Будьте моей вдовой

- В общем, это был любовный приворот, - вздохнул он.

Я четко расслышал нотки разочарования и едва различимого – сожаления. Однако… Мальчик расстроен, что девочка ничего не испытывала к нему ничего их светлых чувств? С одной стороны, обидно… С другой, если человек на такое пошёл, то лучше от него держаться подальше.

Перед глазами вновь появился облик зеленоглазой Кейко. Красивая, жалко, что такая внешность прячет такие подлые действия. Утешать не стал, снова вспомнил Джиана, который хмыкал: «Акихито, после твоих слов поддержки хочется спрыгнуть с горы».

Но, в целом, ситуация неприятная. Понятно, что сына императора в первую очередь будут любить за положение, а не за душу, однако… он такой же человек, как и остальные. По крайней мере, пока что сложилось именно такое впечатление.

- Удалось узнать, чего она добивалась? – спросил я.

Тхэмин дернул плечами:

- Нет, на тот момент я уже уехал в Закрытый город. А потом был храм Кагаяку, у которого я просил помощи.

- Кагаяку?

Он кивнул и рассказал, как, обращаясь к одному богу, оказался под покровительством другого. Оставалось только качнуть головой. Какая прелесть. Там, где свет, всегда есть тень. И наоборот: не бывает тени без света.

Но вот помечаем, что Кейко доверять нельзя. Ей Тхэмин явно нужен не из чистых устремлений и нежных чувств. Поэтому тут можно смело не выполнять её просьбу, но при этом не помешает выяснить, во что она замешана.

- Я не вернусь домой, - тихо сказал Тхэмин, спокойно, но твёрдо.

- А есть, где прятаться дальше? – задал я практичный вопрос, понимая, что сейчас нельзя давить.

По тому, как он поджал губы, стало ясно, что блестящего плана, пусть даже и у такого умного сына императора, нет.

- Утро вечера мудренее, - сказал я. – Завтра что-то придумаем.

Мне, конечно, не доверяли, но спать легли с радостью.

И вот теперь мы добрались до поместья Золотых артефакторов Юдит и Давида Ноах. Не скажу точно, с какой радости я согласился помочь Марджари, но лучше действовать, чем сидеть сложа руки. К тому же она может помочь уговорить Тхэмина вернуться. Судя по виду госпожи Юдит, она бы с удовольствием позавтракала Марджари вместо хлеба, только вот блюда «Шитара» совершенно несъедобно.

После моих слов на меня посмотрели, как на врага, я и понял, что в доме Ноахов мне так же рады, как я Абуре, который раз приволок в гости друзей-демонов.

- Следуйте за мной, - холодно сказала Юдит, сжав губы в тонкую линию.

Кстати, вполне симпатичная женщина для своего возраста, но такая… очень не любит тех, кто любит деньги. Что мне нравилось в Марджари, она совершенно не скрывала своих целей и мотивов, не тратя время на развешивание лапши собеседнику на уши.

Я ошибочно решил, что нас проведут в дом, но Юдит направилась по ухоженным садовым дорожкам на задний двор. Именно там располагался семейный склеп. Вообще само мероприятия носило чисто номинальный характер. Как мне удалось понять по прессе, тела Алона Ноаха так и не нашли, хоронить было нечего. Официальная версия гласила, что останки погибших были съедены животными у подножия Хи-ямы.

Получается, должны были просто провести ритуал по упокоению – или как тут это называется у тлен-авивцев? – души?

Внутри было темно, чадили свечи и какие-то благовония. Запах был тяжелым, казалось, что грудную клетку со всех сторон сжимали невидимые руки. Что-то здесь было крайне нехорошее, заставляющее мурашки бежать по коже. Я, привычный к светлым храмам Джапоны, где можно поднять голову и увидеть небо через крышу, чувствовал себя крайне нехорошо. Не понимаю таких ритуалов.

Домашний алтарь был завешен чёрной плотной ткань. На поставки из серебра стояли свечи, пламя которых подрагивало под неведомо откуда взявшимся сквозняком. В центре помещения находилась тренога с чашей, в которой полыхало белое пламя с золотыми прожилками.

Юдит жестом показала, чтобы мы стали за её спиной. Потом взяла изящный маятник и начала что-то напевно проговаривать. Так, а где отец покойного? Или мужчины не принимают участия. Но тогда бы и меня не пустили.

