Страница 13 из 42
Я нажала на ручку и влетела в келью:
— Снеженька! Ты тут?
Котёнка в комнате не было. Я заглянула под кровать, бросила взгляд в шкаф, но напрасно. Спрятаться там она не могла.
Куда же опять унесло эту детку-конфетку?
— Понятно, — процедил сквозь зубы Эдмонд. — Её здесь нет!
— Ну а где же она?
Я остановилась посреди кельи и растерянно посмотрела на незадачливого отца. Он явно волновался. Но тут не волноваться надо, а искать! Я наморщила лоб. Куда может податься ребёнок в кошачьем виде, если у него под лапкой нет волшебного шара?
— Может быть, она пошла за сладостями?
— Думай, о чём говоришь! В звериной ипостаси?
— Ладно, ладно... Она ваша дочь, вы должны знать, что любит Снежка больше всего на свете!
— Миндальное печенье, нежиться в кровати и гулять возле... — Он вскинулся и шлёпнул себя по лбу: — Ну конечно! Пруд!
— Пруд? Чего же мы стоим? — я дёрнула его за рукав. — Портал, быстрее!
Не мужчина, а соляной столп! Возможно ли так долго размышлять?
Но наконец ректор сообразил, что я у него просила, и нарисовал овал со стороны двери. Овал вспыхнул радугой, а внутри него я увидела гладь пруда. И там...
Там барахталась моя маленькая белая кошечка!
— Да ёшкин кот, Снежианна! — крикнула я и одним махом прямо из портала бросилась в воду.
Чёртово платье!
Как же неудобно в нём было плыть! С огромным удовольствием я бы его стащила, но, боюсь, тогда ректор пал бы на месте от ужаса и оскорбления, а я ещё рассчитывала на его помощь, чтобы выбраться из пруда. Снежку я подхватила уже в последний момент, когда она совсем ушла под воду. Вдохнув побольше воздуха, нырнула, схватила в горсть слипшийся от воды мех и вытащила котёнка на поверхность. Сама вынырнула и заорала:
— Вытащите нас!
Получилось весьма булькающе. Какое всё же неудобное платье! Невозможно по-человечески двигать ногами! Я не знала, умел ли товарищ ректор плавать, а вот Снежка точно не умела! Надо будет её научить... Конечно, когда она сможет перекинуться в человеческое состояние...
— Да вытаскивайте нас уже скорее!
Дураком Эдмонд не был. И плавать, судя по всему, не умел. Зато у него была светлая голова и лодка, болтавшаяся совсем недалеко у причала. В несколько мощных гребков он оказался рядом и протянул руки к Снежке. Я отдала ему котёнка, ректор закутал дочь в свой сюртук и протянул руку мне:
— Вылезай!
— Лодку опрокину, греби к берегу.
В воде было очень холодно. Что я заработаю, спасая Снежку? Бронхит, ларингит и насморк. Оставалось надеяться, что помимо букета болячек я смогу заслужить и искреннее расположение господина товарища ректора. И совсем чуть-чуть — его несгибаемой маман...
На берег меня вытаскивали уже двое: сам Эдмонд и какой-то незнакомый господин с бакенбардами в изрядно потрёпанном костюме. Он причитал с женскими нотками в голосе:
— Ох, святые страницы! Ох, письмена древних калабров! Да как же это получилось?! Да я даже предположить не мог, что маленькая мисс появится у пруда совсем одна! Госпожа, давайте руку! Вот так, хватайтесь за мою!
С громким плеском меня вытянули на берег, и я повалилась на траву, вытирая лицо ладонью и отжимая подол платья:
— Как Снежка?
— Жива, — выдохнул Эдмонд. — Нужно скорее высушить её и вызвать врача!
— Ну да, ну да, а обо мне не заботься, не стоит, — с сарказмом проворчала я, испытывая облегчение за Снежку. Котёнок живой и пока ещё здоровый, а вот у меня уже, похоже, начиналось воспаление лёгких...
К моему удивлению, ректор вспомнил о том, что от холодной воды пострадал не только его ребёнок, но и незадачливая спасительница.
Кинув в мою сторону быстрый взгляд, он быстро сказал:
— Идите за мной. Вам тоже необходимо провериться у врача.
И только я хотела с благодарностью улыбнуться, стуча от холода зубами, как Эдмонд продолжил, уже не глядя на меня:
— А то заболеете и других заражать начнёте. Нам тут и без этого хватает чем голову забивать.
