Страница 4 из 14
— Но у меня совсем нет идей. Я не подготовился.
— Дядя Яков, говори чего хочешь, но, так сказать, в рамках. Расскажи о поездке. Всех поблагодари. Я же тебе уже всё объяснял. Ты отвечаешь только за выступление группы и девушек, мои кренделябры тебя не касаются. Кстати, на будущее, когда тебя спросят компетентные органы о моём выступлении, скажи, что ты меня отговаривал и от бурки с папахой и от тельняшки, в которых я плясал.
— А спросят?
— Обязательно спросят. Да и не только спросят, но и попросят написать отчёт. Так что ничего там не ври и не скрывай, а пиши всё как было. Все участники концерта отчёты писать будут. Их потом обязательно будут сверять, пытаясь найти расхождения, — пояснил я и, видя угрюмый вид Блюмера, подбодрил: — Да чего ты грузишься-то? Это же логично всё. Мы ж с тобой у потенциального противника зажигали. Можно сказать, в самом логове. Поэтому, естественно, нас проверять будут. Но не парься. Всё будет путём. Тут главное говорить только правду и ничего кроме правды.
Наконец, пройдя через всё лётное поле, мы дружной компанией победителей выходим из здания аэропорта. Открываются двери и перед нами огромная масса людей, пришедших сюда, дабы встретить своих полюбившихся исполнителей и артистов. В руках многие держат приветственные плакаты: «Молодцы!», «Так держать!», «Добро пожаловать домой!», «Победители!» и удивительный плакат с крылатой фразой «Поехали!», который в нашем случае можно было бы переформатировать в слоган: «Приехали». Гул стоит над площадью и этот гул прекрасно слышен даже внутри здания.
Чтобы людское море нас не затопило, милиция стоит в три ряда оцепления. Но как только мы делаем первый шаг, при виде нас, люди не могут устоять на месте, и вся эта махина мгновенно прорывает жидкие цепи сотрудников правопорядка, устремляясь к нам. Мы мгновенно оказываемся окружены ревущей толпой поклонников, поклонниц и репортёров. Со всех сторон задаются вопросы, нас пытаются обнимать и целовать, многочисленные вспышки фотоаппаратов сверкают со всех сторон. Всех вместе и по отдельности фанаты тянут за руки сразу во все стороны. Мы кричим, хватая друг друга за локти, тем самым пытаясь не дать нас разделить. Наконец, милиция реорганизуется и берёт реванш, окружая нас плотным кольцом и отпихивая локтями особо рьяных фанатов. Из трёх тентованных грузовиков к милиции на помощь прорывается около полусотни солдат внутренних войск. Они оттесняют толпу и выстраивают ещё один плотный круг перед милиционерами.
— Вот видишь к чему привело твоё самоуправство?! Это же скандал! — кричит мне на ухо куратор.
— Да какой скандал? Всё так как должно быть! — заверяю я его и, кивком показывая на артистов, говорю: — Посмотри на них. Посмотри на их счастье. Ты такое когда-нибудь видел?
Тот своей злобной физиономией окидывает взглядом ребят, и я замечаю, как его сморщенное лицо становится менее мерзким и противным, морщинки сглаживаются, а на уголках губ даже проступает что-то вроде улыбки. Оно и понятно. Перед ним сейчас радуются люди, которые совсем недавно получили мировую известность. Но не это главное. Главное, что именно сейчас, происходит признание своими гражданами, а это и есть величайший триумф для любого артиста и музыканта. Лица ребят лучатся радостью и счастьем. Они словно кричат: мы смогли! Мы сделали это! Мы лучшие! И их радость, их счастье, их успех лучами всеобщего ликования окутывает не только нас, но и всех присутствующих на площади. Все прекрасно понимают и чувствуют это великое всеобщее возвышение всеми фибрами души, ибо наш успех, это успех всех жителей нашей страны. Мы всё же сумели-таки собраться, сконцентрироваться и показать всему миру…
— Товарищ Александр Васин? — неожиданно произнёс твёрдый мужской голос почти на ухо.
Обернулся и осмотрел одного из двух типов в чёрных пальто и чёрных меховых шапках.
«Ну вот и всё! Во истину приехали, и пора собирать клятые камни»…
Первая книга серии: "Лето 1977" — https://author.today/work/42978
Глава 2
— Да, я — Васин, не вооружён и почти не опасен, — поморщился, проклиная вещий сон.
