Страница 22 из 23
Хранители не таили на девочек зла, но вели себя с ними неловко и холодно: многих братьев раздражало присутствие в храме непрошеных гостий. Ни у кого из хранителей не было детей. Ни один из них не чувствовал себя свободно с женщинами всякого возраста, и потому они всеми силами избегали девочек, обходили их стороной, склонив голову и отводя взгляд. Тень они тоже избегали. Все, кроме Дагмара и мастера Айво.
Верховный хранитель настоял на том, чтобы с девочками обращались как с будущими хранительницами – он называл их послушницами. Их учили чтению и письму, песням и заклинаниям.
Гисле мастер Айво казался похожим на Арвина – учителя Хёда. Возможно, все дело было в том, что оба горбились. Или в том, как загибался крючком нос верховного хранителя. Или в том, как ярко горели знанием его глаза. Или попросту в том, как она чувствовала себя в их присутствии. Загнанной. Беззащитной. Неспособной что‐либо скрыть. Ни свои чувства, ни свой голос, ни свою неприкаянность, ни свое одиночество.
– Он такой некрасивый, – сказала Башти, изображая согбенную спину мастера Айво, его птичьи манеры.
– Поэтому я ему верю, – заметила Тень. – Давным-давно я узнала, что физический облик – лишь скорлупа, в которой кроется зло. Мастер Айво выглядит как злодей. Но он не таков.
– Король очень красив, – прибавила Элейн, и всем стала понятна не высказанная ею мысль.
Мастер Айво напоминал крупного сгорбленного стервятника с когтистыми лапами и мясистым клювом. Его обведенные черным глаза и губы казались бы еще страшнее, если бы Дагмар не объяснил девочкам, что они значат. Спустя примерно неделю после их прибытия в храм, в их первый полный день в качестве «послушниц», хранитель Дагмар ответил на все их вопросы. Тень тоже сидела с ними, хотя и знала куда больше, чем дочери храма. Казалось, что она уже давно задала все свои вопросы и получила на них ответы.
– Что значит послушник? – спросила Башти.
Элейн и Юлия, вероятно, понимали значение этого слова, но вот Гисла была признательна Башти за прямой вопрос.
– Послушники происходят из всех кланов, – начал Дагмар, – но они должны заручиться поддержкой своего ярла, а верховный хранитель должен позволить им остаться в храме. Чаще всего послушники, окончив обучение, становятся хранителями.
– А нас тоже будут всему обучать? – спросила Юлия и пристально взглянула на Дагмара.
– Вас научат читать и писать. Научат истории. И философии. Вы выучите язык богов и легенды о них. То будут легенды о богах Сейлока и о богах самых разных стран и народов. Так вы лучше поймете собственную культуру.
Гисле захотелось узнать, будут ли они изучать культуру Сонгров, но она промолчала.
– Мы будем учиться сражаться и фехтовать? И драться? – спросила Юлия.
Дагмар поджал губы, обдумывая ее вопрос.
– Да. Думаю, будете. Мастер Айво сказал, что с вами следует обращаться как с послушниками. Всех хранителей обучают навыкам самообороны. Значит, вас научат и этому.
– Мы начнем прямо сегодня?
Дагмар улыбнулся:
– Скоро. Мы начнем скоро. Быть может, Байр сумеет вас обучить.
– Ты рассказывал мне про руны, Дагмар. Расскажи и им, – вмешалась Тень, ненавязчиво меняя тему.
– Руны – это язык богов, – отвечал Дагмар.
От одного упоминания о рунах глаза у всех шести слушательниц широко раскрылись.
– Но ведь руны под запретом, – прошептала Элейн. Она выросла в Сейлоке и явно знала много больше, чем остальные девочки.
– Теперь вы послушницы, – сказал Дагмар. – Но мы будем двигаться медленно. Очень-очень медленно.
– Но ведь… чтобы наполнить руны силой, нужна кровь рун? – настаивала Элейн, прикусив губу. – А что, если в наших жилах не течет кровь рун? Как тогда я… как мы станем хранительницами?
– Не всем, в ком течет кровь рун, выпадает стать хранителями. И наоборот, хранителями становятся не все послушники. Есть и другие пути… другие, не менее достойные занятия, – сказал Дагмар.
