Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 11

– Так иди! Отрабатывай! Чего ты ждешь-то?

– Погодите, куда спешить? Пойду. Оклемаюсь чуток и пойду. Мне в полиции все почки отбили. И по печени били. И ребра помяли. Мне до сих пор дышать трудно. Может, они мне легкое проткнули. Я на рентген в поликлинику должен сходить, потом уж на работу пойду.

С Василием все было ясно. Большего бездельника и вруна трудно было сыскать. И долго сердобольной Рите придется ждать от него тех денег, которые она заплатила в полиции. Разве что вернется Нина Ванна и отработает этот долг. Потому что на самого Василия в этом плане, да и в любом другом, надежда была плоха.

Глава 4

Дома Василий оставаться не пожелал. Идея взять больничный показалась ему такой замечательной, что он не стал откладывать дело надолго и вышел вместе с Сашей и ее папой. Потом он поскакал по лестнице вниз резво, словно молодой конь. Василий успел узнать по справочному в поликлинике, что прием его врача заканчивается через двадцать минут, и теперь боялся опоздать.

– Если больняк не возьму, Ритка за меня прямо сегодня возьмется. Начнет требовать, чтобы я долг отрабатывал. А с больняком ей мне и сказать будет нечего. Не сможет же она с больного человека работу требовать!

Стоило Василию скрыться с глаз, как открылась дверь квартиры напротив. Из нее выглянула пожилая женщина. Голова у нее была покрыта мелкими завитушками, видимо, недавно вернулась из парикмахерской, где наводила красоту.

– Ушел? – опасливо поинтересовалась она, глядя вслед Василию. – Ох, и не повезло же Нинке с мальчишкой! То ли дело мои орлы! И мать обихаживают, и на работе успевают, и семейные оба. Внуками меня одарили оба. А у Нинки только и радость, что Васька до сих пор с ней живет. Да и то радость сомнительная. Сами посудите, много ли радости старухе в однокомнатной квартирке с сыном жить? Он взрослый человек, она тоже, у каждого из них свои интересы. А они вынуждены на одном пятачке ютиться. То ли дело мои красавцы! Как вылетели в восемнадцать лет из родного гнезда, так и живут своими семьями. Мать своим присутствием не напрягают. Раз в год приедут погостить, и то дело. Да не с пустыми руками приезжают, всегда с подарками.

– У вас тоже однокомнатная квартира?

– Вот еще скажете! Я не такая нищебродка, как Нинка, которая невесть от кого своего Ваську прижила. У меня-то, в отличие от нее, муж имелся. Отличный специалист был мой Григорий Михайлович. Его на производстве всегда ценили. И нам с ним от завода эту квартиру дали. Трехкомнатную! Это Нинка всю жизнь тряпкой елозила, ей и однушки за глаза хватит! Правильно тогда правление решило, однушку дать и будет с нее. Соседке еще повезло, что на саму Нинку квартира записана всегда была. А иначе Васька давно бы ее уже продал, деньги пропил, а потом с матерью под мостом бы оказался или у мусорных бачков, где ему самое и место.

– Мы поняли, что мать до сих пор опекает своего сына?

– Избаловала Нинка своего мальчишку, с детства неправильно себя с ним вела. Я ей всегда говорила, возьми, Нина, ремень в руки и поработай им как следует, покуда еще не совсем поздно. Но где там! Как какого-то принца своего Ваську растила. Все ему самое лучшее в клювике несла. Наши с мужем пацаны сами себе на джинсы заработали, на стройке летом пахали и заработали. Мы с мужем им по пять пар штанов могли купить, наши с ним заработки позволяли это сделать, но специально не стали этого делать. Ни к чему детей баловать, нужно их к труду с самого раннего детства приучать. А Нинка, хоть и зарабатывала гроши и куда беднее нашего жила, своему Васятке брючки вожделенные на тарелочке преподнесла. Знаете, сколько они тогда стоили? Как вся ее зарплата! И что вы думаете? Оценило это дерьмо эту материнскую заботу? Нет, в первый же вечер у костра штаны прожег. Распсиховался и выбросил. Во всяком случае, так он матери рассказывал. А мне другое сказывали, что проиграл Василий эти джинсы в двадцать одно. А наши мальчишки свои джинсы еще года три таскали, потому что помнили, каким трудом им эти вещи достались, и ни проигрывать, ни портить нарочно их не собирались.

