Страница 8 из 11
***
13 мая 1202 года от Р.Х., Чили, Южная Виталика
Не знаю кого стоило благодарить на небесах, но когда мы вырвались наконец из западни страшного пролива, и подхваченные перуанским течением, а также попутными ветрами, словно пуля донеслись до нынешнего Чили, найдя стоянку, подошедшую нам по множеству критериев сразу: нам нужен был лес для починки корабля, тихая бухта, защищённая от волн, пресный источник воды, а также животные, на которым можно было поохотиться. Всё это мы с трудом нашли в той гавани, где и устроились на долгую стоянку. Взбодрившаяся команда, радостная оттого, что они выжили, всё больше крестили меня, когда я проходил мимо и как иронично заметил сеньор Джакопо, всё ещё немного сердитый на меня, за ту шутку с проливом, что если бы мы все были язычниками, то давно бы начали поклоняться мне и приносить дары. Ответом ему был протянутый кулак.
***
3 июня 1202 года от Р.Х., Чили, Южная Виталика
Величественные Анды вздымались ввысь, показывая верхушки, укрытые снегом. Несмотря на лето в моём привычном понимании, в южном полушарии было холодно, даже сейчас мне приходилось временам одевать вторую куртку, так как температура была не выше пятнадцати градусов, к которым если добавить ветер, водяную пыль, летящую с носа, а также дождь, который периодически беспокоил нас, то будет понятно, что Чили встретили нас весьма прохладно.
Я, потирая рукой подбородок думал, смотря на приближающееся побережье.
— Вижу вы в сомнениях, сеньор Витале, — рядом тихо подошли капитан и сеньор Бароцци, — поделитесь? А то нам бывает страшно, если вы начинаете переживать о чём-то.
Я нехотя улыбнулся.
— Думаю. Стоит побывать в горах, или это будет напрасная трата времени.
— А-а-а, вы о тех торговцах, у которых скупили шерсть? — понял он, — неужели она стоит того, чтобы тащиться в такую даль от берега? Мы одного жемчуга набрали почти тонну.
— Да, мне не так важна эта шерсть, как их рассказы о народе, который носит золото, — хмыкнул я, — а он живёт прямо рядом с ними, захватив долину.
Оба оживились, переглянувшись.
— Золото — это всегда хорошо, — согласился сеньор Бароцци, — но сколько его там?
— Вот я потому и думаю, — я тяжело вздохнул, — стоит ли проверка того времени, которое мы на это потратим.
Оба взрослых ещё раз переглянулись.
— И к чему вы больше склоняетесь? — осторожно поинтересовался у меня капитан.
— Правильнее было бы посмотреть, — нехотя признался я, — а если там его столько, что только следующий, кто будет за нами это узнает? Простим ли мы себе это?
— Считаю, что нет, — покачал головой военачальник, — только меня ещё больше этого интересует, куда мы поплывём потом.
— Меня тоже, как и всех впрочем, — добавил сеньор Джакопо.
Я молча показал рукой влево, на запад. У них обоих округлились глаза.
— Сеньор Витале, может подумаете? — жалобно произнёс капитан, — мы ещё от недавних штормов не отошли, куда вы нас на край земли-то ведёте? А вдруг мы не увидим водопад, который падает с панциря черепахи вниз и упадём за край?
— Поэтому я загнал двух вперёдсмотрящих наверх, — хмыкнул я, — пусть лучше смотрят дорогу, а то недавно чуть айсберг не прозевали.
— За это они уже получили, — согласился капитан, — чтобы спать неповадно было, но всё же? А если там впереди ещё такой огромный материк? Сколько мы его оплывать будем?
— Столько, сколько потребуется сеньор Джакопо, — мой тон стал жёстче, — идём вдоль берега, я скажу, когда нужно причалить.
***
Выбирать место самостоятельно не пришлось. Когда мы проходили вдоль берега, недалеко от того места, куда я сам хотел пристать, поскольку от пляжа был более пологий подъём вверх, чем везде кругом, то там внезапно разожглись костры и прыгающие человечки закричали и махали руками, привлекая наше внимание.