– Все руны нужно писать кровью? – спросила Гисла, думая о руне, начертанной у нее на ладони. О руне, которой ей только предстояло воспользоваться, хотя она каждый день думала о Хёде.
– Да. Именно кровь придает рунам силу.
– Значит, если в человеке нет… крови рун… то руна сама по себе не имеет силы? – спросила она. Хёд говорил Арвину, что в ней течет кровь рун.
Дагмар кивнул.
– Зачем же охранять руны, если они бесполезны для людей, не имеющих силы? – спросила Тень, снова отвлекая Дагмара. Слишком многое им предстояло изучить, слишком многое предстояло узнать.
– Нас не заботят те, кто не имеет силы. Но если в человеке течет кровь рун, это еще не значит, что помыслы у него чистые. Власть часто развращает.
– И хранителей… тоже? – спросила Элейн.
В этом и был главный вопрос. Если хранители не лучше других представителей кланов, то дочерям храма грозит опасность.
– Конечно. Хранители – всего лишь люди. Но поэтому мы и живем здесь, вдали от богатств и наград, вдали от соблазнов, которые могли бы нас развратить. Это хрупкое равновесие. Мы не используем руны, чтобы добиться власти или господства. Не используем их ради выгоды или славы. Мы ищем мудрости, понимания и терпения.
– В Байре течет кровь рун… поэтому он так силен, – сказала Тень, встретившись глазами с Дагмаром.
Казалось, им известна какая‐то общая тайна. Люди в храме скрывали множество тайн. Гисла никому здесь не верила, но внимательно прислушивалась к разговору. Беседа о рунах напомнила ей о Хёде и о безумном Арвине.
– А Байр когда‐нибудь станет хранителем? Или послушником? – спросила Башти.
– Он воин! – фыркнула Юлия, словно одна только мысль о том, чтобы мальчик из храма впустую тратил свои силы, казалась ей смешной и нелепой. – Воины не становятся хранителями. Они сражаются. Вот чем я хочу заниматься.
– А в девочках течет кровь рун? – спросила Элейн, все еще беспокойно покусывая губу.
– Конечно. У моей сестры… у матери Байра была кровь рун. Она течет во многих женщинах.
– Почему же тогда среди хранителей нет женщин? – спросила Юлия.
– Женщины – хранительницы другого рода.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Юлия.
– Женщины – хранительницы детей. Хранительницы кланов, – вновь заговорила Тень, словно повторяя когда‐то слышанные ею слова.
Дагмар кивнул.
– Во все времена женщины были нужны в других местах. Нас, мужчин, легче было заменить. Нас и теперь легче заменить.
– Что это значит? – спросила Далис.
В свои пять лет она вряд ли многое понимала из этого разговора. Но и другие девочки мало что понимали. Ни одна из них не умела читать. Ни одна не умела писать. Так что учиться им предстояло вместе, несмотря на разницу в возрасте.
– Это значит, что мы… не так ценны.
– А что значит «ценны»? – спросила Далис.
Дагмар улыбнулся, а Юлия застонала, с нетерпением ожидая возможности задать свой вопрос.
– Ценный – это такой, каких очень мало. Ценный – значит особенный. Все вы… ценность.
– Почему вы отрезали нам волосы? – мягко спросила Элейн.
Она единственная из всех пока не оправилась после этой потери.
– Мы бреем головы, чтобы показать, что мы не такие, как другие люди, и носим одежду одного цвета, чтобы показать, что мы едины, – ответил Дагмар, сочувственно глядя на нее.
– Почему вы черните глаза? – спросила Юлия.
– Это символ.
– Чего?
– Нашей… неспособности видеть и понимать.
– Мастер Айво еще и губы себе чернит, – напомнила Юлия. – Но ты не чернишь. И никто из обычных хранителей не чернит.
– Он верховный хранитель и потому обладает огромной силой, многократно превосходящей силу любого из людей. Но по сравнению с богами и норнами он ничто. Всего лишь плоть. Игрушка судьбы, смерти, прихотей богов. Он чернит себе губы, чтобы показать, что его слова – не слова бога. Чернит глаза, чтобы показать, что он не всеведущ.
– Что такое все-се-фе-ве-душ? – спросила Далис, едва одолев это слово.
Дагмар встал и сцепил пальцы рук в знак того, что допрос окончен.