Страница 21 из 72
— Между нами давным давно все кончено, Ванесса. Мы закончили разговор, ты уезжаешь из замка, мама проводит тебя, — сказал Фредрик.
Ангелия многозначительно посмотрела на Ванессу, и они молча вышли из столовой.
— У тебя ужасный вкус на женщин, Фре Фре. — покачала головой Олив.
Фредрик, как умный мужчина просто промолчал.
Глава 16
— Ты реально думаешь, что тебе удасться так просто промолчать, дорогой? — вкрадчиво спросила Олив. Она не собиралась оставлять эту ситуацию без разбора.
Фредрик напрягся. Потом на выдохе проговорил:
— Спрашивай все, что хочешь. Я отвечу на все вопросы, которые витают в твоей миленькой головке, — он попытался элегантно (как он думал) спастись юмором.
— О, Фредрик, я люблю вопросы. Просто обожаю задавать их… день и ночь напролет, — проговорила она отламывая хлеб и кладя его себе в рот.
Фредрик вымученно промычал и махнул рукой, как бы в пригласительном жесте.
— Давай, жги.
— Итак, как я поняла, эта… Ванесса была твоей любовницей. — спросила Олив слишком спокойным тоном.
— Да, — осторожно ответил Фредрик, словно пробираясь по минному полю.
Он засунул ложку с кашей себе в рот, чтобы не наговорить ничего лишнего. Он понимал, что здоровые и гармоничные отношения строятся на искренности и откровенности, но все же для него эта область была непроторенной дорожкой. Пока, по крайней мере. И он не хотел испортить такое хорошое утро.
«А, к черту! Рано или поздно, все равно этот разговор возникнет», — подумал Фредрик и отпустил щиты.
— Олив, я не буду скрывать, у меня было много женщин. Ванесса одна из них.
— Как долго вы были вместе? — спросила Олив по-прежнему спокойно.
Но Фредрик не был глупым мужиком. Хотя разговор со своей женщиной о бывших любовницах, конечно, нельзя назвать умным поступком. Но он понимал, что им двоим необходимо разобраться в этом раз и навсегда, чтобы двинуться дальше.
— Мы не были вместе. Мы просто трахались.
Фредрик не хотел причинять боль Олив, но они оба подписались на честность.
— Как долго? — тон Олив становился раздражительным. Она прищурилась.
— Скажем так, на протяжении пару веков.
Олив закрыла глаза, потом цокнула губами и взялась за круассан.
— Почему ты прекратил отношения с ней? Я так понимаю, что инициатором разрыва стал именно ты, потому что, судя по ее поведению, она-то с тобой не порвала.
Олив не хотела упустить даже малейшей детали в его мимике и жестах. Она отлично умела читать людей — инстинкты и жизненный опыт Олив были подкреплены докторской степенью в психологии, так что…
Фредрик положил ложку в тарелку и облокотился на стул.
— После… твоего явления и побега… я был сам не свой. Еще где-то лет сто злился на тебя, на себя, на Вселенную. А после той поездки в город, где увидел полную разруху… В общем, я ушел в жесткое отрицание всего. Я не хотел признавать нашу связь, свою порочность и испорченность. Я даже пытался убедить себя в том, что ничего не произошло, что все было как и раньше. В общем, это было время отрицания и саморазрушения. Я опустился на самое дно. Пил, трахался… но это все не приносило облегчения. Ванесса была одной из моих фавориток в то время…
— Она была тогда на балу, — озвучила свою догадку Олив.
Фредрик кивнул.
— Все это неважно. Потому что после моего воссоединения с тобой все начало катиться в адскую бездну. Секс больше не приносил удовольствия. Боги, я даже не мог нормально кончить… Все мысли были о тебе. Все во мне тянулось к той девушке с синими глазами в простом белом платье. В общем, со временем, я прекратил все связи со своими любовницами. Секс стал пустым и истощающим…
Олив прекрасно понимала о чем он говорит. Она испытывала то же самое чувство на протяжении многих веков. Секс для воссоединившихся близнецовых пламён действительно становился сакральным, так как слияние происходило на всех уровнях бытия. Воссоединившиеся пары могли испытать полноценное удовольствие только друг с другом. Такова была их природа. Как говорил ранее Фредрик: расставание для воссоединившихся близнецов противоестественно. И это касалось всего в отношениях близнецовых пламён — секс не со своей парой мог нести разрушение близнецу и его эмоциональной сетке.
