Носорог

Глава 2. Подсчёт активов

В свою квартиру в Рестэнде доктор Дорвич вернулся далеко за полночь, но, вопреки ожиданиям верного Капса, настроение у хозяина было великолепным. Мурлыкающий какой-то затейливый восточный мотив, довольный и явно чем-то взбудораженный, отставной врач являл собой настолько удивительное зрелище, что слуга даже забыл взять у него плащ и шляпу. Те так и полетели на стол в гостиной, куда доктор Дорвич ворвался вихрем, напрочь забыв о своей хромоте!

— Гейс, прикажете подать чаю? — осведомился Капс, несмотря на удивление сумевший сохранить невозмутимое выражение лица, как и положено дворецкому приличного дома.

— Чай? — доктор на миг замер и, ловко крутанув в ладони тяжёлую трость, усмехнулся. — Нет, Капс. К драхху чай! Подай бутылку монтрёза… ту, что прислал полковник Пибоди в благодарность за лечение супруги в прошлом триместре.

— Сию секунду, гейс, — подхватив со стола шляпу и плащ, слуга кивнул и скрылся в буфетной, чтобы уже через минуту вернуться в гостиную с затребованным хозяином напитком. Разумеется, Капс не забыл добавить к крепкому франконскому миндаль и сыр. Конечно, следовало бы дополнить закуски сухой иггерийской ветчиной, но… увы, как раз её-то в запасах и не оказалось.

Укорив себя за непредусмотрительность, дворецкий поставил поднос на столик рядом с камином, в кресле у которого предпочитал проводить вечера его хозяин, не преминув доложить тому о своём упущении. Но занятый перелистыванием многочисленных справочников и словарей, стоящих на книжных полках в углу, доктор Дорвич отмахнулся в ответ на слова своего слуги.

— Закажешь в лавке завтра, — пробормотал он, откладывая один из толстенных словарей и берясь за следующий. Но, быстро пролистав несколько страниц, недовольно цокнул. — И здесь нет. Да, Капс!

— Слушаю? — замерший у дверей дворецкий обернулся.

— Драхх с ней, с ветчиной. Будет — хорошо, нет — и не надо. Главное, зайди с утра в букинистическую лавку мэтра Тарди и сообщи ему, что управляющий прислал нам бочонок того самого бальзама, что ему так понравился.

— Разумеется, гейс. Однако, осмелюсь спросить, какой именно бочонок прислал нам Ларс? Вёдерный или трёхвёдерный? — осведомился дворецкий.

— Полный, Капс, — оторвавшись от перелистывания очередного обитого кожей и украшенного золотым тиснением тома, ответил хозяин. Мы же не хотим обидеть уважаемого мэтра, подарив ему початую ёмкость?

— Значит, трёхвёдерный. Будет исполнено, гейс, — с лёгким, почти незаметным вздохом констатировал слуга, что не укрылось от вроде бы увлечённого своим делом доктора.

— Не переживай, дружище, — улыбнулся он, сверкнув стёклами пенсне. — Месяц на исходе, а значит, не позднее чем через неделю Ларс пришлёт очередную посылку для пополнения наших запасов.

— Осмелюсь заметить, гейс, если бы он не сделал этого сегодня, то через неделю у нас в запасе было бы уже два трёхвёдерных бочонка, — произнёс дворецкий и, прежде чем хозяин вновь начал намекать на якобы прогрессирующую прижимистость своего слуги, кивнул в сторону подноса с монтрёзом и закусками. — Ваше франконское, гейс.

— Да-да, благодарю, Капс. Ты свободен. Лёгких сновидений, — вздохнув вслед за своим дворецким, доктор махнул ему рукой.

— И вам хорошей ночи, гейс, — отозвался тот и, коротко кивнув, вновь скрылся за дверью в буфетную. Желать своему хозяину, как это принято, лёгких сновидений дворецкий не стал. Какой в этом смысл, если по всем признакам доктор намерен посвятить эту ночь своему хобби, то есть, очередным лингвистическим исследованиям?

