Страница 10 из 11
Он уже не чувствовал боли и не кричал, потому что знал, что это конец и помощи ждать неоткуда. Он подошел к уцелевшей чудом кровати, положил жену поверх одеяла и в последний раз поцеловал ее в губы.
Она очнулась, открыла глаза и прошептала:
- Боже мой, как жарко... Неужели мы умрем?
Потом добавила, роняя слезы:
- Дети... Как они теперь без меня?..
Тогда он обмотал ее одеялом - всю, с головы до ног. Потом взял увесистый сверток на руки и, пошатываясь, побрел к окну, где было меньше всего огня и дыма, еще надеясь на что-то, на какое-то чудо. Едва он сделал несколько шагов, как кровать с шумом ушла вниз, а еще через минуту, теряя сознание, он упал и последним усилием подмял сверток под себя, накрывая его своим телом...
В это время со стороны шоссе послышался пронзительный вой сирен, разбудивший всю округу. Три красных грузовика с включенными фарами и прожекторами резко затормозили у горящего дома, из них выскочили люди в спецодеждах и касках и начали быстро растаскивать пожарные рукава. Заработали помпы, и из раструбов вырвались мощные струи воды. Почти одновременно они с трех сторон устремились на здание, сокрушая на своем пути бушующий огонь, который, шипя и огрызаясь агонизирующими вспышками и клубами белого дыма, начал медленно и нехотя сдаваться, уступая более сильному сопернику. Мощные струи сбивали со всех сторон обгоревшие доски, головни, оконные рамы; все это с грохотом и дымом летело вниз, навсегда прощаясь со своим злейшим врагом - пожравшим его огнем.
Одна за другой, с двух машин стали выдвигаться толстые металлические прутья, превращавшиеся в лестницы. Они тянулись к дому. Вскоре они легли на еще не успевшие сгореть толстые бревна между первым и вторым этажом. По ним тут же проворно замелькали фигуры пожарных в блестящих касках; один за другим они исчезали в затухавшем пожарище.
Прошло несколько минут. Огня больше нигде не было видно, повсюду стоял лишь удушливый смрад, витали в воздухе тучи пепла, слышалось предсмертное шипение умирающей стихии, да поднимались кверху над пепелищем змейки голубого с проседью дыма.
Было около четырех часов утра. Рассвет едва обозначился багровыми полосами на горизонте, но на месте трагедии уже собралась толпа - жители близстоящих домов. Все они выбегали кто в чем, не заботясь особенно о внешнем виде, разбуженные одни душераздирающими криками, другие воем сирен, третьи своими соседями. Здесь были матери с детьми, старухи в наспех повязанных на голове платках и без них, старики и мужчины, некоторые в нижнем белье - словом, все, кого разбудила прорезавшая тишину ночи пожарная сирена. Все эти люди, стоя в отдалении, смотрели на пожарище и, негромко переговариваясь, ожидали дальнейших событий. Здесь же был и Петр. Теперь он не боялся за свой дом и стоял поодаль от него, вместе со всеми. Тупо глядя на останки того, что в его памяти совсем недавно было еще домом, он думал о том, как бы не опоздать на первую электричку...
Но вот из черного дверного проема вышел в свете фар один из пожарных. Увидев его, толпа, незаметно подошедшая уже совсем близко, ахнула и безмолвно расступилась. Пожарный нес мертвую старуху; в обеих руках у нее были не слишком толстые и обгорелые с обоих концов обломки оконного переплета. Тотчас возникли толки по этому поводу, люди строили предположения, не сводя глаз с этих двух головешек, и лишь когда человек в каске вернулся обратно, сдав труп медицинским работникам, все стало ясно.
- Старуха-то могла и живой остаться, - сказал он, отвечая на немой вопрос толпы, - да, видать, сил не хватило сломать деревянные планки на окнах, а они толщиной-то всего в два сантиметра. И решеток не было у нее... Так и стояла у окна, сгоревшая, и палки эти так зажала в руках, что не вытащить.
Он вытер пот со лба, поправил каску и снова направился к развалинам.
Народ со страхом глядел ему вслед, как вдруг он остановился. Из темноты выступили два человека и в свете прожектора направились к машинам.
В руках они что-то несли.
Первый пожарный подошел к ним. Из толпы было видно, как лицо его исказилось от ужаса. Видимо, взору его предстало жуткое зрелище - такое, что редко кому, и ему тоже, доводилось видеть.
Те двое остановились и опустили свою страшную ношу на землю. Люди глядели, недоумевая, и молчали. Никто не догадывался, что это такое перед ними. Один из пожарных наклонился над этим странным продолговатым предметом. При свете прожектора все увидели, что предмет состоял из двух частей: одна была тоньше и меньше в объеме, другая - толще. Тонкая часть какими-то двумя обуглившимися прутьями обвивала толстую и, казалось, ни за что не хотела выпускать ее из своих объятий. Все это было непонятно окружающим, они лишь качали головами и с любопытством разглядывали эту странную вещь, не догадываясь, чем она могла привлечь внимание пожарных. Тот, который нагнулся, сокрушенно покачал головой и протянул руки к этому предмету. Не без усилий ему удалось разжать фаланги пальцев у трупа, сплетенные крест-накрест лучше всякого узла. Он уже понял, в чем тут дело, подал знак напарнику, и они передали обгорелый труп человека санитарам.
После этого они стали торопливо разворачивать страшный сверток, который так бережно обнимал мертвец. Толпа ахнула еще громче и замерла, глядя на женщину в синем халате, на красивое, но страдальческое лицо, вдруг представшее ее глазам. Ни один волос на голове этой женщины не пострадал, на теле не было ни одного ожога, слегка только обгорели ладони и ступни ног, выглядывавшие из рулона, в который она была завернута. И, тем не менее, женщина была мертва. Этот огромный, но слишком тесный и душный кокон послужил ей последним ложем преданной жены и матери.
Ее тотчас узнали. Раздался заунывный бабий вой...
_______
История эта записана со слов людей, видевших конец трагедии. Но так ли происходило все на самом деле или иначе - не скажет уже никто.
Был и я на том пепелище. Утром. И видел это одеяло. Глядел на мертвые головни... и не мог поверить. Причина проста: каждый день, идя в школу, я проходил мимо этого дома.
Теперь от него остались лишь воспоминания.