Страница 13 из 19
– А он что ответил? – С живым интересом спросила другая женщина.
– А что ему, идиоту? Он говорит, что испугался. Вдруг скажут на него, что он толкнул? Засудят ещё! Сыночек у Ольги на голову больной, по ней и пенсию получает. Какой с него свидетель?
– Ну и подлечили её в больнице?
– Подремонтировали маленько. Долго лежала. Медсёстры с нянечками измучились, дождаться её выписки не могли! Вредничает. На утку не всегда просится.
– А сейчас как живёт?
– Говорят, никуда не выходит. Ноги плохо слушаются, руки делать ничего не могут.
– А Генка так и живёт с этой шалавой? – Спросила старая бабка, покосившись на меня.
– А где ему ещё жить? Жена его выгнала. А другой такой дуры не нашёл до сих пор.
– Наверное, обеспечивает любовницу свою деньгами, ухаживает за ней?
– Счас! Ольга жаловалась подружке, что и денег от него не видит и почёта никакого. Так, по малости, что-то делает дома, но не перетрудится. Воду из колонки приносит, да суп сварит. Картошку, правда, выкопал. Зато эта бедная картошка так долго в куче на огороде лежала, что позеленела.
– Хорошая пара; гусь да гагара?
– И долго Ольга терпеть такого будет?
– Терпит пока. Она без мужика не может.
– Заканчивайте политинформацию! Машина с хлебом едет!
А Генку в итоге меньше, чем через год любовница всё же выгнала. Хотя и была она теперь инвалидкой, а всё же есть, пить надо и ей. Пенсий, которые она с сыном получала, с горем пополам им самим едва хватало. А вот кормить на эти деньги жоркого сожителя в её планы не входило.
Огород садить и обрабатывать он напрочь отказался, объясняя Ольге, что это является сугубо женским занятием. В лес ходить за вениками, грибами и ягодами он тоже был не любитель. Сидеть на рыбалке в ожидании поклёвки у Генки с детства не доставало терпения. Словом, это был не мужчина, а редкий «уникум», не способный ровным счётом ни к каким занятиям, кроме как чисто к мужским:
– Жрать в три горла.
– Пить безмерно, а в перерывах курить до одури.
Устроился он жить по очереди то у одного такого же товарища, то у другого. Но и там его долго никто не терпел. Тогда он вынужден был пойти работать на лесопилораму, поскольку таких «избранных» на работу больше нигде не брали. Там же и жил, питаясь в основном «бичпакетами» с лапшой.
Стояла поздняя осень. Тёплые деньки «бабьего лета» остались в прошлом. Утеплённые куртки и осенние шапки стали повседневной одеждой рабочих на пилораме. Ранним утром они, миновав высокие железные ворота лесопилки, увидели такую картину.
Посередине двора стояла круглая сосновая чурка. На ней большая пустая сковорода с деревянной ручкой. А возле сидел на корточках абсолютно голый Генка без обуви, но в носках. Он сосредоточенно глядел на сковородку, поворачивая её иногда.
– Гена, ты что делаешь? – Осторожно спросила учётчица.
– Не видишь, что ли? Картошку жарю!
– А где огонь в твоей печке?
Генка встал и посмотрел на рабочих, в молчании созерцавших эту живописную картину.
– Что ждёте? Картошки мало. На всех не хватит! – Он нагнулся над своей сковородкой.
– Друг, ты бы сходил и оделся! – Посоветовал кто – то.
– Тебя завидки берут? Тебе такая кожаная куртка и брюки не по карману! Сейчас позавтракаю и в рабочую одежду переоденусь! – Высокомерным тоном отозвался повар.
Вскоре подъехала жёлтая «Скорая» и два дюжих санитара одели на Генку добротную рубашку с длинными рукавами и под белы рученьки усадили в персональное авто с должным почётом.
Спустя месяц принудительного лечения его выпустили за ворота психбольницы, основательно накачав аминазином. Это лекарство, конечно, не лечит и мозги от плесени не очищает. Но оно имеет магическое свойство успокаивать, а вернее, тормозить нервную систему опасного для общества агрессора. Около месяца он продержался в относительном равновесии. Работал, потом на эти деньги пил, гулял с собутыльниками и проститутками.
