Белым по черному

— Должен?! Кому я должен? Оле — да, должен, матери своей должен, а больше никому. Я должен только своей семье, включая её родителей и тебя с Димой тоже. Давай, Заяц, бери меня за шею и поехали.

Он поднял Олю на руки, попросил Анжелу всё закрыть, отключить, когда они выйдут, лифт и предупредить Ираиду Аркадьевну и Виктора. Затем спустился с Олей на руках вниз. Только ему известным путём, чтобы их никто не заметил, вышел в гараж и поставил Олю возле машины, на плечи ей накинул свой пиджак, чтоб не мёрзла.

— Сейчас я тебя удобно уложу. Заяц, крови нет?

— Нет, у меня всё нормально, я ребром ударилась и рукой. Это вначале дышать нечем было, а потом прошло. Кроме синяков, ничего нет. Давай я посижу в машине, а ты вернёшься в зал? Миш, нехорошо так.

— Мы едем к врачу, и это не обсуждается! — сказал, как отрезал. — Сейчас Анжелу дождёмся и едем.

Анжела прибежала довольно быстро. Села на заднее сиденье рядом с Олей, приобняла её, закутала в Мишин пиджак, и они поехали.

Дима ждал у входа. Посадил упирающуюся и возмущающуюся сестру в коляску и завёз в приёмное отделение, а потом в палату. Миша попытался войти тоже, но Дима его не пустил.

— Миш, я Олюшку не съем. Сейчас разберёмся что к чему, и ты обо всём узнаешь первым. Жди. Её состояние тревогу не вызывает, но обследование не помешает. Вон, садитесь с Анжелой на диванчик, я буду вас в курсе держать. — А потом обратился к жене: — Я домой звонил, Полька уже спит, так что ты тут побудь. — Дима очень выразительно кивнул в сторону Михаила.

Но Миша продолжал стоять напротив двери в палату. Сказать, что он волновался, это ничего не сказать. Он вспоминал каждую минуту вечера и никак не мог понять, как такое могло произойти с его Олей. Он не помнил момент, когда она ушла в туалет, был увлечён разговором с партнёрами. Может, у неё закружилась голова? Или она поскользнулась? Нет, этого не могло быть, в туалетах идеальная чистота. Подвернула ногу? Так на боль в голеностопе не жалуется. Она стукнулась ребром, потом животом, пыталась удержаться на ногах, руками хватаясь за раковину. Вывод был один: Олю толкнули. Вот так всё сошлось: и неожиданный разворот, и падение, и то, что ударилась правой рукой. Надо выяснить, кто это сделал. В этот момент Миша пожалел, что в туалетах нет камер…

Вспомнил их танец, и снова задал себе вопрос: почему вместо вальса оркестр заиграл танго? Была ли это чья-то месть или просто мелкая пакость, попытка дискредитировать их с Олей? Этот человек знал, что Миша не ударит в грязь лицом, но понятия не имел об Олином увлечении бальными танцами. Хотя о каком увлечении он говорит — она танцует профессионально, ему у неё уроки брать можно. Мысли унесли его в сторону. Интересно, с кем она танцевала, когда занималась? Михаил почувствовал укол ревности: какой-то посторонний мужчина касался его девочки. Надо будет расспросить её о том периоде жизни и выяснить, кто был её партнёром, ведь не с вешалкой она танцевала на соревнованиях. Хотя какая разница, кто он, наверняка мальчишка, который не смог удержать партнёршу в поддержке, и Оле пришлось перенести целых две операции на колене. В результате партнёр остался в прошлом, как и танцы.

Михаил удивился, что винит чужого, незнакомого ему человека. Кто же виноват в сегодняшнем падении? Прежде всего — он сам. Не уследил, не уберёг, не оказал помощь в тот момент, когда она была нужнее всего.

Ожидание становилось просто невыносимым.

— С ней всё будет хорошо, Оленька же с Димой. — Рука Анжелы легла на Мишино плечо.

— Я не уберёг её, не защитил… Кто-то её толкнул, она не сама упала…

Миша не договорил, потому что к ним по коридору почти бежали Виктор с Ираидой Аркадьевной.

— Сынок, что говорят? — Ираида спросила громко, с надрывом и дрожащими руками обняла сына. — Надо вызвать специалистов! Ты звонил нашему врачу?

Михаил отодвинул её и обратился к Виктору:

— В первую очередь посмотри по камерам, кто входил в туалет вслед за Олей. — Потом переключился на мать. — Она с Димой. Он единственный человек, который сделает для неё всё.

