(Не)любимый омега

– Откуда? – переспросил Никита, все еще не очнувшись до конца, но мама ничего не стала повторять.

– Это тебе поможет, – в руку легло что-то холодное.

Никита сжал пальцы, безошибочно угадывая крохотные флакончики духов. У него таких было предостаточно, но он думал, что избавился ото всех.

– Как пользоваться, ты знаешь. Поэтому не теряй головы от альфы и будь готов ко всему. Он постарается от тебя избавиться, а в мужья возьмет все равно того, с кем помолвлен. Нам же нужно только стрясти с него сумму покрупнее.

Никита внимал торопливому шепоту, но не мог уловить суть.

– Мама, – омега облизнул пересохшие губы. – Что вы решили?

– Максим заберет тебя с собой. И лучше бы тебе забеременеть дорогой, иначе всем придется плохо. Если же найдешь там кого-то побогаче и посговорчивей, то я бы пожелала тебе переключиться на другого альфу. Этот оказался очень вертлявым, – Елена замолчала, будто задумалась о чем-то. – Ты выкрутишься, я знаю. Просто помни, что от тебя зависят наши жизни, в том числе и нерожденные. И торопись, боюсь, времени осталось не так много и найти тебя в случае неудачи смогут где угодно, даже в постели этого идиота Максима.

Холодок пробежал по спине, стоило представить, как его среди ночи выволакивают на улицу и увозят в неизвестном направлении. Никита сжался. Мама говорила не так, как раньше, и лучше бы она ругалась, потому что торопливые четкие указания по-настоящему пугали. Никита силился понять ее, расспросить о брате, о котором слышал впервые, но не мог сформулировать свои мысли.

– Я найду способ выйти с тобой на связь. Не забывай, где окажешься в случае провала.

Мама выпорхнула из спальни, тихо прикрыв за собой дверь и Никита не успел ее остановить. В теле все еще ощущалась слабость и головокружение не позволило подняться. Проклиная подавители и ту дрянь, что ему вкололи, Никита упал обратно на подушку и закрыл глаза. Он сжимал в руке духи с феромонами, а потом перевернулся и прижал их к груди.

Все правильно, он не должен выворачивать душу наизнанку перед альфой, от которого доброго слова не слышал. Если бы не течка, то все было бы совсем иначе. Но снова позволить Максу приблизиться и почувствовать себя настоящего было бы настолько же глупо, насколько поверить хоть единому его слову. Никите даже стало жаль омегу, которого он никогда не видел. Его жених изменял ему с каждым встречным, а сейчас и вовсе собирался вернуться вместе с тем, кто мог носить его ребенка.

Никита свернулся клубком, прижав ладонь к животу. Он видел Елисея после течки и по нему сразу стало понятно, что он зачал, ведь омега тогда отключился сразу на два дня. Он же не испытывал в себе ничего, кроме отвратительной слабости и бессмысленной злости.

Мама толком ничего не объяснила, как бывало уже не раз. И при мысли о том, что придется расспрашивать Максима, внутри начинало ворочаться возмущение. Казалось, он скорее откусит свой язык, чем заговорит с лжецом и обманщиком, но сделать это все равно придется, поэтому лучше быть готовым, чем снова потерять контроль и поддаться моменту.

Омега уткнулся лицом в подушку и глубоко вдохнул одуряющий крепкий феромон, от которого до боли сжалось все внутри. Слезы выступили в уголках глаз и Никита оставил их на подушке, огромным усилием воли заставив себя подняться. Вот так. Никто не узнает об этой секундной и последней слабости. Не обращая внимания на наготу, он прошлепал босыми ногами через коридор в свою комнату и оделся, несколько раз останавливаясь, чтобы отдохнуть. В рюкзак, который был всегда наготове, отправились и оставленные мамой духи.

Когда он был готов, а времени до утра оставалось еще предостаточно, в дверь постучали.

– Выходи, мы уезжаем, – прозвучал низкий голос.

Никита вытянулся по струнке, сидя в кресле. Их с Максимом разделяла дверь, но омега расправил плечи, будто оказался прямо перед альфой. Прижав к груди свой рюкзак с минимумом вещей, омега вышел в коридор. Макс даже не взглянув на него, практически вырвал из его рук рюкзак и начал спускаться вниз.