Меня, как и многих других людей, удивляет – откуда у алкоголиков столько денег, что они запоями пьют, практически не просыхая? И, наверное, ещё что-то едят, раз не помирают массово от голода? А многие сторонние наблюдатели говорят, что они почти не болеют. Должно быть, проспиртованы настолько, что все микробы, попав в их кровь, делают себе харакири!
Но только ли белой горячкой можно объяснить метаморфозы, происходящие с такими опустившимися на самое дно субъектами? Или в их грязные вонючие тела поселяются реальные жители нижних, подземных миров?
На второе лето после развода ранним утром, едва солнце осветило землю, раздался громкий стук в окно моего дома. Благо, что я уже встала и успела одеться. Неумытая, выскочила в сени.
– Кто там?
– Ларис, дай мне таблеток! – Раздался трезвый голос Генки.
На всякий непредвиденный случай я взяла дубинку и осторожно отодвинула засов.
– Каких тебе ещё таблеток надо? Ты же знаешь, что у меня выбор лекарств невелик?
– Из меня черви сыпятся и огромные вши из-под кожи лезут! Я честно говорю. Хочешь, покажу?
– Очумел совсем? У меня нет желания разглядывать твою голую задницу! Иди отсюда, а то милицию вызову! – Испугалась я. Кто его знает, этого полудурка, на что он сейчас способен? Недаром побывал в дурке и стал дипломированным психом! И покрепче сжала в руке дубинку.
А то создание, что когда-то именовалось моим супругом, продолжало демонстрацию своих трюков. Он поднял футболку на своём тощем животе и нагнув голову, стал напряжённо разглядывать бледную кожу, всю в красных крапинках. Их у него раньше точно не было.
Я ждала, когда это всё кончится, мысленно ругая себя на чём свет стоит свои слепые глазоньки и прямую извилину в собственной башке. И дождалась.
На моих глазах из-под кожи медленно появилось здоровенное насекомое, по размерам в 2–3 раза крупнее обыкновенной воши. Где он их подцепил, до сих пор понятия не имею. Но испугалась очень сильно. Поверила и про червей без доказательств. Та ночь с появлением призрака была ничто по сравнению с тем ужасом, который пришлось испытать сейчас.
– Генка, иди к себе домой, где сейчас живёшь! Я вызову врачей. У меня нет ни знаний, ни лекарств!
Врачам по телефону объяснила об опасности, которая их поджидает.
Ещё через несколько лет Генка перерезал себе вены на руках. Видимо, опостылела ему разгульная «весёлая жизнь, раз он сам приговорил себя к смерти. Как жил не по-человечески, так и умер. А самоубийцы и на том свете не обретают долгожданного покоя. Они веками скитаются в кромешной тьме.
Так не будет ли правильнее – просто жить по человечески и по Божьим законам? Для себя же будет лучше!
Верьте своей интуиции!
(Быль)
В нашем селе «Синюхино» в тот год 201… творилось что-то невероятное. Осенью в грибной роще за ж/д. линией несколько человек видело чупокабру – непонятного зверя, похожего то ли на тощую полуголодную собаку средних размеров, то ли на тявкающую облезлую лису. Она, завидев недалеко человека, принималась лаять тонким голосом и скалить зубы, принимая угрожающую позу, словно для броска.
Укусить никого не пробовала. Но сами очевидцы утверждали, что им удалось избежать этой опасности только благодаря тому, что они уходили из леса, не дожидаясь нападения зверя. Эти разговоры ходили всю осень, как раз в самый разгар грибного сезона. Сама я никаких чупакабр не встречала, но подозревала, что эта нехитрая выдумка могла быть сочинением самих грибников, чтобы поменьше людей блудило по той рощице.
На зиму этого же года в селе остановился большой цыганский табор во главе с их «бароном». Коней у этих современных цыган не было, но легковых машин целый табун. Удалое племя лихих холёных красавцев и их боевых подружек с чёрными глазами и громкими голосами расселилось в пустующих временно домах, дачах и у некоторых сердобольных старушек, которые за весьма умеренную плату пустили в свои деревенские дома. И коренные жители получили не желаемую, но весьма познавательную возможность ознакомиться с бытом и привычками этого разгульного вечного племени кочевников.