Падение Твердыни

***

В лагерь я возвращался со смешанными чувствами. Как обычно, с самого начала, всё пошло не по плану. Я хотел, как можно быстрее захватить город и добраться до его богатств, а предводители крестоносцев пытались обустроить так, чтобы у них появился сначала официальный повод для такого действия, обосновав захват тем, что императоры не отдают обещанных денег и второе, как я понял, они начали бояться, что я заберу себе всё, ни с кем не став делиться.

На мой резонный вопрос по первому пункту, что нам мешает сказать об этом во всеуслышание уже после захвата города, вызвал всеобщий ступор. Меня попросили выйти из шатра совещаний и не смущать больше серьёзных людей странными предложениями.

Приветствуя рыцарей, с которыми успел познакомиться, я вошёл обратно в шатёр. Взгляды шести взрослых людей, перевелись на меня.

— Так, что там за шум Витале? — поинтересовался у меня отец.

— Мои старые друзья заглянули в гости, — я пожал плечами, будто ничего существенного не произошло.

Один из французских рыцарей, вошедший за мной следом и сопровождавший мою поездку к кыпчакам, нагнулся к уху Бонифация и что-то прошептал ему, косясь при этом на меня.

— Да? А говорят, что теперь солнца не видно, — скептически заявил маркграф, — из-за пыли, что подняли их лошади.

— Витале! — голос отца посуровел, — сколько их?!

— Сказали, тридцать тысяч, — я снова пожал плечами.

Дворяне, присутствующие при разговоре обеспокоенно переглянулись.

— Сеньор Витале! Витале! Мы же просили! — в два голоса возмутились оба лидера, затем переглянувшись, Бонифаций предоставил голос более старшему.

— Ну всё, теперь они точно испугаются, — отец покачал головой, — ждём послов. Витале, умоляю тебя, подожди развития событий на корабле! Когда ты рядом с городом, постоянно происходят странные события!

— Я не понимаю ваших этих танцев с бубном, — не согласился я с ним, — всё можно сделать гораздо проще. Захватить город, сказать, что императоры отказались от своих слов, перебить свидетелей и всё, наслаждаемся богатствами.

Рыцари, присутствующие при разговоре, радостно загудели, уж кто-кто, а они точно здесь участвовали ради денег и новых земель, а не ради возвращения Гроба Господня, так что все эти словесные баталии и переговоры были им мало интересны. Они поддерживали мою сторону, зля этим своих сеньоров.

— Тихо! — жёстко скомандовал Бонифаций и наступила тишина.

— Сеньор Витале…

— Сеньоры, прошу прощения, — полог шатра распахнулся и на пороге появился запылённый итальянский барон, имени которого я не знал, — послы от Иссака II.

— Ну вот, я же говорил, — отец хмуро посмотрел на меня, затем на маркграфа и они стали собираться. Я было дёрнулся следом за ними, но два взгляда пригвоздили меня к месту.

Когда они, а затем остальные рыцари стали выходить из шатра, большинство из них либо шлёпали меня по плечу, поддерживая меня, либо просто весело подмигивали.

Лидеры Крестового похода отправились к городским стенам, на переговоры, в сопровождении сотни всадников, и тут мне на глаза попался старший брат, с которым я познакомился только здесь и который по словам отца, был крайне компетентным человеком в торговых делах, а также отлично знал город и людей в нём.

— Ренье, — с вежливой улыбкой позвал я взрослого мужчину лет тридцати.

Тот, услышав мой голос вздрогнул, и нехотя остановился, ожидая пока я подойду.

— Мы так с вами и не познакомились, дорогой старший брат, — улыбнулся я ему ещё шире.

— Витале, отец запретил мне обсуждать с тобой любые дела, прости, — отодвинулся он от меня, — сказал, что частое общение с тобой — прямой путь в ад.

— Ренье! — изумился я, вскинув руки, — ты взрослый, самодостаточный человек, на котором держится вся венецианская фактория Дандоло! Твоё имя известно любому торговцу в Венеции! Неужели один маленький вопросик, может смутить такого важного человека, как ты?

При моих словах, его плечи слегка расправились, на губах появилась горделивая улыбка.

— Тем более, что есть у меня в запасах одно тосканское вино семилетней выдержки, — невинным тоном продолжил я.

