Страница 3 из 15
Вик ничего не ответил. Только кивнул в сторону, и его человек, крепко держа, повел меня по палубе. Несколько раз я попыталась освободиться от его рук, оглядывалась назад в надежде увидеть свет фар въезжающих на пристань машин. Понял ли Руслан, что случилось? Сколько прошло времени с момента, как мы с сестрой вышли из театра? И… что с ней? Я помнила звук ее удаляющихся шагов, ее изумрудное платье, тускнеющее в ночи…
– Вы же не думаете, что можете так просто взять и…
– Мое дело не думать. – Крепкий, мрачный мужчина подвел меня к лестнице. – Мое дело выполнять приказы.
Словно пушинку он проволок меня по ступенькам. Несколько раз я споткнулась, но ему, судя по всему, было все равно. Как сильно замерзла, я поняла, только когда он, открыв металлическую дверь, завел меня в коридор. Тишина, сомкнувшаяся вокруг нас, не была абсолютной. Я различила отдаленные звуки голосов, какой-то лязг. И все же, после шума ветра и волн, она казалась глухой, гулкой.
Не прошло и пары минут, как мой провожатый отворил еще одну дверь. Больше я ни о чем не спрашивала и не просила – бесполезно. Он всего лишь выполняет приказ…
– Приятного плаванья. – В комнату он не вошел. Швырнул меня, как провинившегося щенка, и тут же захлопнул дверь. Я беспомощно обернулась.
– Подождите!
Дернула ручку. В ответ услышала только лязг запираемого замка и какой-то неясный шум за спиной.
– Позовите Вика! Слышите? Я…
– Бесполезно, – донеслось позади.
Я снова обернулась и на этот раз наткнулась взглядом на сидящую у стены девушку. Тоненькую, совсем маленькую. Глаза ее, огромные, цвета василька, были распахнуты, как у ребенка, длинные волосы собраны в растрепанную косу. Чуть поодаль от нее, сбившись в кучку, сидели еще четверо. В другом конце небольшой каюты – трое.
– Василиса… – шепнула я, глядя на ту, что заговорила со мной. Прислонилась спиной к двери. Слишком много встреч за один вечер. – Но ты же… Ты же должна была…
– Уехать, – согласилась она.
Платье, которое было на ней, я помнила еще с того времени, как мы в последний раз виделись в пансионате. Подол, украшенный белыми вышитыми цветами, аккуратный вырез, который она сама отделала маленькими бусинами. Только теперь поверх платья была надета бесформенная вязаная кофта на несколько размеров больше, чем носила Василиска. Я помнила, как она побледнела, когда ей сказали, что она покидает пансионат. Как, сидя в гостиной, она молча заканчивала вышивку, начатую задолго до этого. Как будто закончить было единственно важным для нее. А через два дня она просто исчезла…
– Должна была, – повторила она и все-таки встала.
– Так что же…
– Я сбежала. – Она подошла ближе. Уставшая, с потухшим взглядом. И без того худенькая, сейчас она казалась совсем прозрачной. – Анна… Она помогла мне. – На ее губах появился намек на улыбку. Грустную, наполненную сожалением. – Тебе, как понимаю, тоже?
– Ты хочешь сказать… – Я опять не договорила. Смотрела на Василису, в ее синие глаза, и уже знала ответ. – Нет… – качнула головой.
Анна…
– Она продала меня, Ева, – вздохнула Василиса. Коснулась моей руки и потянула к ящику, с которого встала. Остальные девушки молча смотрели на нас. Вася не обращала на них внимания. – Если бы я только знала тогда. Если бы только знала…
Присев на край, Василиса дождалась, когда я сделаю то же самое. Проследив за тем, как рука ее опустилась на прикрытое подолом колено, я заметила, насколько сильно износилось платье. Вышивка оставалась все такой же аккуратной, но среди шелковых узоров отчетливо виднелись быстрые, сделанные совершенно неподходящими по цвету нитками стежки.
– Куда нас везут? – с трудом отведя взгляд от ее тонких пальцев, спросила я.
