Страница 40 из 89
С рынка я ушёл с пустыми руками. После подслушанного разговора, покупать творог мне резко перехотелось. Обойдусь сегодня в обед снова хлебом и молоком. Или прогуляюсь до ближайшей таверны, если уж снова проснётся аппетит.
«Случается», — ответил профессор.
Я усмехнулся.
Вообразил, что думали обо мне вдовушки, когда я внезапно начинал спорить с призраком мастера Потуса… да ещё и в не очень подходящие для разговоров о кулинарии моменты.
Да уж… точно: вялый.
«Замечательно, — сказал я. — Представляю, как это выглядело со стороны. Крыша у меня, что ли, едет?»
«Так на вашем поведении сказываются частые лекции мастера Потуса, юноша, — сказал мэтр Рогов. — Вы нередко вступаете с лектором в споры: временами забываетесь и делаете это во всеуслышание. Я бы посоветовал вам на время прекратить занятия по пекарскому ремеслу…»
«Прекратить? Как?!»
«Я вам уже говорил, юноша…»
«Помню, мэтр! Те варианты мне не нравятся. Пусть поболтает ещё».
Я помолчал и добавил:
«Вялый. Я покажу им, какой я вялый!..»
— Случается, что и болтаете чего-то там, мастер Карп, — ответила Лошка. — Но я ж понимаю: вы учёный человек. Вы постоянно думаете о работе, придумываете новые рецепты. Вон, сегодня утром. Помните, как вы спорили сами с собой о пользе сырных лепёшек? Я аш заслушалась — так умно вы говорили! И лепёшек захотела. Когда мы будем продавать сырные лепёшки, мастер Карп?
Вечером того же дня я занёс к себе на этаж мешок с выручкой, отыскал взглядом светящуюся фигуру мастера Потуса и сказал:
— Ладно, старикан. Уговорил. Испеку я твой медовый хлеб.
Старый пекарь замолчал, прервав очередную свою лекцию на полуслове.
В моей голове воцарилась такая нечастая в последние дни и ставшая непривычной тишина.
— Но только давай сразу договоримся, — сказал я. — Отныне ты будешь давать мне советы, только когда я сам об этом попрошу. Никаких лекций по ночам и при посторонних! Будешь делиться со мной знаниями, когда я в комнате один и ничем не занят. Как тебе такая сделка? Ты на время заткнёшься, а я продолжу твои славные традиции: порадую этот городишко настоящим медовым караваем от мастера Потуса. Что скажешь, старикан?
Пекарь ответил не сразу: должно быть обдумывал мои слова.
Пока он молчал, я приступил к ставшей привычной для меня вечерней процедуре — расфасовке монет. До уплаты налогов оставалось всего два дня. В бочонках скопилось уже прилично меди.
«Рад, что мои усилия не прошли даром, — сказал, наконец, старик. — Етить тебя, ты всё же решил взяться за ум, бездельник! Это радует. Ты не безнадёжен. Мне удалось увлечь тебя кулинарной наукой. Всегда знал, что я хороший наставник. Поверь мне, парень, тебе обязательно понравиться работать с тестом! Вот увидишь! Я уже чувствую пробудившийся в тебе дух настоящего пекаря!»
— Пока я чувствую в себе только дух охотника за привидениями, — сказал я. — Едва сдерживаю желание запереть тебя, старый ты хрыч, в сундуке. По твоей милости меня уже считают чудаком. Того и гляди, окончательно запишут в сумасшедшие. Так что мы с тобой сейчас или договариваемся, или мне всё же придётся тебя окончательно заткнуть и запихнуть в мешок, как того твоего буйного сородича.
Светящийся силуэт старика прекратил наворачивать круги по комнате, замер напротив меня. Мне почудилось, что призрак протянул мне руку.
«Добро, парень, — сказал мастер Потус. — За эти дни я многое успел тебе рассказать. Больше, чем Полуше за несколько лет. Самое время перейти к этим… Как их там назвал умник, что живёт в твоей голове? К этим, етить его… к практическим занятиям. Посмотрю, умеешь ли ты работать своими тощими ручонками, лодырь. Или только и годишься на то, чтобы под бабой лежать».
— Это значит, что ты заткнёшься? — спросил я.
«Это значит, что моя пекарня теперь снова начнёт выпекать хороший, вкусный хлеб, — сказал призрак. — Такой, какой многие годы пекли я и мои предки. Такой, какой не стыдно будет подать на стол и самому государю! А не только эти жалкие дешёвые поделки. Мы возродим традиции моей семьи! Я согласен и дальше тебя учить, парень. Рад, что ты всё же решил стать пекарем. Ты не пожалеешь о своём решении!»