— Нам нужно с Вами поговорить. Пройдёмте в здание аэропорта, а то тут шумно.
— Пошли. Позорище, — процедил я и стал двигаться к дверям. Комитетчик, а это несомненно были они, что-то сказал ближайшему милиционеру, в звании лейтенанта, показал тому красную корочку, и милиционер выделил нам пять сотрудников для сопровождения. Минута толкотни и вот мы за стеклянными дверьми. Тут тоже людно, но всё же народа заметно меньше.
Тип в штатском аккуратно взял меня под локоть и увлёк чуть в сторону — к большому оконному проёму. Остановившись возле батареи, я поднял глаза на мужика и недовольно произнёс:
— Что Вы творите? Вам самим-то не стыдно?
— Александр, нам нужно с Вами поговорить, — поправив бежевый шарф на шее, произнёс тот.
— Я понимаю, что нужно. Но зачем так? Зачем при всех — прилюдно? Тут же репортёры, фанаты, да и просто люди, пришедшие поздравить советских артистов и исполнителей с успехом. К чему этот фарс?
— У нас приказ…
— Ну и что что приказ? Неужели его нельзя выполнить как-то более деликатно? Более мягко? Зачем эта демонстрация? Для чего травмировать сознание людей, тем самым фактически заниматься дискредитацией власти. Неужели нельзя было чуть подождать и приехать ко мне домой? Я что за границу бы за час сбежать успел? Нет, конечно! Хочу вам напомнить, что я как раз из заграницы только что прибыл! И никуда сбегать не намерен. А хотел бы, так убежал бы ещё там и фиг бы меня кто остановил. Поэтому ваше поведение абсурдно. Я не убежал и не собираюсь! Так что час-два точно роли бы не сыграло.
— Нас просили, как можно быстрее всё сделать.
— Ну мало ли что вас просили. Начальство всегда требует и торопится. Но своя-то голова на плечах есть? Если начальство не понимает или не владеет всей полнотой информации, как в данном случае, то нужно, граждане, проявлять инициативу, исходя из текущей обстановки. Вы что не видите, что вокруг представители прессы, да и вообще, огромная толпа честных советских тружеников. Неужели не понятно, что ваше «пройдёмте» породит массу слухов и инсинуаций? Неужели не ясно, что эти ваши безответственные действия словно бальзам на душу всем нашим потенциальны противникам? Всем империалистам всего мира! А это к слову сказать, как минимум, 50 % планеты, — тяжело вздохнул я и, видя, что мой визави хочет что-то сказать, не дал ему это сделать, повысив голос и решив при этом, что терять мне, собственно, больше нечего: — Вы б ещё на лётное поле «чёрные воронки» подогнали! Прям у трапа бы захомутали. И знаете, кстати, что мне это напоминает? Напоминает эпизод из к/ф «Семнадцать мгновений весны». Помните момент с прилётом немецкого генерала из Берлина, где он получал награду и где его собралось арестовать гестапо, прям возле самолёта? Единственное, что там мне до сих пор непонятно так это почему режиссёр не позаботился о нормальном реквизите и вместо автомобиля военных лет машиной гестаповцев послужил наш УАЗ-452 в простонародье именуемым «Буханка». Неужели у нас совсем нет каких-нибудь немецких трофейных автобусов, ну или на крайняк броневиков? Неужели все полученные трофеи расплавили? Удивительно. Ну да пофигу. Дело-то не в этом. Дело совсем в другом. Дело в самом факте задержания при прилёте. Так что ж это получается, у нас в нашей стране вы такие же методы на вооружение взяли и практикуете? Стыдно, товарищи! И хотя я тоже прилетел из Берлина, но аналогий тут проводить не надо! Не-на-до! Так что поимели бы совесть и произвели бы свой постылый арест в квартире или возле дома. Поверьте, так было бы для нашего консервативного общества лучше!
— Как арест? Почему арест? Да вы что?! — выкрикнули справа и я увидел, как вокруг нас собирается толпа моих детишек.
«Ага, потеряли папочку и стали искать. Молодцы! Но, к сожалению, поздно. Папу вскоре закроют».
— За что вы хотите арестовать Сашу? — прокричала Катя, вцепившись в мою левую руку.