Лабиринты силы

Едва успел закончить с первой, как вынырнул Гуйфффь со второй рыбиной, и последовательность действий повторилась: напутственная речь, с отсылкой дельфина за очередной рыбешкой, и разделка, с последующей «упаковкой» уже добытой…

Процесс, что называется, пошел.

Только после десятой пойманной рыбешки, озадаченный столь стремительным исчезновением своей добычи дельфин решился на вопросительную трель:

Уфьть, Рихтовщик! Куда ты все деваешь?!

– Съедаю, – соврал я, потому как объяснять истинную причину исчезновения рыбы было слишком долго и муторно. – Но я все еще ужасно голодный! Так что, прошу, дружище Гуйфффь, поторопись!

Уфьть! Восхищен твоим аппетитом! – просвистел удовлетворенный союзник и умчался за очередной рыбиной…

Чтобы заполнить шестьдесят ячеек инвентаря килограммовыми кусками рыбы нам потребовалось всего три с половиной минуты, и еще секунд двадцать я ждал, пока Гуйфффь притаранит мне дополнительно пару рыбин, которые, по понятным причинам, я лишь обезглавил и выпотрошил, без разделки на килограммовые куски. Союзнику объяснил, что эти пару экземпляров оставлю про запас, на черный день, для чего сейчас поднимусь на вершину утеса, где у меня, типа, обустроено логово. Оставшегося же внизу союзника попросил, пока меня не будет, натаскать сюда, на камни мелководья, еще как можно больше рыбы, которую я продолжу «есть», когда снова спущусь вниз.

Дельфин-мутант унесся за очередной рыбиной, я же озвучил фразу-активатор Легче пуха:

– Пухом!

И поймав знакомое ощущение невесомости, оттолкнувшись от камней, заскользил вдоль стены утеса к ожидающим угощения теням.

Глава 16, в которой все идет по плану, но почти состоявшаяся рыбалка накрывается медным тазом

– О-хо-хо! Посмотрите на этого простака! – приветствовал мое возвращение на вершину утеса огненный лик старикана Куцего. – Решил двумя этими жалкими рыбешками наши аппетиты удовлетворить… Милок, окстись! Это ж нам троим на один зубок.

– Ну с чего-то надо же начинать, – проворчал я, устраиваясь на узком гребне скалы между тремя факелами, и тут же, не теряя даром драгоценного времени, призванным резаком отсек от первой рыбины три порционных куска.

Рассудив, что без лопаты куски рыбы будут гораздо быстрее сгорать в открытом огне, я аккуратно разложил первые порция на три пылающих макушки вокруг – опалил при этом, разумеется, все пальцы на правой руке, но, благодаря активировавшейся тут же регенерации, от высыпавших было ожоговых волдырей за считанные секунды не осталось и следа.

Сырая рыба весело шкворчала на огне факелов. Воздух наполнился сладким дымом жарехи. И с трех сторон раздалось довольное ууум-чание дорвавшихся до угощения теней… Но эта идиллия продлилась не долго. Как я и рассчитывал, без лопаты-сковородки рыбье мясо практически сразу начало обгорать и обугливаться. И по истечении примерно десяти секунд все три порционных куска, ярко полыхнув под конец, превратились в осыпающиеся багровым пеплом головешки.

– Валяй, Рихтовщик, насыпай еще! Душевно твоя рыбка пошла! – первым потребовал добавки торопыга Куцый.

Но я вынужден был проигнорить его призыв, потому что наступил откат после окончания действия Легче пуха. Вернулась в тело тяжесть, и любое движение теперь давалось мне с огромным трудом. Потому, дабы не сорваться с гребня скалы, я на полминуты застыл вцепившимся пальцами в гранит паралитиком, отчаянно сжимая под мышками целую и на треть покоцанную рыбины.

– Ау, командир! Че сидим? Кого ждем?! – не унимался меж тем Куцый. – Эй, ты че, поиздеваться над нами так задумал?!

– Плохая идея, Рихтовщик, – поддержал товарища, вкусивший рыбки и так же раззадоривший аппетит, «кощей».

– Гони ещщщё кусссок, кровопийцсса! – зашипела в своей манере из третьего факела «баба яга».

Наконец пытка тяжестью начала ослабевать. Я осторожно достал из-под мышки остатки первой рыбьей тушки и, отчекрыжив резаком очередные три порционных куска, стал по новой укладывать из в жадный огонь факелов…

Дальше отработанный процесс пошел конвейером. Я резал куски, дожидался возгорания предыдущих, и шлепал новые прямо поверх рассыпающихся пеплом старых. А сосредоточенно ууум-чащие тени между сменой порций не успевали больше вякнуть ни слова.

