Проклятье памяти

Но, приглядевшись, Илья понял, что Артемьев, мягко говоря, не прав: подпись принадлежала Максу, но сделана была не его рукой. То ли порошок в копире в тот момент заканчивался, то ли бумага попалась не лучшего качества, но линии и буквы были тонкими и прерывистыми, точно их выводили без нажима, или перерисовывали детским способом, наложив оригинал и нужный бланк на стекло. И кроме этого было кое-что еще.

– Вранье. – Илья отодвинул от себя бумаги, – липа это, а не подпись. Это не Макс писал, а кто-то другой, советую тебе в другом месте поискать. Ошибочка вышла.

И сам едва сдержался от усмешки, видя, что попал в точку. Блефовал Артемьев, и ничерта у него не вышло, больше того, судя по его физиономии, он и сам знал, что подпись поддельная, а бумаги подсунул Илье с тем расчетом, что тот еще от горя в себя не пришел. Не знал, что у волковской породы одна особинка есть – тоска и боль инстинкты усиливают, а не глушат, и не только инстинкты, но также зрение, слух и способность соображать, что и сработало.

Артемьев собрал бумаги, пересмотрел их еще раз, и сказал:

– Я сам решу, где и что мне искать. Ты мне лапшу не вешай, а то я подпись твоего брата не знаю…

Злость пропала сама собой, точно воздушный шарик в форточку улетел, стало легко и спокойно. Илья покрепче обнял свою коробку, прижал ее к животу

– Знаешь, как же тебе не знать, тебе по должности положено. Ты на дату смотрел? – показал Илья на документы, – если нет, то сейчас глянь. Макс, по-твоему, что: чертову кучу денег из банка вывел – на свои счета, разумеется – и в тот же день в своей машине подорвался? На радостях, так что ли?

Артемьев перекусил сигарету, не обращая внимания на огрызок в зубах, сунулся в бумаги, глянул на дату, на Илью, снова на цифры, снова на собеседника. А тот улыбался, и ничего не мог с собой поделать, уж больно потешно выглядел главный сб-шник, да еще и в глазах своих подчиненных. И крыть тому было нечем, дату он, может, и видел раньше, но не рассчитывал, что Илья это тоже заметит. А тот постучал пальцами по картонным бокам коробки, и сказал, уже без улыбки:

– И этот, Стешин, что до Макса тут рулил, тоже деньги воровал? И в ангаре от инфаркта умер, когда сумма приличная накопилась, я правильно понимаю?

Вопрос был из тех, что остаются без ответа, как вышло и в этот раз. Артемьев собеседника даже взглядом не удостоил, собрал бумаги, и бросил перекушенную сигарету в пепельницу. Илья наблюдал за сб-шником, понимая, что раунд этот продули оба: Артемьев явно знал больше, чем говорил, и теперь уж ни за что не поделится, на что можно было бы рассчитывать в случае, если бы Илья проглотил ложь с подделкой подписи. С другой стороны, ничего нового сб-шнику выведать у Ильи не удалось, угрозы сдулись, перспектива вызова повесткой испарилась.

– Не твое дело. – Артемьев покопался в папке, и подал Илье еще одну распечатку. «Выписка по счету» – гласил заголовок из мелких букв, дальше шли строки: номер, дата и сумма, и довольно крупная. И внизу, под таблицей, фамилия и инициалы: Серегин М. В. Илья ничего толком не понял, покрутил листок, и положил его перед собой. Артемьев точно этого и ждал, сунул себе в зубы следующую сигарету, и малость невнятно проговорил:

– Это выписка со счета твоего брата. Счет открыт пять лет назад в другом банке. Движения не было несколько лет, и вдруг деньги поступили, и – как сам видишь – за два дня до его смерти. Деньги хорошие, я его понимаю, кто ж откажется. Это его процент за подпись, за разрешение левой транзакции и снятие наличных, что-то вроде аванса, так обычно и делается. Что скажешь?

Сказать Илье было нечего, он бессмысленно смотрел в распечатку, на цифры, а те уже буквально двоились в глазах. «Не может быть» – отчаянно крутилось в голове, но это было. Это счет Макса, это деньги, и – прав Артемьев – неплохие. И зачислены незадолго до того злосчастного дня – ну все-то одно к одному.

Артемьев грыз сигарету, как леденец, с хрустом и наслаждением, смотрел на Илью с превосходством и чуть насмешливо, потом выдал:

– Нечего сказать, бывает. Тогда я скажу – вор твой братец, земля ему пухом. Вор. – Он повысил голос, видя, как Илья подался вперед, но не пошевелился, постукивал пальцами по столу и уже открыто насмехался.

– Вранье, – кое-как проговорил Илья, – и ты это знаешь.

