Страница 53 из 70
— Зато моих хватит, — разворачивается Иона. — Я знаю скрытые тропы.
— Ого! — оживает Костя. — Девка пытается хитрить! Вы видали, уважаемые? Она просто гений конспирации! Я с трудом заметил это коварство! А ведь мне семь тысяч лет.
Торн переводит взгляд на череп:
— Семь? Ты жил в Первую Эпоху? Разве это возможно?
— О, добрый рыцарь, ты хочешь послушать мою историю?
— Да.
— Хрена на!
Торн морщится:
— Почему ты так разговариваешь? Хоть ты и тёмный, но древний маг, и должен проявлять немного мудрости.
— Во имя бездны, старик, тебе мамка перечитала глупых сказок. Выглядишь умным, но тупой, как склирз. Что ты вообще знаешь о мудрости?
— У меня нет родителей. Я сирота.
— Сейчас расплачусь.
— Как скажешь.
— Вот и славно. У тебя, кстати, уха нет.
— Знаю.
— Могу отрастить. За неделю твоей жизни.
— Воздержусь.
Вмешиваюсь в разговор:
— Ты правда так можешь? Отрастить ухо?
— Нет. Просто хочу поближе узнать вашего нового питомца. Видите, какой он подозрительный? Отказывается от очевидно выгодного предложения только потому, что считает меня злым и коварным. Но мы еще посмотрим, кто из нас окажется таким. Это не я предлагаю вам отправиться в обитель святош и фанатиков, прямо на костер. Осторожнее с ним, мастер. Добрый рыцарь неровно дышит к нашему ремеслу. Просто вида не подает.
— Твоему ремеслу, — поправляю я. — Я не некромант.
— Ну, это пока. Вот убьете пару десятков людей, насытитесь эманациями их страданий и боли, тогда и поговорим об этом. Кстати, не хотите рассказать нам о своем пробуждении?
Болтун! Никому не расскажет моих секретов. Ну-ну.
Торн медленно поворачивает голову в мою сторону:
— Вы пробудились, Римус? В девятнадцать лет?
О! Мне девятнадцать!
— Ну, вроде как...
— Вы уверены? Помните, на что похоже пробуждение? Тело должно исторгнуть отложения эфира. Что-то вроде проступающей через кожу голубой дымки.
Неожиданно череп смеется. Да так, что у меня волосы шевелятся:
— Да, мастер! Очень голубого! Голубого-преголубого! Правда же?
Ясно. Всё плохо. Тут и правда все привыкли видеть эфир голубым. У меня же он чёрный. А всем известно, что чёрный — это так себе цвет. Какой-то некромантский и злой цвет. В книге об этом не говорилось из-за цензуры?
На лице Торна проскальзывает легкое изумление:
— Хм... может позднее пробуждение как-то связано с потерей памяти?
Костя:
— Не может, а точно. И не надо путать потерю памяти с потерей личности. Можно убрать воспоминания, но не характер. Перед вами именно что потерянная личность. Ре-е-едкое явление...хе-хе...
В голосе Кости чувствую ехидство. Он наслаждается тем, что я хожу по лезвию. Поэтому он рассказал про пробуждение? Веселится?
Торн угрожающе смотрит на Костю:
— Это же твоя работа, маг? Ты все спланировал с тем некромантом? Он был твоим слугой? Отвечай, зачем тебе понадобился первый сын Галленов? Что ты задумал? Я не поверю, что ты в этом не замешан...
— У-у-у, добрый рыцарь, я так расстроен, что ты мне не веришь. Мастер, выгоните уже этого нудного старика из нашего анклава. Он мешает развлекаться. Можете не переживать, что он проболтается в ближайшее время. Верные дураки так быстро не предают. Они для этого слишком долго соображают.
Что ж, даже Костя говорит, что Торн не проболтается. Хотя совсем недавно утверждал обратное
В разговор встревает Иона:
— А я? Я тоже никому ничего не расскажу. Отпустите, а?
Вот тут череп только хмыкает. Иона вспыхивает:
— Что ты ржешь, как конь?! Считаешь, что я проболтаюсь о том, что связалась с некромантами?!
— Добрый рыцарь, может, и дурак, но ты-то истеричка. Доверять таким женщинам... Да кто на это поведётся?
О, а Костик-то сексист.
— Я, вообще-то, рассказала о Штиблете?! Зачем мне это надо, а?! Римус, скажи ему!
