Страница 5 из 6
При взгляде на эту нимфу губы Анны растянулись в улыбке. Мягкие изгибы спелого тела, окутанные серебристым сиянием, властно увлекли взор, растревожили душу. Щеки Анны предательски вспыхнули. Ей всегда нравились девушки. С самого детства она поняла, что испытывает непонятную тягу к женским округлостям, что, однако, не помешало ей в своё время удачно выскочить замуж. Анна привычно душила в себе эти пагубные наклонности и буквально упивалась семейной идиллией. Кирилла она нежно любила, что не мешало ей подолгу рассматривать в зеркале свою наготу, бесстыдно давая волю трепетным пальчикам.
И вот теперь, глядя на эту невинную юность, на свежее тело под прозрачным покровом, она вновь испытала прилив жгучего желания. Нервно заёрзав на мягком диванчике, Анна наконец-то решилась.
Прикусив до боли губу, она расстегнула ширинку и, не сводя горящего взора с экрана, со вздохом откинулась на мягкую спинку. Мерцающий свет завораживал, плавные изгибы сводили сума. Торопливо стянув с себя джинсы, она приспустила бельё и, настороженно покосившись на лестницу, со вздохом расслабилась. Мысли стали тягучими, словно вода в озере, тревога ушла, уступив место сладкому предвкушению. Предательское тело перестало слушать голос разума, губы непроизвольно раскрылись, а веки, наоборот, отяжелев, опустились, стыдливо пряча вспыхнувший похотью взор. Гостиная медленно растворилась.
Она бежала по влажной траве, а босые ступни всё скользили, собирая на себя комковатую грязь и мелкие листья. Со всех сторон стеной возвышался кустарник, нависая над извилистой тропкой плотными стенами. А впереди шелестел камыш. Он шептал и раскачивался, будто бы призывая её, уговаривая: «Поторопись…» И она торопилась. Куда? Зачем?
Но вот живая стена оборвалась, и Анна выскочила на пологий озёрный берег. В лучах огромной серебристой луны он казался волшебной пуховой периной, омываемой тёмными водами.
Ноги её ослабели, и разгорячённое тело мягко плюхнулось на траву. Только сейчас поняла она, что уже не одна. Анна растерянно ахнула и утонула в жарком мареве пылающей страсти. Не успев ничего сообразить, она оказалась прижата к влажной земле, а тонкие пальчики незнакомки запорхали по разомлевшему телу. Маленькие ладошки легли Анне на грудь и нежно смяли, вызывая лавину восторга. Из горла вырвался стон. Голова её запрокинулась, тело изогнулось дугой, открывая все потаённые складочки. И фея не преминула этим воспользоваться. Хрупкая ладошка рыбкой нырнула туда, где в обрамлении чёрных волос пульсировал жаром раскрытый бутон. Истекая горячими соками, он жаждал любви, ласки и властной напористости.
Странно, но ей вовсе не было стыдно. Куда-то исчез страх, оставив лишь жажду соития.
Тонкие пальцы нимфы раздвинули плоть и уверенно заполнили лоно. Анна вздрогнула, задохнувшись в круговерти невиданных чувств. Она хотела было закричать, но мягкие губы накрыли распахнутый рот. Влажный язык настойчиво проник внутрь, юркой змейкой прошёлся по нёбу, заставляя её замереть от восторга. Совсем потеряв голову, подавшись всем телом навстречу требовательным рукам, Анна вбирала в себя долгожданное счастье, всем своим естеством отдаваясь на милость загадочной гостьи. Тело пульсировало, мысли вязли в пучине эмоций, где в глубине зарождался неистовый огненный вихрь. Не помня себя, она тискала полную грудь незнакомки, жадно тёрла соски и всё глубже втягивала в себя податливый язычок, едва не проглатывая вожделенное чудо.
Истекая соками похоти, две фигуры сплелись в прочный клубок на берегу озера. Объятые безудержной страстью, они не увидели, как по воде пошла рябь, смоляной купол вспучился и шумно лопнул, разбрызгивая вокруг мириады чёрных жемчужин. Они не заметили, как из бездны мрачных вод на берег шагнуло кошмарное чудище. И лишь когда две уродливые лапищи сомкнулись на голых лодыжках Анны, она завопила от ужаса. Ледяное прикосновение склизких ладоней, глубокие раны от длинных когтей заставили её забиться в конвульсиях. Она лихорадочно дёргалась, пытаясь освободиться от мертвенной хватки, а сердце панически билось о рёбра.