– Ты же все сама поняла, – устало отозвалась она, обводя кончиками пальцев завитки на платье. Голос ее, обычно нежный, переливчатый, звучал тихо и безжизненно. Ненадолго она замолчала, потом посмотрела на меня прямо: – Знаешь, Ева, поначалу я чего-то ждала, на что-то надеялась, а сейчас… – Василиса качнула головой. – Никто точно не знает, куда пойдет корабль. Несколько месяцев назад девочек отправили в Египет, потом в Арабские Эмираты…
– Так это не первый раз! – Ошеломленная догадкой, я порывисто дотронулась до ее руки. Снова обернулась на других девушек. Помимо нас, я насчитала еще семерых, но Василиса, будто прочитав мои мысли, сказала:
– Это не все. Есть и другие. Я не всех видела, но думаю, нас не меньше пятидесяти.
Высвободив ладонь, Василиса сама накрыла мою руку. В глазах ее блеснули и тут же угасли гневные искорки.
За дверью раздались тяжелые шаги, и она напряглась. Настороженно прислушивалась до тех пор, пока они не стихли, потом встала и прошла до другой стены. Корабль легонько качнулся, и вместе с этим толчком сердце мое ударилось в груди так тяжело, как никогда раньше.
Василиса подошла к иллюминатору. Маленькая, она едва доставала до него.
– Синичка, – позвала я, и она, резко обернувшись, посмотрела на меня.
Я тоже встала. Синичка… Несколько лет назад перед Новым годом кто-то из людей Бориса привез в пансионат коробки с новой одеждой и открытки. Короткие поздравления для каждой из нас. Мне досталась серебристо-белая, украшенная множеством снежинок, Василисе – с желтогрудой синичкой на фоне искристого бело-голубого снега. С того Нового года мы иногда звали ее Синичкой, потому что она в самом деле была похожа на маленькую птичку.
– Забудь об этом, Ева, – сказала она тихо, когда я подошла.
Придерживаясь за край иллюминатора, я посмотрела на темное море. Все, что мне удалось различить, – очередной расколовший небо зигзаг молнии.
– Мы на нижней палубе, – внезапно поняла я.
– И что? – Василиса перевела взгляд на меня. Мизинцы наши соприкасались, ладони лежали рядом.
Мне было холодно, но она, казалось, замерзла еще сильнее, чем я. Лунки ногтей были синеватыми, кожа совсем белой.
– Не знаю… – Я действительно не знала. Вспомнила, как меня вели сюда, по коридору вдоль кают. Почему-то до этого момента я была уверена, что мы где-то внизу, под водой. – Анна мертва, – зачем-то сказала я.
Звук громового раската, приглушенный, но все равно угрожающий, сердитый, донесся до нас.
– Туда ей и дорога, – в голосе Василисы, как недавно во взгляде, послышался гнев. Пальцы впились в край иллюминатора с такой силой, что, будь это хрусталь, он бы треснул.
Что сказать, я не знала. Мне все еще до конца не верилось в то, что бедная Анна могла быть причастна к подобному. Всегда внимательная и заботливая, она относилась к нам с пониманием, находила время выслушать и дать совет. Именно она когда-то тайком дала мне шоколадную конфету, именно она учила меня заплетать волосы в сложную косу, именно она помогла сбежать той ночью… Именно она. Той ночью, когда я встретилась с Русланом. Той ночью, когда, поймав, охранники из пансионата не вернули меня обратно, не привезли к Борису, а сдали в питомник.
– У тебя кольцо…
Голос Василисы заставил меня отогнать воспоминания. Она внимательно смотрела снизу вверх, чуть приподняв голову. Ниже она была только на несколько сантиметров, но каблуки добавляли мне роста.
– Это обручальное кольцо. – Она не спрашивала.
– Обручальное, – подтвердила я очень тихо. Так тихо, что услышать меня могла только она.
– У тебя не забрали ни сережки, ни кольцо… – Синичка посмотрела на ожерелье на моей шее.
– Разве должны были?
– У всех нас забрали то, что было хоть немного ценным. – Она показала руку. Я вспомнила, что на запястье у нее всегда был тонкий серебряный браслет – так же, как и я подвеску, она носила его, не снимая. – Если это обручальное кольцо, значит, Борис…
– Борис тут ни при чем, – возразила я раньше, чем она успела закончить. – Это кольцо надел другой мужчина. Он…
Я не договорила. Смотрела Василисе в глаза и понимала, что горло опять сжимается, что дышать я почти не могу из-за комка слез. Синие глаза Василисы потемнели.