Самая желанная мечта

Небольшой каплей дёгтя в бочке сладкого торжества для Лили оказалось фотографирование на семейные снимки. Она осознавала, что к отчиму относится предвзято, но ничего не могла с собой поделать. Прикосновение его пальцев к коже, когда он приобнял её и маму за плечи, вызвало в ней дрожь неприятия, будто до неё дотронулось что-то потустороннее. А когда он поправил локон, выпавший из её причёски, она с трудом подавила желание отшатнуться. Лиля изо всех сил держала себя в руках, мирясь с тем, что отчим дотрагивался до неё во время съёмки. Здравый смысл уверял: она пристрастна к этому человеку, но подсознание упорно не соглашалось с ним. Лиля, действительно, не понимала себя. Александр вёл себя с ней намного вольнее, во время танца обнимал ёё, на конкурсах носил на руках, один раз даже чмокнул в щёку, но она спокойно воспринимала это, а любое поползновение отчима в её сторону воспринималось ею в штыки. Лиля никому не могла поведать о своих ощущениях и чувствах, осознавая, что её не поймут, а вот навредить маме она может. Впервые ей не хотелось возвращаться в свою квартиру. Под предлогом что у молодых обязательно должен быть медовый месяц, Лиля решила перебраться к дедушке и бабушке. Оставалось лишь поговорить об этом с ними. Улучшив минутку, когда музыка смолкла, она подошла к Елене Петровне.

– Бабуль, у меня идея. Пусть мама и Виктор Ильич какое-то время поживут одни, а я с месячишко у вас перекантуюсь. Не возражаете?

Круглое лицо Льва Романовича осветилось довольной улыбкой.

– Я за.

Елена Петровна улыбнулась.

– Если мама согласится, я тоже за.

– На что она согласится? – поинтересовался Виктор Ильич, неожиданно, будто чёрт из табакерки, возникая за спиной Лили.

Она даже голову вжала в плечи.

Лев Романович пояснил:

– Лиля собирается сделать вам сюрприз. Хочет подарить вам медовый месяц.

– Каким же образом?

– Побудет у нас это время.

Краем глаза Лиля заметила: лицо новоиспечённого отчима потемнело, губы сжались в тонкую линию.

– Дочь любимой женщины мне не мешает, – проворчал он. – Мы стали семьёй, и я думаю, нам нужно привыкать друг к другу. Насколько я знаю, Олечка никогда не расставалась с Лилей. Разве она будет чувствовать себя хорошо без неё?

– О чём спорите? – Ольга приблизилась к родным.

Лиля объяснила ситуацию, напирая на то, что просто мечтала сделать этот подарок и очень расстроится, если они его не примут. И пусть это кратковременное расставание станет тренировкой к будущей большой разлуке. К её радости мама, скрепя сердце, согласилась. Лиля видела, в глазах Виктора Ильича промелькнуло разочарование и что-то похожее на обиду, словно у него отняли нечто очень важное.

После торжества молодожёны уехали в загородный коттедж Виктора Ильича. Лиля осталась в квартире с бабушкой и дедушкой из Сургута, они собирались вылететь домой на следующий день вечером.

Проснувшись утром, довольная Лиля начала собирать сумки. Усердное укладывание необходимых вещей прервала бабушка, позвав завтракать. Поглощение обильного завтрака сопровождалось привычным ворчанием Ксении Даниловны, сетовавшей на то, что внучка ест мало и поэтому, мол, плохо растёт. Лиля давно перестала обращать внимание на потуги родных впихнуть в неё как можно больше пищи, будто она от этого, и правда, добавит несколько сантиметров к росту и пару килограммов к весу. Лиля ненавидела, когда её убеждали съесть ещё немного, в детстве для этого использовались сказки, мультики, обещания потом выдать конфеты, а если ничего не действовало, то применялись слёзы, уговоры и угрозы. С тех пор любое давление или принуждение она воспринимала как покушение на её личное пространство и всячески противилась этому. Став старше, Лиля изменила тактику, не желая расстраивать родных, делала вид, что подчиняется, но поступала по-своему.

К появлению матери и отчима она успела морально подготовиться, но никак не ожидала, что он попробует уговорить её остаться.

– Нет, нет. Мы всё решили. Я и вещи уже собрала. – Поцеловав маму и подхватив сумки, Лиля выскочила в прихожую.

