СЛВ 2

Самый Лучший Ветер — 2

Глава 1, в которой Кирюшка — молодец!

Как гласит народная мудрость, если хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. Смешить кого-либо сверхъестественного у нас и в мыслях не было, но тем не менее, все вчерашние наши задумки накрылись медным тазом. Ночью поднялся резкий, порывистый ветер, нагнавший стаю тяжелых облаков к утру. Зарядил обложной дождь, и погоду объявили нелетной. Самое плохое, что не только у нас, но и в Новониколаевске.

Поэтому я совершенно спокойно сидел и пил чай, наплевав на все проблемы с высокой колокольни. Как выражается Далин — балластился. Парни разбежались с самого утра по делам, Арчи прихватил с собой Антошу, рассчитывая с его помощью решить кое-какие дела в конторе, а я отгавкался, сославшись на пораненную руку.

Укушенную левую руку действительно следовало поберечь, поэтому я привычно держал кружку с горячим чаем в правой, со всё возрастающим интересом прислушиваясь к шебуршанию домовых в дальнем углу ангара. Теперь, когда я стал недомагом, глаза отвести они мне уже не могли. Сейчас там происходил очередной сходняк, и я больше всего жалел, что не обратил на него внимание с самого начала.

Черт, да я вообще пропустил все что только можно! И как вчера Кирюха с Микешкой договорились, и выгрузку, и визиты всех заинтересованных лиц. Но это хрен с ним, а вот то, что я не увидел, как домовые хвалятся между собой разными вкусностями, пожалованными им хозяевами, это досада. Я застал лишь самый конец, где Кирюха ожидаемо просто убил всех рассказом про вкусные роллы из ужасного кракена. Молоденькие домовые робко сгрудились в тени слегка ошарашенного Фрола Нилыча, и восхищенными взглядами рассматривали тот самый стеклянный судок с крышкой, который мы упёрли из заведения Хельги. Микешка снисходительно, но очень серьезно демонстрировал им чисто вымытую посудину, объявив себя ее хранителем.

Я вжался в диван, тихонько сдернув с себя мамин оберег, раскрутил магическое зрение на полную и молился всем богам, серьезно прося лишь об одном, чтобы только никакого дурака не занесло нам сейчас в гости.

Я смотрел и с восторгом понимал, что у Микентия хватило ума принять нового Кирюшку, и даже выиграть на этом. На Кирюху смотрела сейчас вся аэродромная братия как фанаты на идола, во все глаза и затаив дыхание. Но наш трюмный, надев по такому случаю новенький рабочий комбез, сапожки и ремешок с сумочкой, которая была почти полная копия моей, все же тяготился таким вниманием, и лишь смущенно мял в руках самодельное подобие форменной летной фуражки.

А вот Микешка просто купался в лучах его славы, самоназначив себя кем-то вроде регента при молодом наследном принце, хватило же ума. Да и Фрол Нилыч от него не отставал, эти двое просто всем своим видом показывали остальным, смотрите, мол, кого мы воспитали.

— Богатая вещь, — со знанием дела оценил стеклянный судок Нилыч. — Очень уважительно будет из эдакого молочка похлебать.

— Почти хрусталь! — сунул ему под нос крышку от судка Микешка, повернув ее так, чтобы все видели. — И вензеля королевские на ней, серебряные! А главное, от чистого сердца нам дадена, с полной сердечной благодарностью, чувствуете, коллеги?

Нилыч степенно кивнул, подтверждая правоту Микешки, а вся остальная бородатая банда завистливо и восхищенно запищала. Я осторожно, чтобы никого не спугнуть, пригляделся и понял, что домовых было действительно очень много. Они заполонили собой весь дальний темный угол ангара, расселись по всем полкам и стеллажам, и лишь только эти трое клоунов стояли на отдельном ящике посередине под тусклым светильником, как эстрадные звезды.

— И заклятие сохранности в ём есть, в серебре-то, — пригляделся по новой Нилыч. — Ох и вещь!

— Ото ж! — горделиво сунул на место крышку Микешка. — Меня вчера Кирюша угощал со всем почтением, привез наш молодец наставнику гостинец, так я сразу прочухал — яства-то как свежие! И ужасный зверь восьминог, и криведки, ну все свежее да вкусное! А заправка какая, вот сколь живу, специй таких и не чуял никогда! Все заморское, все дорогущее! Я и соевый соус весь допил и горчицу странную всю доел, ничего не оставил, до того уважительно. Таким только князей потчуют по пресветлым праздникам, магов да героев, ну и нас вот с Кирюшей угостили. И не просто так, а потому что зело мы полезны.