– Я хочу попрощаться с Елисеем, – подал голос Никита.

– У него первая брачная ночь.

Щеки предательски порозовели. Пообещав себе, что при первой же возможности свяжется с братом, Никита спустился в холл вслед за Максимом, а уже оттуда вышел на улицу.

У крыльца их ждал внушительных размеров внедорожник, и когда перед ним открылась пассажирская дверь, Никита решил не спорить раньше времени, а забрался внутрь и пристегнулся. Никто его не провожал, никто даже не знал, что он уезжает. Омега на секунду почувствовал себя таким одиноким, что нахождение рядом Максима могло показаться радостью. Он отбросил подальше эту мысль, когда альфа завел мотор и направил автомобиль к выезду из города.

Заговаривать с ним Никита не собирался.

Максим

Максим пожалел о еще одном принятом решении, стоило ему увидеть Никиту. Десятки километров, которые он пробежал так, будто за ним гнался самый страшный кошмар, стали не важны. Усталость и образовавшаяся в голове пустота схлынули, стоило ему увидеть взъерошенную макушку и темные круги под глазами Никиты. Омега выглядел таким отстраненно-несчастным, что впору было усомниться в том, насколько он замешан в произошедшем. Но это абсурдное предположение исчезло также быстро, как и появилось. Никита пах по-другому. От него все еще немного фонило, и только тот, кто держал в своих руках течного омегу всего несколько часов назад, мог уловить это изменение.

Максим вырвал из тонких рук рюкзак и спустился вниз, проклиная себя уже в который раз. Никита снова облился духами, начав пахнуть сладкой клубникой с примесью мяты. Кто-то другой бы купился на это, роняя слюни на куколку с дивным ароматом, но для Макса отчего-то объективно приятный феромон подействовал не хуже отпугивающего спрея.

Уже сидя в машине и время от времени косясь на напряженную фигурку рядом, альфа в полной мере осознал, какой тупой была эта затея. Они могли сесть на поезд, добраться самолетом, что было бы гораздо быстрее. Но все внутри противилось этим путям. Возможно, он просто хотел отсрочить встречу с родными и с Лукой.

Максим сжал руль, глядя прямо перед собой. Он уже знал, что могут предложить его близкие оборотни в этой ситуации. Но даже думать об этом он не собирался, и не потому что не хотел видеть Никиту в своей постели, но и тем более, если омег там окажется двое.

Любой другой альфа оказался бы только рад такой перспективе, но не он. Срок, в который он мог делать что заблагорассудится и жить как желает, заканчивался. Максим думал, что и дальше будет избегать ответственности, которая должна была лечь на его плечи, но после всего случившегося, после того, как он поддерживал клан Виктора, пока друг не мог этого делать, опасения рассеялись. Максим должен был вернуться к родным, перенять у родителей управление и жить себе спокойно с омегой, которого знал всю жизнь, и к которому, в отличие от своего друга, не имел отвращения.

С Лукой они уже давно пришли к соглашению в том, что касалось супружеской верности. Главным условием было не попадаться и не обзаводиться последствиями с обеих сторон. И они успешно исполняли уговор. Пока этот чертов Никита не приехал и не начал плести свои интриги вместе с ушлой мамашей. Яблочко от яблоньки.

Максим сжал руль до скрипа кожи и глянул украдкой на напряженного омегу. Никита смотрел перед собой остекленелым взглядом и едва дышал. Зря он решил отвезти омегу сам. Зря пошел за ним. Зря задирал и позволял себе злиться от малейшего приближения к Никите другого альфы. И зря думал, что может что-то получиться. Хотя сердце до сих пор сбивалось, стоило ему вспомнить короткий разговор на крыльце, когда Максим решил, что Лука явился в клан. Он готов был оправдываться и объясняться перед Никитой, но пришедший омега оказался Юрием, с которым он развлекался по приезде в клан Виктора.

Теперь все осталось в прошлом. Он не верил, что сможет договориться, и уж точно не сейчас. Но и дальше вести себя как идиот, который обижен за обман, было бы глупо. Он ведь мог притвориться, что все в порядке и вовсе не волнует его, и не злит. Прочистив горло, Максим спросил.