Маятник раскачивался в такт произносимым словам. Язык мне был незнаком, видимо, что-то из старотлен-авивского для риуталов. У джапонцев тоже есть язык, которым пользуются только в особых случаях.

Стало жарче, будто белое пламя каким-то образом сумело нагреть помещение. Дым свечей повис сизым маревом, не давая разглядеть ничего, кроме стоящей рядом Марджари. Она слушала Юдит, прищурившись. Во всей фигуре угадывалось напряжение.

Юдит заговорила громче, слова стали похожи на вязкую смолу, что стекает по дереву, покрывая собой все живое. Марджари дёрнулась, и в то же мгновение шумно выдохнула. Юдит не обратила внимания. Маятник вспыхивал ядовито-зелёным огнем, гипнотизировал.

Внезапно шею обхватила незримая удавка. Я вцепился в неё пальцами, с силой отдирая. Сердце колотилось как ненормальное. Ноги будто приросли к полу. Со всех сторон донеслось шипение, от которого по спине пробежали мурашки.

Я рванул вперед, намереваясь свалить Юдит. Да что-то громко выкрикнула. Пол под нашими ногами в мгновение ока разверзся, Марджари вскрикнула и рухнула первой. Мне удалось ухватить Юдит за шёлковую блузу, но тут же перевернулась чаша с огнем, ударив меня по запястью.

Я ругнулся, и порыв горячего ветра швырнул меня вниз. Перед глазами всё завертелось, воздух вылетел из легких вместе с хрипом. От удара, пришедшегося в бок, в голове все будто взорвалось.

Некоторое время я лежал, слабо понимая, где нахожусь. Однозначно на чем-то твёрдом и не предназначенном для отдыха. В голове все гудело, желудок нахально пытался сделать кульбит и вытолкать завтрак.

Вдох. Ещё вдох. Спокойно. По крайней мере, я жив.

Оперся ладонями на землю, кожу немного закололо от острых краев мелких камешков. Так, без паники, даже если вдруг я оказался где-то на берегу Подземных рек, выкрутимся.

Внутренний оптимист тем временем заявил, что его такое положение дел совершенно не интересует, и он уходит. Поймать за хвост я его не успел, так как в поле зрения появились массивные когтистые лапы. Очень… когтистые.

Шумно втянув горячий воздух, я медленно поднял голову. В нескольких шагах от меня стояла тварь, напоминающая химеру с картинок в древних хрониках Джапоны. Красные, как раскалённые угли, глаза смотрели прямо в мои. Из оскаленной пасти падала кислотная слюна, с тихим шипением испаряясь на чёрном песке. Чешуйчатое, налитое силой, тело, приготовилось к прыжку. Гребень на спине из частокола иголок давал понять, что к нему прикасаться не стоит.

- И почему меня нигде не ждет невинная красавица? – пробормотал я.

Тварь зарычала, не оценив вопроса. Я резко вскочил на ноги именно в тот момент, когда она стрелой кинулась на меня. Выхватить катану, рубануть по хребту. Вздрогнуть от воя. Снова отпрыгнуть.

Шипастый хвост хлестнул по моим ногам, кожу обожгло от боли. Ещё удар – меня швырнуло в сторону.

От боли перед глазами всё потемнело. Но рёв раненой твари не дал разлеживаться. Я откатился в сторону, когда место, где ещё секунды назад была моя рука, разрубила когтистая лапа. Вскочив на ноги, занес катану и с силой ударил по шее чудовища. Снова вой, от которого едва не заложило уши. Я вздрогнул, потому что со всех сторон отозвалось жуткое ухо. Стоны, тысячи голосов подхватили услышанное и усилили в несколько раз.

Стряхнув наваждение, я выставил катану вперед и кинулся на тварь. Она уже не так бодро двигалась, как раньше, давали о себе знать.

Крутанувшись на месте, она не успела уйти от моего прыжка и вонзившейся в холку катаны. Заметавшись и зарычав, тварь попыталась ударить меня хвостом, но я был готов и ушел в сторону.

Через несколько секунд она рухнула на землю, подняв пыль. Глаза быстро остекленели, только из распахнутой пасти ещё стекала ядовитая слюна. Я подождал немного, чтобы убедиться, что на меня не кинутся. Вытащил катану, вытерев по возможности о шкуру чудища, где не было чешуи.