В это время в приёмное отделение вошли какие-то люди, и среди них Михаил увидел родителей Оли, а ещё высокого молодого мужчину и девушку в джинсах — маленькую, полненькую, но очень аккуратненькую, — она буквально бежала за парнем, не поспевая за его размашистыми шагами, и безуспешно пыталась поймать его за рукав.

Сергей Владимирович заметил Михаила и что-то сказал жене.

Молодой человек вырвался вперёд, подбежал и со всего маха ударил Мишу кулаком в челюсть. Тот еле удержался на ногах и тут же бросился на обидчика. Но не успел, Виктор опередил его, скрутив парня и вывернув ему руку. Крикнув нечто нечленораздельное, на Виктора с кулаками налетела Марина Семёновна, требуя отпустить её сына, а перед Мишей, закрывая его грудью, встала Ираида Аркадьевна. Она распрямила плечи и гордо подняла голову, не позволяя никому дотронуться до своего отпрыска. Михаил отодвинул её и собирался попросить друга отойти от парня, уже понимая, что перед ним тот самый Костя, брат Оли. Но опять не успел.

Виктор ослабил хватку под напором женщины, просто не ожидал такого, и молодой человек выкрутился, освободился и снова бросился на Мишу.

— Да я за сестру тебя на куски порву! Что ты с ней сделал, гад?!

Он попытался через голову Ираиды Аркадьевны ухватить Мишу за рубашку, но у него ничего не получалось, потому что перед ним вклинилась Марина Семёновна. Женщины испепеляли друг друга взглядом, стоя практически нос к носу, при этом каждая закрывала собой своего сына.

За их спинами такими же взглядами обменивались Михаил и Костя, им просто больше ничего не оставалось.

Сергей Владимирович одной рукой обнимал веселящуюся Анжелу за плечи, другой прижимал к себе перепуганную девушку сына, а сам еле сдерживал смех. Виктор отошёл к противоположной стенке, демонстративно сложив руки на груди, всем своим видом показывая, что участвовать в этом безобразии он не собирается и против женщин не воюет.

К ним уже направлялись охранники больницы, готовые пресечь беспорядки, устроенные посетителями. Михаил поднял обе руки вверх, как бы сдаваясь, и заговорил.

— Костя, я пальцем не трогал Олю. Я разберусь и накажу того, кто посмел её обидеть. Давай поговорим конструктивно и не будем волновать наших мам. Марина Семёновна, познакомьтесь с моей мамой, Ираидой Аркадьевной.

В это время из палаты вышел Дима, оценил обстановку, расхохотался и сквозь смех проговорил:

— С систер всё в порядке. Кроме наружных гематом, ничего серьёзного нет. Родители, вы ей одежду принесли, как я просил? А то лежит под капельницей принцесса в вечернем платье. — Родители удивлённо переглянулись, а Дима продолжал: — Привет, Костя, рад свидеться, с приездом. Сейчас освобожусь и поговорим. — Затем обратился к Михаилу: — Хочешь на своего ребёнка посмотреть? Заходи, сейчас УЗИ делать будут, я гинеколога-узиста ждал.

Миша расплылся в улыбке и вошёл в палату вслед за Димой под удивлённое молчание всех присутствующих.

Оля лежала на кушетке под капельницей, живот оголён, около аппарата УЗИ пожилая женщина.

— Ну что, можно начинать? — спросила, увидев Мишу. — Что ж вы за родители такие безответственные! — принялась отчитывать их она, водя датчиком по низу живота девушки. А на экране между тем возникали ручки, ножки, тельце и голова ребёнка. — Женщина не обследована, с анемией, на учёте по беременности не состоит. При таком гемоглобине надо не в бальных платьях щеголять по приёмам, а питаться как положено. Ещё и будущий медик. Не стыдно, Ольга Сергеевна? Я завтра всё, что думаю, папе вашему скажу и не так нежно, как вам с женихом. Вы хоть срок свой знаете?

— Нет, — ответила Оля, всхлипывая, — я вообще не думала, что беременная. У меня всегда нарушения цикла были, и мы вроде бы предохранялись.

Врач демонстративно закатила глаза.

— А вы тоже не подозревали? — с сарказмом обратилась она к Михаилу.

— Ну почему же, — честно ответил он, — считал, что срок меньше, хотя… Сколько вы ставите?