Я молча сжала кулаки. Ну да, товарищ ректор, у вас дела поважнее! Эти самые дела сидят в ректорате и терпеливо ждут похода к гинекологу, не иначе!
Не знаю, каким чудом я сдержалась и не нагрубила этому невыносимому мужчине. Наверное, отморозила себе не только лёгкие с почками, но и язык.
Уже не в первый раз переместившись порталом, мы оказались в кабинете ректора. К счастью, минуя ректорат (думаю, студентка всё ещё ждала своего часа, а видеть девицу сейчас, когда я сама была похожа на мокрую курицу, мне не хотелось).
— Врача ко мне, немедленно! — Эдмонд снова воспользовался магическим передатчиком, при этом не выпускал из рук мокрую и опасно притихшую Снежку.
Предоставленная самой себе, я огляделась и подошла к камину. О, да! Здесь имелось это чудо печной мысли! И камин был сейчас как нельзя кстати.
Я повернула к пламени свою филейную часть с прилипшей к полупопиям влажной тканью платья. Высушить — не высушит, но хоть остановит процесс застуживания почек.
Приятное тепло коснулось поясницы, и я довольно улыбнулась. Хоть что-то.
Но не успела я как следует согреться, как в дверь кабинета постучали. Ректор скомандовал:
— Войдите.
И в помещении нас стало четверо: я, Снежка, ректор и седовласый старец в неопределённого вида хламиде. У меня были несколько иные представления о том, как должен выглядеть врач, но... кого волновали мои обманутые ожидания?
— Вайнус, осмотри мою дочь. Снежианна упала в пруд и провела там много времени. Нужно исключить...
— Замолчите, уважаемый вал ди Белуччини, и не мешайте мне осматривать ребёнка, — перебил ректора врач и я хмыкнула. Вот они, медики! В любом мире с лёгкостью затыкают чрезмерно говорливых родителей.
Эдмонд скрипнул зубами, но промолчал, позволив местному доктору заняться его прямыми обязанностями.
А пока ослабленного переживаниями и водой котёнка осматривали руки старца, Эдмонд подошёл к столу и снова обратился в свой магический коммуникатор:
— Алаис, принесите ко мне в кабинет три чашки горячего чая.
Три! Услышав это, я невольно ощутила благодарность по отношению к Эдмонду. Хоть чаем додумался напоить, пока я тут терпеливо ждала своей очереди на приём у местного врачевателя.
— И отпустите мисс Валлей. Ею я займусь позже.
Ну да, ну да. Займётся он ею позже. Я даже примерно представила, как именно. И от этой нафантазированной картинки мне вдруг стало как-то раздражительно-неприятно. Но с чего бы это вдруг?
С того. Я хочу, чтобы он занимался мной!
Врач, наконец, разогнулся и сказал удовлетворённым тоном:
— Итак. Небольшое переохлаждение, наглоталась воды, но вы, господин ректор, вовремя подоспели.
Я громко и очень выразительно хмыкнула.
— Да-да, и вы, юная леди, тоже. Со Снежианной всё будет в порядке, пусть проведёт несколько дней в постели, поите её горячим и кормите жидким. С вашего позволения, вал ди Белуччини, я займусь другой пострадавшей.
Ректор милостиво согласился и занял место доктора у подушки на диванчике, на которую уложили Снежку. А седовласый старичок приблизился ко мне и с лёгким поклоном произнёс:
— Позвольте, юная леди...
— Может, хотя бы в другом помещении? — спросила я, видя, что Эдмонд не собирался выходить из кабинета. — Я же не буду раздеваться при нём.
— Раздеться вам жизненно необходимо, — сказали мне с ироничной, чисто врачебной усмешкой, — но вы сделаете это позже. Мне же для осмотра не требуется доступ к вашему обнажённому телу.
— Что, как менталист, да? — обрадовалась я. — Тогда прошу.
Доктор подошёл ещё ближе и вытянул ладони по направлению ко мне. Я с любопытством смотрела — а вдруг от них начнёт исходить сияние или, чем чёрт не шутит, молнии какие-нибудь безвредные. Как у менталиста. Но орать я уже не буду — врач всё-таки...
Однако ничего такого не произошло. Он поводил, поводил руками спереди, с боков, сделал несколько пассов. Ни дать ни взять — Кашпировский. Сама я, конечно, этого времени не застала, мама рассказывала, а я потом нашла видео в интернете. Вот один в один. Может, наш Кашпировский был из этого мира?