Порочные чувства

Я не договорила, голос сорвался. Всхлипнула. Еще обиднее стало, как представила Марата с другой. С какой-нибудь… Владой, чтоб её. Не скучает ведь по мне, днем работа, вечером развлекается поди, это я как дура расхныкалась. А ведь на меня это не похоже — такое поведение. То в злость, то в слезы. Тьфу.

— Мужики как дети, даже если им под сорокет. Кто-то должен быть умнее, Аль, и это, представь себе, говорю тебе я. Позвони, или сходи к своему Марату.

— Не буду я унижаться.

— А ты не унижайся. Просто сходи, и поговори. Хоть ясно будет, что происходит, — Кристина вздохнула, встала, и обиженно добавила: — А в клуб я сегодня все равно схожу. Может, все же, со мной?

Я в очередной раз покачала головой.

В телефоне только сообщения от Дениса, очередные «как дела». От Марата ничего. Не буду я ему писать, и не собираюсь к нему идти. С этой мыслью я села за курсы, и с ней же заснула.

А проснулась с абсолютно изменившимися планами. Нет, писать я Марату точно ничего не буду, я даже тон сообщения выбрать не смогу, буду битый час сочинять пару строчек, и в итоге все сотру. А вот сходить надо. И понять, что у нас с ним. Вот только вряд ли я уже согласна на просто секс…

Собиралась я тщательно. На макияж потратила минут сорок, причем лицо выглядит так, словно ничего на нем нет, но черты лица стали выразительнее, красивее. И платье… да, однозначно надену платье. Темно-синее прекрасно подойдет. Хотя, нет, унылое оно. Лучше кремовое, точно.

Взяла с собой карту Марата, вызвала такси, и назвала адрес его компании. Если между нами все кончено, то пора бы это выяснить, и вернуть Марату деньги.

Добралась я быстро. Думала, что будут сложности с тем, чтобы войти в бизнес-центр, но я назвала фамилию, и меня пропустили. Неужели Марат внес меня в список? Я поднялась на его этаж, вытерла об платье позорно вспотевшие ладони, и направилась к приемной.

— Добрый день. Я к Марату Вадимовичу, — с улыбкой обратилась к секретарше. — Алика Веснина. Сообщите обо мне, пожалуйста.

Сейчас мне дадут пинок под зад.

— Веснина… ах, да. Добрый день. Марата Вадимовича нет в офисе, — секретарша произнесла это странным тоном. Встревоженным даже. И мне это не понравилось.

Ну и где он? В очередной поездке, только уже не со мной, а с моей заменой?

— А скоро он придет? — скулы уже сводит от улыбки.

— Н-не знаю. Вы можете передать сообщение, Марат Вадимович придет, и я обязательно ему передам, — выкрутилась секретарша.

Спину неприятно свербит, будто на меня смотрят. Но сейчас мне важно вытрясти из секретаря стоит ли сидеть, и ждать, или это бесполезно. Может, позвонить Марату? Или это будет еще хуже? От там с любовницей, а тут я… ну вот что делать-то?!

«Если он с другой, тогда точно все кончено» — пришла четкая мысль. И в унисон ей голос. Не тот голос, который я бы хотела услышать.

— Алика, а ты что здесь делаешь?

Я обернулась. Руслан Соколовский собственной не самой приятной персоной.

— К Марату пришла, а его нет.

— Разумеется, его нет. Сейчас, — Руслан кивнул секретарше, прошел в кабинет Марата, и вышел буквально через минуту. — Забрал кое-что. А Марат, кстати, в больнице. Подстрелили. Охрана у него — говно.

Глава 33

— Ну пока, — бросил Руслан у выхода из компании.

Угу. Пока. Конечно.

Я внаглую села в его машину, и скомандовала:

— Поехали к Марату.

В ответ получила ироничный взгляд и приподнятую бровь. Кивнула ему настойчиво, и Руслан, наконец-то, завел машину.

— Как он?

— Продырявлен.

— Я не про это. Он в сознании? Насколько все серьезно? — спросила, сжимая кулаки.

Руслан же просто включил музыку. Музыку, мать его! И даже не подумал со мной разговаривать. Я даже не уверена, что он меня к Марату привезет. Может, домой едет к себе. Припаркуется, вытащит меня из машины, и скажет проваливать.