Артемьев изумленно поднял брови, скривил рот, и сказал:

– Докажи. Докажи, что брат не вор, или будешь деньги отдавать. Или сядешь за долги, вернее, вдова Макса, когда все продаст.

Тут вся злость куда-то подевалась, чувства разом притупились точно перед потерей сознания, Илья никак не мог поверить, что это происходит в реальности, и происходит именно с ним. Артемьев врет, как дышит, это понятно, и всерьез намерен свалить все на Макса в полном смысле, как на мертвого. Брату уже все равно, а вот живым еще не все безразлично, в том числе и память о близком человеке. Вор, значит…. Ну, хорошо.

– Это ты докажи, что Макс деньги брал, – кое-как выдал Илья.

– А машину он на что купил? – парировал Артемьев. К разговору он отлично подготовился, и козыри летели у него изо всех рукавов, и влегкую крыли «шестерки» оппонента.

– Не твое дело, – отозвался Илья, понимая, что выглядит полным идиотом, – не твое собачье дело.

– Ошибаешься, – прикурил, наконец, сигарету, Артемьев, – теперь мое.

Вот и все, собственно, у каждой стороны своя правда, разговор зашел в тупик, у сб-шника на руках все аргументы, а у Ильи кроме слов и эмоций ничего. Чувство такое, что вышел на танк с голыми руками, и как-то надо эту махину остановить, но нечем, если только самому под гусеницы кидаться. И тут повинуясь разом охватившему его порыву злости, отчаяния и бессилия, Илья сказал вполголоса, так тихо, что вряд ли кто-то у двери его бы расслышал, но никого, кроме Артемьева эти слова не касались:

– А ты знаешь, что Макса убили? Что машина тут не при чем…

СБ-шник не шелохнулся, не моргнул и даже в лице не изменился, так и сидел с каменной физиономией, грыз порядком измочаленный уже фильтр, и на собеседника не смотрел, глядел куда-то вбок. И тут Илья всей шкурой, каждым нервом ощутил, понял, что Артемьев знает, что это для него не новость, вернее, новость, что брат убитого оказался в курсе. И теперь – по логике – должен задать пару-тройку наводящих вопросов, старательно «держа» при этом лицо, чтобы себя не выдать.

– И кто же его убил по-твоему?

Голос сб-шника прозвучал чуть глуховато, и, как могло сначала показаться, равнодушно, однако не равнодушие это было, а хорошо скрытое напряжение. Рожа у Артемьева при этом не дрогнула, он спокойно смотрел на Илью, при этом прикусив огрызок сигареты так, что скрипнули зубы.

– Почем я знаю, – отозвался Илья. Заглянул в коробку, поправил примятые страницы ежедневника, закрыл, посмотрел за окно, в потолок, потом сказал как мог спокойно, копируя напряженно-равнодушный тон Артемьева:

– Откуда ж мне знать. Может, ты и убил, раз тебе руководство разобраться приказало. Ты и разобрался, как мог. Я, пожалуй, отсюда в полицию пойду, заявление напишу, как положено, а ты жди, когда тебя повесткой вызовут…

И, не дав Артемьеву и рот открыть, добавил, уже едва сдерживая злость:

– Доказательства есть, не сомневайся. Хорошие доказательства, убойные. Думай, как выкручиваться будешь.

Артемьев думать то ли поленился, то ли не захотел, и почему-то шепотом, отчетливым и внятным послал Илью на три буквы. Потом стало очень тихо, так, что залетевшая в кабинет муха, казалось, грохотала по стеклу конечностями и оглушительно жужжала. Илья, оставив любезность сб-шника без ответа, поднялся со стула, и направился к двери. Охранники разошлись перед ним, сделав вид, что в упор не видят ни его, ни коробки, рослый даже глазки в пол опустил. Артемьев голоса не подавал, за спиной было тихо, но в отражении на стеклянной дверце шкафа Илья видел, как сб-шник следит за гостем, смотрит тому в спину.

В это мгновение Илья пожалел, что проболтался, но тут же решил, что плевать, пусть Артемьев побесится. Он и так знает больше, чем говорит, и своими соображениями относительно взорвавшейся машины Макса делиться не собирался. А теперь и вовсе озвереет, получив совсем не ту информацию, на которую рассчитывал, а многие знания, как известно, умножают печаль. Понятное дело, что сб-шник будет рыть землю дальше, у него два дела одно другого краше, над ним руководство банка с дубиной стоит, результат требует, и деньги свои хочет вернуть, а тому и сказать-то нечего, кроме того, что Стешину тоже кто-то помог, может, и тот, кто Макса на тот свет отправил. И еще кое-что не давало Илье покоя: подпись Макса на платежках, или как там эти бумаги правильно назывались. Кто-то же это сделал, и Артемьев здесь точно не при делах. Но кто тогда? И искать бесполезно, да и незачем время терять, когда можно зайти с другой стороны.