Замерев у массивного поставца, Капс бросил взгляд на уже закрывшуюся дверь в гостиную и решительно сменил направление движения. Вместо собственной спальни дворецкий направился на кухню. Пусть это и не его вотчина, а приходящей кухарки, но та появится в квартире не раньше восьми часов утра, а бодрящий эликсир вполне может понадобиться хозяину раньше. Даже наверняка понадобится. Не мальчик уже, всё-таки, чтобы сутками не спать… пусть сам доктор и считает иначе. Как бы то ни было, от фиала бодрящего эликсира утром он точно не откажется.

Заглянув по пути в кладовку, Капс извлёк из неё внушающий уважение своими габаритами и добротностью кожаный саквояж с полукруглой крышкой и, проверив на месте его содержимое, продолжил путь на кухню. Щелчком пальцев отправив в зев плиты небольшой огонёк, тут же воспламенивший горючий камень, сложенный там на утро, дворецкий поставил на «зубы» конфорки извлечённый из саквояжа миниатюрный котелок и, разложив на рабочем столе склянки с необходимыми ингредиентами, приступил к изготовлению зелья. Конечно, Капс не дипломированный зельевар, но в приготовлении некоторых эликсиров и декоктов может дать фору и профессионалам…

Ну а пока дворецкий был занят заботами о своём хозяине, а тот перерывал свою домашнюю библиотеку в поисках нужных сведений, причина всей этой суеты тоже не сидела без дела.

Череда этих включений-отключений меня изрядно достала, так что, придя в очередной раз в сознание и убедившись, что вокруг глубокая ночь, а значит, рядом нет каких-нибудь наблюдателей или просто любопытных, что могут поднять шум или позвать очередную команду докторов, которая вновь отправит меня в забытьё, я сполз с койки и… первым делом, попытался освоиться с телом. Помня, как меня мотыляло из стороны в сторону при прошлом пробуждении, я предположил, что виной тому было не только моё помрачнённое состояние, но и изменившиеся пропорции тела, а, следовательно, и центр тяжести. И оказался прав.

Добрых полчаса я ковылял по комнате, изредка раздражённо поглядывая на собственное отражение, то и дело мелькающее в маленьком зеркале, висящем в углу над жестяным рукомойником. Собственно, поводов для раздражения было два. Первый — это моя голубая, едрит мадрид, рожа, а второй… сам факт, что я видел это отражение в зеркале, при том, что на улице царит ночь, шторы задёрнуты, и свет в комнате не горит! А что будет, если его зажечь?

Убедившись, что ноги меня держат достаточно надёжно, и каждый шаг не грозит падением, я подошёл к ведущей в коридор дверь и, надавив на показавшуюся какой-то неудобно маленькой дверную ручку, осторожно выглянул. Не сказать, что здесь было значительно светлее, чем в «моей» комнате, но, всё же, горящий где-то в конце коридора одинокий ночник чуть разгонял темноту… ну, должен был разгонять её, по идее. Я как-то разницы не заметил. Равно, как и наличия людей в коридоре. А вот когда вернулся в комнату и добрался до старомодного поворотного выключателя…

Мля! Ослепительный свет от единственной лампочки резанул по глазам так, что я еле задавил рвущиеся из глотки ругательства… или рёв? В общем, закрыв слезящиеся глаза и сдавленно булькнув что-то неопределённо матерное, я нашарил лапой чёртов выключатель, и комната вновь погрузилась в блаженную темноту.

Наощупь добравшись до рукомойника, зверски загудевшего, стоило открыть опять показавшийся неудобно мелким вентиль, я плеснул в глаза едва тёплой водой и, смыв с лица отчего-то жгучие слёзы, кое-как проморгался и рискнул наконец открыть глаза. И снова та же петрушка. Несмотря на непроглядную, казалось бы, темень, я прекрасно видел и комнату, и всю её обстановку. И не смутными силуэтами, как должно было быть, а вполне в цвете… пусть его гамма и казалась несколько более блеклой по сравнению с привычной мне… точнее, моему прошлому телу.

Собственно, вывод из всего этого идиотского приключения следовал только один: я не просто оказался чёрт знает где и непонятно в чьём теле. Бывший носитель этого голубого «костюма» был существом определённо ночным… либо это следствие той самой травмы головы, что вроде как диагностировал тот рыжеусый врач.