, или в моих родителей. При всех их особенностях, что мою маму, что папу трусами нельзя было назвать.

Папа…

Я скоро чокнусь от молчания. Он говорил включать симку на пятнадцать минут каждый вечер, но вчера я здорово психанула, и сделала свой номер электронным, а папину вставила как дополнительный. И теперь я для него на связи круглосуточно. Опасно это, или нет — мне уже плевать. Еще несколько дней молчания, и я пойду в полицию. Вдруг его убили?!

Я лежала лицом в подушку, и уже начала засыпать, забыв про душ, как подушка завибрировала подо мной. А под подушкой телефон.

Номер неизвестный. И звонок идет на папину сим-карту.

— Да, — торопливо ответила я.

— Привет. Можешь говорить, милая?

— Папа, — выдохнула, испытывая сумасшедшее облегчение, — могу, я одна.

— Завтра вечером уезжаем. Ничего лишнего не бери, никаких чемоданов. На Вайнера есть стоматология «Дент-Профи», твой прием назначен на пять часов вечера. Зайдешь, минуешь регистратуру, и пойдешь в туалет на первом этаже. В туалете в предбаннике раковины, справа белая дверь. Войдешь в нее, и попадешь в кладовую. В ней накинь на себя толстовку с капюшоном, её спрячешь в сумку, чтобы никто не видел. Из кладовки есть проход к боковой коридор стоматологии, просто толкни дверь сильнее, и он откроется. Выйдешь, и сразу увидишь запасной выход, в него и иди, спрятав волосы и фигуру под толстовкой. Я буду ждать там. Сразу же сядешь в серебристый Ниссан, и мы с тобой уедем. Повторить?

— Я запомнила, но…

— Алика, это важно. Запомни. Туалет, кладовка, в ней переоденешься. Затем коридор, запасной выход, и серебристый Ниссан. Пять вечера. Никаких чемоданов, ты просто пошла в стоматологию на осмотр. Повтори, хочу убедиться, что ты все запомнила, дочь.

— Папа, я не поеду с тобой, — выпалила я.

Задышала часто-часто, снова сдерживая задолбавшие меня слезы. Изменяет там мне Марат, или не изменяет. Или понял, что я его достала, потому и не хочет со мной видеозвонков — это неважно. У нас ребенок общий, и я не собираюсь бежать из-за тупейших обид. Может, я и дура, но не совсем круглая. И выбирать хочу не прошлое, а будущее.

— Пап, — всхлипнула, — прости. Я его люблю. Ребенка жду. Не могу я с тобой, понимаешь?

— Ты…

— Только не говори, что я дура, и пожалею. Возможно. Я очень тебя люблю. Знаю, что не говорила этого никогда, стеснялась. Правда. Люблю. И хочу, чтобы ты был в безопасности. Тебе нужно уезжать, и я приду завтра. Но не чтобы вместе уехать, а чтобы попрощаться. У меня есть деньги, наличка. Я отдам их тебе, ладно? Уверена, что пригодятся. Пап… не молчи.

— Он тебя использует, — мрачно пробасил отец.

— Возможно вначале — да. Но сейчас я… я верю, что он меня… не знаю, любит? Я точно знаю, что у Марата есть ко мне чувства, и я не хочу их отбрасывать, потому что и у меня они есть. Пап…

Я снова всхлипнула, мысленно себя костеря. Никогда не была рёвой, умела терпеть, и вот, пожалуйста, сплошной водоразлив, который остановить никак не получается.

— Я понял. Не плачь, детка, — выдохнул папа тихо. — Время есть, подумай. Взвесь все за и против. Приходи завтра — либо со мной поедешь, либо попрощаешься. И не волнуйся, если ты решишь остаться, и… довериться ему, я не стану силой запихивать тебя в машину для твоего же блага. Хотя мне этого, уверен, захочется. Просто ты должна как следует подумать, Аля. Не только сердцем, но и головой.

— Я и сердцем, и головой, и всем организмом думала, — грустно улыбнулась я. — Я хочу с тобой. Но еще больше я хочу остаться здесь. С ним. У меня сейчас разные мысли, не скрою, но я твердо знаю — мне Марат зла не причинит. Он мне его никогда и не делал. А вот тебе, судя по всему, может, потому ты уедешь, а я останусь здесь. И ты найдешь способ связаться со мной, а когда все наладится, ты вернешься.