— Главное, что от чистого сердца, — немного поправил его Нилыч. — Благодать хозяйскую на сем судочке вижу. Видать, крепко им Кирюша наш там помог. И серебро на крышке совсем не помеха, оно тут лишь для пользы.

Микешка согласно кивнул, озаботившись протиркой внезапно обнаруженного пятнышка на судочке, а главный аэропортовский домовой повернулся ко всем остальным, отвлекшись на неожиданное бурление.

— Злое серебро-то! — донесся из публики недоумевающий возглас. — Кусачее! Как же так, братия?

— А вот так! — тут же отреагировал Фрол Нилыч и затянул просветительскую речь, воспользовавшись моментом. — Запомните, други, серебро нам не враг, хоть и больно от него бывает. Людей вот током бьет, случается что и до смерти, но они же его не боятся, а для дела используют. Вот лампа эта, к примеру, на искричестве работает, и хорошо же! Все для пользы, все для тепла и уюта. Так и серебро, понимать надо. Правильному домовому нужно уметь с ним работать и не бояться, вот как Кирюша наш умеет. А вообще из злого серебра много хороших вещей делают…

— Конечно, — внезапно перебил его Микешка. — Тут ты прав, Нилыч, на все сто. Из серебра много чего полезного можно сделать. Например — медаль.

— Ах да, — схватил бороденку в кулак Фрол Нилыч. — Кирюше же за подвиги многие, за усердие и полезность для общества медаль от князя будет дадена. Вот воспитанья нашего достойные плоды!

— Кому, как не нам, и радоваться-то, — картинно подбоченился на другой стороне ящика Микешка. — Постарались мы с тобой, Нилыч, взрастили молодца. Всех спас и дирижабль оберёг!

— Варфоломеюшко тоже! — опять донесся из толпы тот же самый недоумевающий противный голосок. — Спас, от пожара! А медаль не дали! Токмо пáйку ударную дают теперь ему, и все!

— Ничего себе, и всё! — возмутился Нилыч, поворачиваясь всем телом к начинающему надоедать крикуну. — Ты ее спервоначалу сам заработай, пайку-то ударную! Не много-то наших ее имеют! Варфоломеюшко хоть и сродственник твой, но только он тебе не ровня, лодырь! Ты же спал в ту ночь, как сурок, когда пожар приключился. Он ведь и тебя спас тогда, насилу добудился!

Круг домовых осуждающе загудел, и неведомый крикун пристыженно заткнулся. Не пользовался он тут, видимо, авторитетом.

— Вы это, братие, не путайте! — вылез вперед начинающий сердиться Микешка. — Тут другое дело совсем! Перво-наперво, если ты, баклан такой, дал пожару приключиться, то да, потом бегаешь и геройствуешь. Будишь всех, как дурак, орешь чего ни попадя. Это наша святая, господи, что же я такое говорю, обязанность и медаль за это не дают! За такое по щщам надо бы выдать и поинтересоваться, отчего это у тебя, дурака, на хозяйстве вдруг пожар?

— Это у него было буйство огненное, — обличающе ткнул пальцем в крикуна Нилыч. — А Варфоломеюшко с соседнего ангара прибег. И спас всех. А этому вот мы холку крепко намяли, в тот же день.

— Тогда да, — задумался чутка и оценил ситуацию Микешка. — Тогда молодец. Хвалю. Но все равно, не путайте! Чтобы медаль княжескую самую настоящую получить, надо таким как наш Кирюшка стать. Глядите на него, это уже не домовой, а целый трюмный! Свой рундучок на борту имеет! Под пулями ходил, бандитов бомбил, со злом боролся и саламандре нашей первый друг! А это не всякому эльфу под силу, про человеков уж и не говорю. А приодели-то его как, видите? Это не ваши рубашонки, это обмундированье! Это потому, что его в экипаж приняли, на довольствие поставили, почти что на равных, и все через наше крепкое воспитанье!

Круг домовых одобрительно и с завистью загудел, а Кирюха еще больше покраснел и недовольно потупился, но не стал ломать этим двум обормотам представление. Нечистики восторженно рассматривали героя и не стеснялись тыкать пальцами в особо поразившие всех детали его облачения. Кирюха, покраснев как рак, переминался с ноги на ногу в новеньких сапожках и натянул поглубже на себя свою летную фураньку, чтобы спрятать глаза.