Все оно было так, и все правильно, вот только что-то не видно было в большой трехкомнатной квартире ни сыновей, ни внуков. Одна жила соседка, никто из родных не спешил к ней в гости. А вот непутевый Васятка не оставлял свою маму, жил с ней бок о бок, радуя ту своим каждодневным присутствием. Так что еще большой вопрос, кто из этих двух женщин был счастливей. Каждая жила той жизнью, которую сама для себя выбрала. Одна вырастила и выпустила в мир двух новых и полезных членов общества. А другая вырастила утеху своих дней, недотепу, о котором нужно постоянно заботиться. Была ли Нина этим счастлива? Видимо, да. Иначе женщина нашла бы способ, чтобы сбросить с себя это ярмо и каким-то образом давно изменила бы свою жизнь.

– А вы чего приходили-то к Василию?

– Нину ищут на ее работе. Послали нас узнать, все ли у нее в порядке.

– Это кто же вас послал? Ритка, что ли? Хорошая она баба, только дура, они с Нинкой два сапога пара. Обе жалостливые. И добро бы на кого-нибудь дельного жалость тратили. А так… Тьфу! На Ваську проходимца!

– Вы не знаете, куда делась ваша соседка?

– Ума не приложу! Сама тревожусь! Вчера Нинка ко мне прибежала, лица на ней не было. Начала какую-то дичь нести, что ее сыночка в полиции избивают, уже все внутренние органы ему отбили, если она им срочно двадцать тысяч не принесет, то они совсем его убьют. Или в тюрьму посадят, что для Васятки равносильно смерти, потому что он весь насквозь больной, а в тюрьме ухода за ним никакого не будет, там он точно пропадет.

– И что же вы ей ответили?

– Велела ей дурью не страдать. Если ее неугомонного Ваську в тюрьму посадят, так Нинка от его выкрутасов хоть несколько лет отдохнет. А если помрет в тюрьме сыночек, так туда ему и дорога. Троглодит и нахлебник он!

– Что? Прямо так и сказали?

– Прямо так и сказала.

– А Нина? Наверное, поблагодарила вас за разумный совет?

– Ага! Счас! Дождешься от этой идиотки благодарности! Обозвала меня разными дурными словами и убежала.

– А куда? Куда побежала-то?

– Так за деньгами. Ей же деньги были нужны, чтобы этого дурака в очередной раз от неприятностей отмазать.

– А разве был человек, который был готов Нину субсидировать?

– Вот, и я тем же вопросом задалась. Только Нинка мне напоследок крикнула, что есть человек, у которого должок к ней имеется. И самое время этот должок с него спросить.

– Что же это за человек?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Но только это вряд ли кто-то из близких Нинке людей. В том смысле, что с кем она каждый день общается, тем она сама всем должна. Василий не в первый и, наверное, не в последний раз в истории влипает. И всякий раз за помощью к своей мамочке бежит. А Нинка, как ненормальная клуша, тут же кидается его спасать. Нет, я понимаю, материнский инстинкт и тому подобное, но всему же должен быть предел.

– А что за человек-то? Могла Нина у него ночевать остаться?

– Говорю же, что не знаю. Но вообще… появился у Нинки в последнее время какой-то мужчина.

– Ухажер?

– Скажете тоже! Кому она нужна, кошелка старая. Да еще с таким сынулей.

– И тем не менее мужчина был?

– Был, – вынужденно призналась соседка.

По ее описанию, это был высокий и очень худой человек лет шестидесяти с небольшой бородкой.

– И вот что странно, мужчина выглядит интеллигентным, очки, бородка, а вот одет очень неопрятно. Одежда вся в каких-то подтеках, словно он ремонтом занимается, и на него сверху все время жидкая замазка течет.

– Замазка?

– Ну, мел, побелка, краска. Хотя не знаю, на простого рабочего он тоже вроде как не похож. Скорей, на ученого. Но с головой у него вряд ли в порядке, если он за Нинкой решил приударить. Хотя чокнутых много, может, и на Нинкиной улице счастье пройдет.

– Возможно, ваша подруга за деньгами для своего сына к этому мужчине побежала?