Возможно, когда Егора поставят на ноги? Или и тогда папа не будет прощен?

— Думай, милая. Завтра в пять. Спокойной ночи.

— Спокойной, — эхом отозвалась я.

Думай… не о чем здесь думать. Даже если вдруг Марат приедет, и заявит мне, что не хотел болтать со мной по видео, потому что номер его отеля был полон шлюх, это не повод сбегать. Это повод уйти. Не буду я больше бегать, хватит. Не для меня такая жизнь. Сбежать я бы могла лишь для того, чтобы жизнь спасти — свою или ребенка. Но и это мне не грозит — даже если Марат будет в ужасе от моей беременности, даже если разорется на меня, зла он мне не причинит.

Потому завтра я попрощаюсь с папой, и начну смотреть только в будущее. Каким бы оно ни было. С этой мыслью я и заснула. Проснулась в пять утра с трещащей головой, выспавшаяся, и чувствующая себя грязной и несчастной. Марат в самолете. Он мне писал, днем дома будет. Я мылась в душе, думая над тем, что ему приготовить, и как встретить. Головная боль прошла, когда я перекусила, и приняла витамины.

Пошла заправлять постель, и решила прилечь на минутку. Полежу, и подумаю, что приготовить — до прилета Марата времени вагон. Успею целый стол накрыть. Так, перебирая в уме блюда, я не заметила, как снова провалилась в сон.

Разбудил меня звук шагов, на которые я подкинулась. В глазах песок. Протерла их, и увидела Марата.

— Привет, соня. Надеюсь, соскучилась? Чего не встречаешь? — улыбнулся он мне.

Я взвизгнула, вскочила с кровати, и бросилась ему на шею.

Вернулся! Боже, какое счастье! Совестно, что вырубилась, и встретила его растрепой, без разносолов и поцелуев на пороге, но… так тоже хорошо.

— Ммм, вижу, что соскучилась, — Марат повалил меня на кровать. — Волосы влажные…

— Я в душе была. Утром. И заснула, — смутилась, и сбросила полотенце с кровати.

В волосах, наверное, жуткий бардак. Заснула-то я с полотенцем на голове. Полнейший антисекс.

— Надеюсь, не только волосы влажные? Скучал по тебе, девочка моя. Не представляешь себе, как сильно я по тебе скучал, — глухо шепчет Марат, спускаясь жалящими поцелуями по моей шее ниже, задирая при этом шелковый топ.

При виде моей груди он подвис.

— Охренеть. У тебя соски карамельные. И грудь… у меня галлюцинации от перелета, или она выросла?

Еще один невнимательный. Я тоже только недавно заметила. Тихо рассмеялась, и прижала голову Марата к своей груди. Пусть целует дальше. А разговор… он будет. Мне бы только смелости набраться. Еще самую капельку.

Глава 50

Стою в ванной, и задыхаюсь. От Марата я сбежала, даже дверь закрыла, чтобы не зашел за мной, и не продолжил. Это не секс, а безумие. Поначалу, как только я научилась получать оргазмы, Марат тратил много времени, чтобы меня настроить. Я видела, что ему хотелось просто нагнуть меня, и получить свое удовольствие, но он старался. Ласкал меня — пальцами, языком… везде ласкал. И в сексе, когда проникает, он часто меняет угол, трется пахом о мой клитор.

Да, Марат старался. И перестарался. Теперь мне не нужны прелюдии. Тело настроилось на него. Едва только вижу Марата, знаю уже, какое удовольствие меня ждет. И увлажняюсь. Иногда стыдно, до чего я мокрая, а он ведь проверяет, перед тем как войти. И радуется как мальчишка, втирая в нас обоих мою влагу.

Боже…

Сегодня он был нежен. Я сама попросила. Нельзя вредить малышу, первый триместр самый сложный, и ребенок важнее секса. Оргазмы я получила, но чего-то мне не хватило. И от этого чего-то я спряталась в ванной.