— Погоди, стой, — Олив опомнилась, — Ты хочешь сказать, что у тебя не было секса около восьмиста лет?
— Если совсем уж быть точным, около семи ста. Все связи прекратились тогда, когда я более менее разобрался в себе и в том, что такое связь близнецовых пламён.
— И все же, когда последний раз ты спал с этой ящерицей? — Олив держала все детали в голове и ей необходимо было закрыть этот гештальт под названием «Ванесса».
— С какой ящерицей? — не сразу сообразил Фредрик. — А Ванесса…
— Шманесса, — Олив не сдержалась.
Фредрик уставился на Олив, а потом вдруг рассмеялся.
— Оливка, я только что рассказал тебе, что у меня семьсот лет не было ни одной другой женщины, а тебя интересует когда в последний раз я трахался с Ванессой.
Но Олив совсем не смеялась, она смотрела на Фредрика с прищуром. В ее груди вновь поселилось и очень уютно утроилось то липкое и вязкое чувство, которе она испытала ранее, когда поняла кем приходится эта ящерица Фредрику.
«Ревность, мать ее за ногу» — призналась себе наконец-таки Олив.
Фредрик почувствовал изменения в ауре Олив и решил, что еще, видимо, рано для шуток. Он почесал подбородок и сказал:
— Я с ней порвал где-то через 70 лет после бала.
Олив ничего не ответила. Она также молча взяла стакан с водой и сделала глоток. Она пыталась справиться со своими чувствами в моменте, ради всего святого, она же доктор психологических наук в конце концов, но ей очень хотелось навалять под зад этой Ванессе. Ее терзало жгучее чувство ревности… и не только к Ванессе. По ней как будто ударило, когда она представила Фредрика в объятиях других женщин. Ей срочно нужно было успокоиться.
В столовой стало холодно, за окном сгустились тучи и вдалеке прогремел гром. Занавески взмыли в воздухе.
Фредрик очень осторожно взял Олив за руку.
— Олив, детка, ты ревнуешь?
— Нет, — машинально ответил она.
За окном ударила молния такой силы и яркости, что Фредрика на миг ослепило.
Фредрик знал, что Олив может устроить тут апокалипсис своей силой, но ему очень нравилось то, что она оказалось такой собственницей. Его распирало от чувств. К тому же он и сам не знает, как бы отреагировал на рассказ Олив о ее любовниках… Фредрик чуть не задохнулся от этого слова. Ну, теперь ясно, как он себя чувствовал бы.
— Олив, — он был непреклонен.
— Хорошо, да! Да, я ревную, доволен? — вскрикнула она. — Какого хера, Фредрик, мы сидим завтракаем, и тут вваливается эта сучка. И вся такая разодетая, как будто собралась на вечеринку. Ясный пень, она это для тебя так старалась. А что больше всего меня злит, так это то, что твоя мать на ее стороне. — Олив распирало от негодования и злости. Пока она говорила, гроза становилась ближе, небо совсем заволокло.
Фредрик смотрел на бушующую Олив — ее волосы зашевелились на ветру и стали приподниматься в воздухе. Он понимал, нужно как-то унять эту бурю, которая царила в ее душе прежде всего.
Он быстрым и ловким движением перетащил ее себе на колени и крепко сжал своими руками. В какой-то книге он однажды прочитал о том, что для того, чтобы унять истерику у человека нужно крепко сжать его в своих объятиях. Так мозг переключается и смещает свой акцент с эмоций, на физику, нервная система реагирует на это и напряжение уходит.
— Олив, мне наплевать на нее. Я вижу только тебя, — Фредрик говорил тихо и с чувством, — я искал тебя тысячу лет и не трахался почти столько же, потому что ждал тебя.
— Я не хочу ее больше видеть, Фредрик. — Олив стала успокаиваться, но голос был все еще напряженным, — Я собственница, и точно не потерплю твоих бывших… — она не договорила.
Фредрик легонько встряхнул ее в своих объятиях.