До чего же он паскудный мужик. Красивый, но та еще сволочь. Явно ведь специально надо мной издевается. Да и я дура, звонить Марату страшно. И мысли в голове — трубку не возьмет, значит без сознания, значит все плохо. А если с ним все плохо, то… то и со мной все плохо. Аж задыхаться начинаю, представляя Марата на больничной койке без сознания, всего в трубках, и рядом противные пищащие приборы. Он же сильный! Все с ним должно быть нормально!

Дьявол, но ведь даже самого сильного человека можно потерять, выстрели ему кто-то в грудь. Или в голову. В артерию, Боже ты мой! Я не хочу терять Марата. Такая глупость — эта гордость, сидела и обиды лелеяла вместо того чтобы сразу же за ним в дверь выбежать, и остановить. Если что-то непоправимое случится, то я… я не смогу. Просто не смогу. Без него. И дело не в ребенке, которого я хочу именно от Марата. И не в папе, которого он обещал найти. Честно, в глубине души я думаю что папы больше нет, хоть и отгоняю от себя эти мысли, но слишком много времени прошло с его пропажи. Даже боюсь Марата спрашивать про отца… боялась.

Хоть бы все хорошо было. Боже, все что угодно сделаю, только пусть с Маратом все хорошо будет. Я и молитвы вспомню, и пожертвования буду делать, и нищим подавать. Волонтером пойду в хоспис. Обещаю, только пусть с Маратом все будет хорошо!

— Где мы? — спросила, когда Руслан остановился у ворот.

— Я привез тебя к Марату.

Это не похоже на больницу. Даже на частную не похоже. Ворота, пропускной пункт, трехэтажное здание, больше смахивающее на вытянутый особняк. Сад, лавочки… неужели больница?

Как оказалось — да. Видимо, для избранных.

Документы у нас не спросили. Руслан поднялся на второй этаж, а я поплелась за ним, все сильнее нервничая. Почти до обморока. Пальцы неприятно покалывает, горло сжимается… да меня же трясет. То ли заплачу сейчас, то ли стошнит от страха. Руслан открыл дверь, и кивнул мне, мол, проходи. И я прошла. Дверь за мной захлопнулась, и я увидела Марата.

Он не истыкан иголками, не увешан проводами. Он не без сознания. Он даже не лежит на койке. Сидит. Чуть бледноватый, плечо перевязано, но в сознании. Вполне себе бодрый, не удивленный моему появлению, и даже… довольный?

— Соскучилась?

Я сделала медленный шаг к нему. Марат поднялся. Еще шаг, и накрыло облегчение — он в порядке. И еще шаг, а с ним осознание — скотина!

— Т-ты на п-перевязку приехал? — пробормотала я.

Марат кивнул. С улыбочкой. Не лежал он тут при смерти. Зато меня довел почти до припадка, еще и ухмыляется.

— Сукин сын! — прошипела я, и ударила его в грудь. — Подонок… паскуда ты! Ненавижу!

Перемкнуло. Я била, и била его, не жалея сил. Не смотрела, куда именно. Возможно и по раненному плечу. Била за то, что так сильно напугал меня. За то, что сказал, за то что бросил и даже не звонил, хотя мог. За то что предложил мне деньги в первую встречу, вместо того чтобы цветы подарить и позвать на свидание.

Сейчас я его ненавижу, и радуюсь как ненормальная, что живой. И бью. А Марат и не думает отстраняться, и хоть что-то говорить мне, объяснять, оправдываться. И это злит еще больше. Не больно? А я сделаю так, что будет больно. Сделаю…

— Ну все, все, тише… Алика, успокойся. Еще руку сломаешь, — не знаю, как я оказалась на больничной кровати, запястья мои сжаты ладонями Марата.

— Я тебе руку сломаю!

— Это вряд ли. Не брыкайся… и не плачь.

— Я не плачу, — процедила я, и только сейчас почувствовала соль на губах.

Замолчала. Дико обидно. Что он, что брат его — сволочи, только и умеют издеваться.

— Убери руки, — отшатнулась от Марата, вздумавшего утирать мне слезы. — Я тебе карточку привезла. Подавись своими деньгами, новую девку ищи, ясно! И ей будешь команды давать, пусть переезжает к тебе. Ей же и будешь говорить, что она шлюха, уходить и приходить когда вздумается. А с меня хватит, это конец!

— Аль, а полетим на море? Или давай на Мальдивы?

Марат будто и не слышал то, что я сказала. Поцеловал мою сжатую в кулак ладонь, и так захотелось его по щеке погладить. Или пощечину дать. Я-то думала, что ему плохо, потому не приходил и не звонил, а он…