– А попрощаться с бабушкой и дедушкой, – крикнула ей вслед Ольга. – Сегодня они возвращаются в Сургут.

– Я знаю и уже простилась с ними. Пока, мама. Счастливой дороги, бабуля. Удачно доехать, дедуля.

Лиля с облегчением выдохнула лишь на улице. Завидев знакомые синие «жигули», припустила им навстречу.

Лев Романович остановил «семёрку», не доезжая до подъезда. Лиля, открыв дверцу, сначала швырнула на сиденье сумки, затем уселась сама.

– Дедуля, привет.

– Ты чего бежала как ошпаренная? А кто по сторонам смотреть будет? Двор узкий и весь заполнен машинами. Выскочит какой-нибудь ненормальный из-за угла и превратит тебя в лепёшку.

Лиля хмыкнула.

– Не ругайся, дед. Посмотри, какой день замечательный. Завтра воскресенье давай рванём на рыбалку.

Лев Романович покосился на серое небо, снова затянутое тёмными бархатными тучами.

– Сбрендила? Разве это хорошая погода? Какая рыба будет ловиться в это время. Карпики в ил зарылись, щуки по норам сидят, разве что голодную красноперку добудем. Но зачем она нам? Я её не люблю.

– Ну и ладно, – махнула рукой Лиля, соглашаясь с его доводами. – Тогда баньку протопим, попробую в снег прыгнуть. Интересно, каково это?

– Хочешь бабушку до инфаркта довести?

– А чего она ко мне как к маленькой до сих пор относится?

– А ты, можно подумать, взрослая.

– Деда, скоро я стану совершеннолетней, а вы меня по-прежнему ребёнком считаете.

Лев Романович вздохнул.

– И куда только ты торопишься? Юность такая короткая.

Его глаза затуманились, вспомнилось, как они буквально тряслись над крохотной внучкой, следили за ней в три пары глаз. В полгода она весила всего пять килограммов, но вовсю ползала по комнатам, пытаясь добраться в самые потаенные уголки дома. В год Лиля доросла до шестидесяти сантиметров и стала вровень с плющевым мишкой, подаренным коллегами Ольги. В полтора года внучка начала хорошо говорить, её звонкий голосок не умолкал с утра до вечера. Кукольное личико Лили с большими глазами, маленьким носиком и ротиком заставляло умиляться всех от мала до велика, многим хотелось погладить или хотя бы прикоснуться к игрушечной девочке. Тогда же обнаружилось, что у крохи имеется характер. Она не любила, когда до неё дотрагивались чужие люди, позволяла это делать только родным. Но её возмущение выглядело настолько комичным, что на него часто просто не обращали внимания. В первый класс Лиля отправилась с самым маленьким ранцем, который удалось отыскать в магазине, но даже он выглядел на ней громоздким. Ольга, но особенно Елена Петровна, которая в той же школе, куда поступила Лиля, преподавала русский язык и литературу, боялись, что малышку станут обижать. Оказалось, опасались напрасно. Несколько детей, а главное, соседский мальчишка сразу взяли её под своё покровительство. Лев Захарович дал этому простое объяснение: внучка красива, как картинка, а дети тоже способны оценить красоту. Как ни грустно признавать, но к симпатичным людям всегда относятся лучше, к ним благоволят, им позволяется больше, чем некрасивым. Будь Лиля обычной, ей досталось бы от одноклассников по полной программе.

– Дед, о чём задумался? – позвала Лиля. – Я уже два раза тебя окликнула. Давай в магазин за тортиком заедем.

– Ладно. Чур берём шоколадный.

– Согласна.

К дому Васильевых, расположенному в старой части города, подъехали с большим трудом. «Семёрка» по брюхо ползла по нерасчищенной дороге, то и дело съезжая с колеи на непротоптанную автомобилями целину. Почему-то в Гулькевичи хорошо чистили центральные и прилегающие к ним улицы, а до тех, что находились на окраине, руки коммунальщиков доходили в последнюю очередь. Лиля, захватив сумки, выбралась из машины.

– Ура! Кнопка заявилась! – услышала она голос друга-врага Дениса Смирнова. – Что, отчим из дому выгнал?

– Дурак ты и не лечишься, – возмутилась Лиля. – Сама захотела сюда на время перебраться.