Ренье вздрогнул вторично и посмотрел на удаляющихся от лагеря всадников, вернул взгляд ко мне.

— Если только пропустить по маленькому стаканчику, — неуверенно ответил он, косясь на мой перстень легата Папы, который я демонстративно покручивал на пальце.

— Конечно, всего один небольшой вопрос и большое вознаграждение, — я достал из кармана штанов кожаный мешочек и развязав его, выкатил из него большой изумруд. При виде него, Ренье тяжело сглотнул слюну.

— Идём ко мне в шатёр, пока отец не вернулся, — быстро махнул он рукой, показывая мне куда идти.

Глава 8

— Ик. Витале, ты бы знал, как это тяжело, быть одному в чужом городе, где тебя все ненавидят! — пьяно икнул старший брат, смотря на меня мутным взглядом, — каждый день ты ходишь по улицам, думая упадёт на тебя сверху камень или нет.

— Полностью понимаю тебя брат, — закивал я, подливая ему ещё стакан, — при прошлом посещении, нас вообще чуть не убили с кардиналом Конти, а ведь он был посланцем Святого Престола. Совсем эти греки не уважают братьев по вере.

— Да! — он, выпив подставленный стакан, поднял его вверх, — ты полностью прав! Я хотел породниться с одним богатым греческим родом, полюбив девушку, но они отказались выдавать её за меня! Представь себе! Меня — Ренье Дандоло, они посчитали плохой и незавидной партией для неё!

— Полная несправедливость брат, — поддакивал я ему уже час, подливая и подливая ещё вина, которое видимо и правда оказалось хорошим. Поскольку первые три стакана брат выпил сам, а затем, когда я его разговорил, оставалось только слушать и подливать ещё.

— Я им и деньги, и титул предлагал, они просто гордо отказались, отдав мою Ирину за какого-то поляка.

— Поляка?! — навострил я уши, — а ты знаешь, что я завоевал их земли и продал их русским?

— Да?! — изумился он, — это был ты? Слухи ходили разные о великом военачальнике, который это совершил, но я не знал, что им был ты. Жаль, что ты не убил тогда этого проклятого Пшемисла.

— Хм, а они по-прежнему в городе? — поинтересовался я у него, прокручивая в голове созревающий план.

— Да. Ик, — он кивнул головой и чуть не завалился на меня, я с трудом успел его перехватить.

— Но её ведь можно сделать вдовой, — мягко улыбнулся я ему, — город всё равно захватят, а тут явишься ты и спасёшь её от рук насильников, убивших перед этим её мужа. Она ведь будет тебе благодарна за такой рыцарский поступок?

Он изумлённо на меня посмотрел, было видно, как в его замутнённом алкоголем мозгу с трудом проворачиваются мысли.

— Витале, — он приложил палец к губам, — тс-с-с, если она об этом узнает.

— От кого? — изумился я, театрально осматриваясь кругом, показывая, что мы одни, — я помогу тебе, а ты поможешь мне. Мы ведь родные братья! Должны помогать друг другу!

— А что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал? — искренне удивился он, — ты самый богатый человек, которого я знаю, не говоря уже про армию и корабль.

— Одну маленькую, я бы даже сказал малюсенькую просьбу, — я показал два пальца, сблизив их между собой, показывая насколько моя просьба ничтожна.

— Да? — его ощутимо покачивало, и я понял, что с вином нужно завязывать, а то он забудет всё, о чём мы тут разговаривали. Так что отставив стаканы и бутыль в сторону, я тихо сказал.

— Понимаешь, эти все реверансы и переговоры, я думаю, что затянутся надолго, а мне бы хотелось получить город прямо сейчас. Так что считаю, что один маленький камешек, может сдвинуть целую гору, если его сдвинуть в нужном месте и времени.

— Я слушаю тебя. Ради Ирины я готов на всё! — весьма опрометчиво заявил он.

— Тогда вот что тебе нужно будет сделать, — улыбнулся я и тоном змея-искусителя стал рассказывать свой план, пододвигая при этом ближе к нему два полных открытых кошеля с золотыми монетами и тот большой изумруд, который я показал ему в начале разговора.

Конец ознакомительного фрагмента.