Забавный момент приключился лишь, когда, по окончании «распила» двух рыбных туш, у меня в руках осталось, вместо трех, лишь два порционных куска (вторая рыбина оказалась поменьше первой, и из нее вышло лишь восемь полновесных кусков, после девяти – из первой), которые я разместил в факелах Куцего и «кощея». Вредную бабку умышленно обездолил, и старушенция, оправдав мои ожидания, тут же разразилась благим матом, костеря из души в душу и меня, жшшлоба безсссовессстного (цитата), и ублюдков-корефанов, нагло смакующих сейчас перед ее глазами нечестные полученные призовые куски.

Поглумившись таким макаром несколько секунд над старушенций, я таки призвал из ячейки первый килограммовый кусок рыбного филе и, отчекрыжив от него треть, заткнул «обездоленной» рот. На появление неожиданного подгона задорным ууум-чанием ответили и занятые делом Куцый с «кощеем», но вслух выразить восхищение моей смекалкой я им не позволил, забив рты парой свежих кусков…

Дальше поставленный на поток процесс скармливания факельному огню рыбных «консервов» пошел бойко, и уже через четверть часа я закинул в жадный «клювик» Куцего последний порционный кусок. Всего же за этот первый этап «кормления» я сбагрил теням в общей сложности аж сто девяносто семь порционных кусков… Нет, вертясь, как белка в колесе, меж трех огней, подсчета испепеленных кусков рыбы сам я, разумеется, не вел. Поначалу пытался – но практически сразу же сбился со счета. Но, поскольку наш с Куцым договор зафиксировался в Меню, в разделе Задания, после первой же скормленной теням партии порционных кусков, там появился таймер обратного отсчета, сократившийся за пролетевшие пятнадцать минут угарного трэша со сжиганием рыбы с шестисот до четыреста трех, разницей вышеозначенных величин, как несложно догадаться, и было количество скормленных теням порционных кусков.

Пока на факелах аппетитно шкворчали, сгорая, куски последней партии рыбного филе, я скоренько перебросил в рюкзак тушенку с водкой, освободив таким макаром в инвентаре еще пять ячеек, и пересыпал из карманов драгоценную мелочевку в боковой карман рюкзака.

– Ну ты, Рихтовщик, конечно и жук, – сыто отдуваясь, попенял мне «кощей». – Экую карусель устроил. Знатно, конечно, с ячейками придумал. Выкрутился.

– Да шут с ними с ячейками! – заверещала старушенция, в запале возмущения напрочь позабыв о своем фирменном шипенье. – Никого, что ли, не смущает, что этот гребаный читер прорву рыбы смог надыбать всего за двадцать минут!.. Эй, чудило, ну-ка колись, где рыбу взял?

– По условиям договора я не обязан выдавать своих рыбацких секретов, – хмыкнул я.

– Ишшшь контра! Вона как ужшше выделываетссся! – снова змеей зашипела старуха.

– Братан, да куда ты? Погоди чуток, поболтаем, – залебезил Куцый, когда я поднялся на ноги и, шагнул к краю, готовясь к прыжку.

– Некогда мне тут с вами, – бросил я через плечо. – Условия договора вынуждают поспешать. – И прыгнул вниз.

– Так до заката ж еще… – дальнейшие слова крикнувшего мне в спину «кощея» потерялись где-то там наверху.

Я же через секунду привычно вошел толстыми подошвами берцев в воду, и развернув «винт» призванной шпоры в нужном направлении, рванул по морской ряби к прибрежным камням…

Расчет мой в затеянной динамичной ловле строился на существенной временной разнице между продолжительностью достаточно долгого действия четвертой ступени Душелова (это количество минут, равное моему текущему уровню развития, т.е. 57 минут) и коротким откатом между активациями Легче пуха (время которого, наоборот, обратно пропорционально уровню развития, и считается вычитаем 57 минут из постоянной величины в час с четвертью, т.е. на текущий момент это 18 минут). Таким образом, сотворив с помощью Душелова союзника, я сразу стал мысленно считать минуты действия Дара. Первая пара минут ушла на возвращение к подножью утеса и предварительную подготовку ячеек. Еще примерно столько же заняло знакомство с союзником и уговор дельфина-мутанта на занятие рыбалкой. Потом четыре минуты – непосредственно сбор и распределение по ячейкам рыбы. Итого восемь минут действия Душелова прошло до первой активации Легче пуха и моего подъема обратно на вершину утеса. Период действия лётного Дара короток – всего 25 секунд. И дальше пятнадцать минут энергичной жарехи наверху. Еще примерно минута на разговоры. Прыжок в воду и возвращение на прибрежные камни – это еще тоже где-то минута. Итого, на данный момент с начала действия Душелова прошло примерно двадцать шесть минут, и примерно через минуту завершится откат Легче пуха, и лётный Дар снова станет готов к активации…