— Хм, сеньор Витале? — обратился ко мне недоумевающий от этого зрелища капитан.
— Идём туда, как это ни странно звучит, но похоже нас ждут, — я сам был удивлён этим, не меньше его.
Виталианцы на берегу успокоились, видя, что корабль повернул в их сторону и вскоре я погрузился в спущенную лодку и направился в сторону берега. Большая часть туземцев отошла на безопасное расстояние, замерев вдали от береговой линии, но один остался, ожидая нас. Когда сначала высадились солдаты, прикрывая мою высадку щитами, он тут же, говоря что-то на неизвестном мне языке, протянул вперёд руку, в которой лежала небольшая керамическая статуэтка изображающая меня самого, выполненная с такой тщательностью, что не узнать самого себя было невозможно.
Я взяв её в руку, внимательно осмотрел со всех сторон, наткнувшись на надпись, сделанную на языке кечуа. Его я не успел выучить хорошо, поскольку времени общения с торговцем было мало, но понять два слова вполне мог, поскольку они были весьма просты:
— «Витале. Жди».
«Это торговец, что ли так подсуетился? — не поверил я подобным совпадениям, — хотя вряд ли, не мог же он расставить везде вдоль побережья столько постов, чтобы ждать именно моего прибытия?».
В любом случае, вариантов не оставалось, так что вернув статуэтку, я показал, что мы будем ждать на корабле. Туземец кивнул и вместе с собратьями направился в заросли, ведущие в предгорье Анд.
— Не знаю, сколько будем здесь ждать, — обратился я к старшему матросу, что командовал гребцами, — передай на корабль, чтобы ставили лагерь на берегу.
— Будет сделано сеньор Витале, — склонился он, и отправился к лодке.
Через полчаса жизнь на берегу закипела и мы стали обустраиваться на новом месте, ожидая неизвестно чего.
***
6 июня 1202 года от Р.Х., Чили, Южная Виталика
Почти неделя прошла в ожидании, пока однажды днём не зазвучали трубы и на берег не стали выходить воины, одетые в короткие штаны, сандалии и пончо с квадратным вырезом, вместо привычного мне круглого, вооружённые в основном палицами и щитами. Они осмотрели берег и выстроились в линию, замерев в ожидании. Вскоре появился хорошо одетый человек, которому они низко поклонились. Высокий, выше них, он мало был похож на аборигенов, скорее я бы назвал его европейцем, если бы не загорелая, смуглая кожа. Одет он был тоже весьма удивительно: на голове цветная лента в цветах радуги с небольшим венчиком из ярких красных перьев, похожих на те, что я видел на майя, его пончо было отлично сшито и окрашено, и явно из хорошей шерсти, а на ногах были крепкие сандалии, много лучше, чем на его воинах, завязанные к тому же на римский манер.
Увидев нас, он сначала посмотрел на корабль, затем перевёл взгляд на меня, который вышел вперёд.
— Ты говоришь на английском? — спросил он, и у меня отвалилась челюсть от этого вопроса, поскольку произнесён он был на современном языке, а не на том, на котором сейчас разговаривали на Туманном Альбионе.
— Только не говори мне, что ты тоже путешественник во времени, — у меня расширились глаза.
Услышав родную речь, он уронил короткую алебарду и какой-то шест с венчиком перьев наверху и заплакав, бросился ко мне. Я тут же поднял руку, давая охране знак, не двигаться и офигевая смотрел, как он плачет. Судя по виду его воинов, а также моих, они были в ещё большем шоке, чем я сам.
— Кто ты? Откуда? С какого времени? Какой сейчас год? — он отпрянул от меня и закидал вопросами.
— Пойдём-ка лучше на корабль, — пригласил я его к себе в гости, — ради такого случая угощу тебя. Что предпочитаешь китайский чай или горячий шоколад?