Какое-то время думаю. Нет, девушку пока отпускать нельзя, что бы она ни говорила. Я со своим гвардейцем-то рискую, а тут разбойница. Смотрю на Иону с самым серьезным видом:
— Сначала мы с Торном разберемся... Ты пока тут посиди.
Иона багровеет:
— Эй, капитан! Разве ты не доблестный страж порядка?! Меня держат заложницей!
Торн совершенно невозмутим:
— Согласен. Это незаконно, девочка.
— Во-о-о-от!
— Господин Римус прячет от суда убийцу и воровку, которую следует выдать стражам, чтобы они тебя вздернули.
— Или передёрнули, — поддакивает Костя.
Иона открывает рот, закрывает, надувает щеки, но не находит что ответить. Торн обращается уже ко мне:
— Римус, в Аббатство всё равно придется отправиться. Пробуждение в таком возрасте очень опасно. Эфир будет сжирать тело изнутри, пока вы не научитесь им пользоваться. Придворный маг вашего отца готовил вас к пробуждению до двенадцати лет. Вы что-то знали, но теперь забыли.
Блин, серьезно? Всё так плохо? Но я же ничего не чувствую. Ничто меня не сжирает. Потираю подбородок двумя пальцами:
— А почему надо идти так далеко? Нельзя обратиться к этому магу? Или я уже недостоин такой чести?
— Придворный маг служит Дому Галленов. Вы больше не состоите в нем.
— А других таких магов нигде нет, что ли?
— Нет. Вам могут помочь либо придворные маги влиятельных Домов, либо учителя Академии Эфира в Аббатстве.
Костя хрюкает:
— Добрый рыцарь почти прав, мастер. Если вы не официальный маг, значит — тёмный. Злой подонок, которого нужно сжечь до того, как он натворит дел. После пробуждения любой маг почувствует в вас необузданную силу эфира, которая со временем будет только разрастаться, сжигая изнутри. Советую таким умникам сразу говорить, что вы держите путь в Академию.
Торн кивает:
— Это правда, Римус. А я буду вашим сопровождающим. Если повезёт — обойдется без сложностей.
— А что насчет моей родовой печати? Меня всё еще можно по ней выследить?
Торн качает головой:
— Отец вычеркнул вас из родовой книги.
— И-и-и это зана-а-ачит?
— Придворный маг развеял плетение печати. Ваше участие для этого не нужно.
Костя как-то странно притихает, посвистывая непонятную мелодию.
Призадумываюсь. Не нравится мне всё это... Но еще больше мне не нравится, что я какая-то тикающая бомба? Отложения эфира, блин. Не помню такого в книге. Надо будет изучить ее внимательнее. А то только пролистал.
— Сколько у меня осталось времени?
— Я не знаю, Римус. Я никогда не сталкивался с таким поздним пробуждением. Но знаю, что чем позднее это происходит, тем опаснее.
Обиженная на весь белый свет Иона понимает, что на нее больше не обращают внимания, уходит в дальний угол пещеры, ложится прямо на камень, закидывает руки за голову:
— С вами все понятно. Проваливайте уже и дайте поспать. А, и еще... Римус, у меня вода кончается. Да и вообще, если ты не полный говнюк, то, может, выдашь мне что-нибудь для нормального рабства? Одежду, матрац, вино! Особенно вино! Кончается же!
К сведению принимаю, но делаю вид, что все еще не обращаю на нее внимания. А то больно наглая.
Костя буквально щелкает челюстью:
— Мастер, а вы ничего не забыли? В Академию они собрались. Скажи ему, добрый рыцарь.
Вопросительно смотрю на посмурневшего Торна:
— Римус, обучение в Академии стоит огромных денег.
Вот тут я совсем выпадаю в осадок:
— В смысле? Разве они не заинтересованы, чтобы я не взорвался или типа того? Что за ерунда? Если у меня денег нет, то сразу на костёр, что ли?
— Если вы не испортили себя тёмной магией и не прячетесь от Аббатства, то не на костер. Не сразу, по крайней мере.
— А я разве еще не испортил?
— Добрый рыцарь, не говори ему! Запрещаю!
Торн игнорирует:
— Вы же не практиковали энтропию?
— Я вообще ничего не практиковал.
— Тогда вас отправят в лагерь бракованных.
На моем лице проступает недоумение. Какой еще лагерь? Звучит не очень. Немецкие нацисты тоже по лагерям отправляли — ничем хорошим это не закончилось. Не хочу.