Чёрное, всё покрытое илом и водорослями, существо невозмутимо тянуло в пучину свою жалкую жертву. Анна вопила, стараясь вцепиться пальцами в хлипкую траву, зарыться ногтями во влажную землю, чтобы остановить жуткое существо, задержать и не дать ему утащить себя в чёрную бездну.
Вот уже голые ноги коснулись холодной воды, и по телу прошла мелкая дрожь. Вот и волны подкатывают к самой шее. В последнем отчаянном порыве Анна вскинула руки вверх и, дико вращая глазами, истошно заорала. В тот же миг в распахнутый рот хлынули воды, и жадное озеро сомкнулось над головой.
Не успела она осознать случившееся, как её вновь выдернули наружу.
Две узкие ладошки крепко вцепились в исцарапанные запястья и уверенно потянули наверх.
Красивое бледное лицо незнакомки склонилось над перекошенным ужасом ликом. Светлые кудри каскадом хлынули вниз, разбавляя антрацит озера серебристым сиянием.
Она посмотрела Анне прямо в глаза, прожигая стальным твёрдым взглядом самую душу. Губы незнакомки дрогнули, и сквозь лихорадочный шум в голове Анна услышала:
– Уезжай отсюда… – руки незнакомки разжались, и Анна ухнула в озеро. Над перекошенным лицом сомкнулась вода, лишая её последней надежды. Панический вопль стайкой пузырьков взметнулся к поверхности, и, последний раз конвульсивно дёрнувшись, Анна свалилась с дивана.
Хватая ртом воздух, она отчаянно барахталась на полу, жалобно подвывая, пока испуганный голос не привёл её в чувство.
– Мам, что с тобой? Ты упала? – вздрогнув, как от пощечины, она вскинула голову и упёрлась взглядом в распахнутые глаза сына. «Тук-тук-тук», – колотилось суматошное сердце, отдаваясь в ушах громовыми раскатами.
Глубоко вздохнув, Анна медленно встала, поправляя сползшие джинсы и судорожно приглаживая смятую блузку трясущимися ладонями.
– Всё хорошо, милый, маме просто приснился кошмар.
Ромка скупо кивнул и тут же кинулся в её объятия.
– Можно я посплю тут с тобой, ма? – зашептал он отчаянно и так сразу стал похож на себя прежнего, веселого и живого, что у Анны дрогнуло сердце. До ломоты стиснув зубы, она прижала к себе тщедушное тельце, ласково поглаживая затылок.
– Что случилось, милый? Мы же с тобой всё решили. Ты уже взрослый и должен спать в своей комнате.
– Ну, мам, я боюсь, там чудовище! – воскликнул Ромка, всё теснее сжимаясь в её объятиях.
– Ром, ну что за детский лепет? Ты же знаешь, что чудовищ не существует, – нахмурилась Анна, отстраняясь от сына и стараясь заглянуть ему в глаза. Вопреки ожиданиям, тот послушно отпрянул и вскинул на неё искажённое страхом лицо.
Та передёрнулась, утопая в пустоте чёрных дыр, клубящихся жёлтым туманом, и, затаив дыхание, с силой зажмурилась.
– Оно хочет забрать меня, мам, – тонкие пальчики стиснули вспотевшую ладонь, и материнское сердце наполнилось нежностью. Анна открыла глаза и смело взглянула в лицо своему жуткому страху. В голубых, широко раскрытых глазёнках Ромки плескались отчаяние, печаль и болезненная безысходность. Анна поёжилась и, подхватив на руки сына, успокаивающе зашептала.
Так, с драгоценной ношей в дрожащих руках, она медленно поплелась вверх по порожкам, прогоняя из головы морок пугающих наваждений. Целуя вихрастую макушку, она с наслаждением вдыхала его аромат, ни с чем не сравнимый, волнующий, сладостный. И сердце трепетало от переизбытка материнских эмоций.
– Ничего не бойся, сыночек. Мама с тобой. Всегда будет с тобой и не даст никому в обиду…
Предрассветный сумрак ватным маревом окутал детскую комнату. В окно тоскливым бельмом таращился лунный глаз, раскрашивая полумрак спальни в серые тона. Тень от кружевных штор причудливо кружила по стенам, оживляя сюрреалистичные картины кошмарных видений. Подчиняясь велению капризного ветра, ветки тополя скреблись в стекло корявыми пальцами. И от этого жуткого звука волоски на коже топорщились дыбом.
Опустив ребёнка на кровать, Анна поёжилась, ощутив на затылке настойчивый взгляд. Она оглянулась, тревожно нахмурилась, походила по комнате, заглядывая во все углы и, наконец-то вздохнув, улыбнулась сынишке.